А потом пришел нынешний Праймейл и еще сильнее ослабил роли.

Селена посмотрела сквозь арку — вход на кладбище: мраморные статуи ее сестер нависали над ней, даже находясь на расстоянии и по другую сторону зеленеющей ограды.

Несмотря на все добро, что принесла с собой программа размножения, она привела к одному вероломному результату, тюрьме, из которой Праймейл-новатор не мог вытащить Селену и ее сестер.

Глубоко в клетках Избранных дремал смертоносный недостаток, дефект, возникший как раз из узких рамок генофонда, которые должны были сделать вампиров неуязвимыми.

Жертва ради стремления к силе. Доказательство того, что Мать-Природа может и превосходит Прародительницу Расы.

Стоявшие впереди статуи вселяли в нее ужас. Изящные фигуры за оградой были сделаны не из чистого камня… в том плане, что их не вырезали из каменных глыб. Они — застывшие тела тех, кто страдал от той же болезни, что и она.

Это мертвые тела ее сестер, что прошли той же тропой, по которой сейчас ступала она, они застыли в выбранных ими позах и были покрыты тончайшим слоем гипса, который в купе со странными свойствами атмосферы Святилища консервировал их на вечность.

Дрожание снова волной накрыло ее…

… и снова ощущения длились недолго.

Но в этот раз, с отступлением, она не вернулась к нормальному состоянию.

И словно вид замерших навечно в последней позе послужил неким вдохновением для тревожившего ее недуга, застыли крупные суставы нижней части ее тела, потом спина, локти, шея и запястья. Она была зафиксирована в одном положении, обездвиженная, но в полном сознании, сердце продолжало биться, зрение не пропало, запаниковавший разум осознавал все с невероятной четкостью.

Она с криком попыталась встряхнуть себя от этого состояния, поднять ноги, заставить двигаться ступни, руки, что угодно.

Левая сторона слегка поддалась, отчего она потеряла равновесие. Накренившись и перевернувшись, Селена лицом рухнула наземь, тонкая трава забилась в ее нос, рот, глаза.

Понимая, что ей грозит удушье, она собрала остатки сил, чтобы повернуть голову на бок, прочищая дыхательные пути.

И это стало последним движением, которое она сделала.

В своем положении она напоминала опрокинутую камеру, вид Святилища под странным углом словно отображался на экране: огромные, как деревья, стебли травы в непосредственной близи, храм Зеркальных Вод виднелся вдалеке, только его крыша.

— На помощь… — кричала она. — Помогите…

Напрягая свои мышцы, она пыталась вспомнить, когда в последний раз видела здесь своих сестер. Это было…

Слишком много ночей назад. И даже тогда никто не заходил вглубь территории, периферийную часть кладбища редко посещали, только для священных поминальных ритуалов… время которым придет лишь через несколько месяцев.

— Помогите!

С колоссальным усилием она сражалась со своим телом. Но добилась лишь содроганий руки да волочения пальцев по газону.

И все.

Глаза наполнились слезами, сердце гулко забилось в груди, и в голове мелькнуло глупое сожаление о том, что она вообще хотела знать дату смерти…

Из глубины эмоций, выходя на передовую мыслей, всплыло лицо Трэза — его черные миндалевидные глаза, коротко-стриженные черные волосы, темная кожа.

Ей следовало раньше попрощаться с ним.

— Трэз… — простонала она в траву.

Сознание покинуло ее, как закрывается дверь — тихо, но плотно, обрубая весь окружающий мир…

… и она не узнала, что маленькая безмолвная фигура приблизилась к ней со спины, паря над травой в черной мантии, из-под которой лился ослепительно-яркий свет.

«Ресторан Сальваторе», за пределами Маленькой Италии, Колдвелл

Выругавшись, айЭм положил трубку, обрывая звонок, и оперся руками на столешницу перед собой. Когда прошла секундная аритмия, он натянул черное шерстяное пальто с сороковым в левом потайном кармане и восьмидюймовым охотничьим ножом, вшитым в подкладку справа.

Ему может понадобиться оружие.

— Шеф? Вы в порядке?

Он посмотрел в другой конец промышленной кухни, на Антонио диСенза, его главного шеф-повара.

— Прости. Да. Мне нужно идти… и я уже начал mise en place. — Он взял телефон. — Можешь закончить завтра.

Антонио снял колпак и прислонился бедром к огромной плите на двенадцать конфорок. Все оборудование, которое использовали для приготовления ужина, уже почистили, пар, оставшийся от посудомоечных машин, превращал кухню сорок на двадцать футов в джунгли Амазонии.

Слишком тихо, подумал айЭм. И ярко освещенное место пахло отбеливателем вместо базилика.

— Спасибо, шеф. Хочешь, чтобы я потушил томаты перед уходом?

— Уже поздно. Езжай домой. Ты хорошо потрудился сегодня.

Антонио вытер лицо бело-синем кухонным полотенцем.

— Спасибо, шеф.

— Закроешь все за меня?

— Как будет угодно.

С кивком, айЭм вышел из кухни и пересек укрытый плиткой коридор для поставок до черного выхода. Снаружи, слоняясь вокруг своих машин, курили официанты, они уже сняли свои смокинги, ослабили красные бабочки, которые сейчас повисли вокруг расстегнутых воротников.

— Шеф, — сказал один из них, выпрямляясь.

Другой тут же встряхнулся.

— Шеф.

Технически, в «Сале» он был скорее боссом, чем шеф-поваром, но он много готовил и придумал большую часть рецептов, и персонал уважал его за это. Но так было не всегда. Когда он впервые взял на себя руководство заведением, его приняли далеко не с распростертыми объятиями. Все, от официантов, поваров и до посыльных решили, что он был афро-американцем, а сильная гордость и глубокие традиции итальянских управляющих, кухни и культуры в целом работали против тех, в ком не текла сицилийская кровь.

Будучи Тенью, он понимал дело лучше, чем они думали. Его люди не хотели иметь ничего общего с вампирами или симпатами… и, определенно, ни за что на свете — с бесхвостыми крысами — людишками. А «Сал» был одним из самых известных в Колдвелле ресторанов, а не просто возвращением к эпохе «Крысиной стаи» пятидесятых, но здесь на самом деле принимали председателя правления и его скользких парней. С тканевыми обоями, стойкой администратора и официальным стилем, «Сал» воплощал в себе север Сардинии… и рестораном всегда владели и заправляли итальянцы.

Однако спустя год, после того как заведение оказалось в его владении, все шло спокойно. Он доказал всем — начиная с клиентов и заканчивая поставщиками и персоналом — что не просто встал на место Сальваторе Гвидетте-Третьего, но удобно устроился в нем. Сейчас? К нему относились с уважением на грани почитания.

Интересно, что они подумают, если узнают, что он не совсем из Африки, что его нельзя определить как американца… более того, он и человеком-то не был.

Тень просочилась в их ряды.

— До завтра, — сказал он двум мужчинам.

— Да, шеф.

— Доброй ночи, шеф.

айЭм кивнул им и зашел за дальний угол. Оказавшись за пределами видимости, он закрыл глаза, сконцентрировался и дематериализовался.

Он принял форму на восемнадцатом этаже Коммодора, на террасе квартиры, которой он владел вместе с братом. Раздвижная стеклянная дверь была открыта, длинные белые шторы метались внутрь и наружу из неосвещенной комнаты, словно призраки, которые пытались сбежать и терпели фиаско. У него было два варианта — это место и «тЕнИ», и он выбрал их холостяцкую берлогу из-за того, что ждало его внутри.

Были новости от с’Хисбэ, и, учитывая все обстоятельства? Уж лучше айЭм станет посланником для Трэза, нежели мужчина, которого они отправили.

Запустив руку в пальто, он нащупал пистолет и затем вошел внутрь.

— Где ты?

— Здесь, — донесся низкий, тихий ответ.

айЭм развернулся влево, в сторону белого кожаного дивана, стоявшего у дальней стены. Его острый взгляд мгновенно привык к темноте, и он увидел огромную черную фигуру палача Королевы.

айЭм нахмурился.