Поэтому когда он отказался повернуться? Когда только сверкнул профилем?

Он достаточно красноречиво ответил на поставленный вопрос.

Вишес никогда по собственной воле не причинит никому зла, не ранит мужчину, которого уважает. И это отравляло сильнее чем «я-не-лгу». И да, Трэз слышал, что обычно видения Ви о смерти не дают временных рамок… но, очевидно, в этом случае все было иначе.

Может, потому что увиденное больше касалось Трэза после смерти Избранной, а не самой ее смерти.

Две женщины. И в обоих случаях твое время на исходе.

— …Трэз? — позвала его Док Джейн, будто пыталась привлечь его внимание. — Ты готов поговорить со мной?

Нет, подумал он, когда Ви скрылся за стеклянными дверями кабинета. Не готов.

— Думала, никто не узнает?

майкен застыла на выходе из камеры. Голос, раздавшийся позади нее, был таким низким и глубоким, что казалось, слова не произнесли вслух, а прорычали… и этого она совсем не ожидала.

Шаги мужчины, выше ее в два раза и в три раза тяжелее, кружили вокруг ее тела, и ей пришлось задрать лицо, спрятанное под сеткой, высоко вверх.

Лицо с’Экса также было спрятано, укрытые за тонкими звеньями серебра черты лица, но не личность палача под кольчугой.

Страх зазвенел в ее груди, от испуга высыпал пот подмышками и между тщательно спрятанной грудью.

— Ты кормила его?

Когда она не стала ни соглашаться, ни отрицать утверждение, палач раздраженно вскинул руки…но он был осторожен, не дотрагиваясь до нее и всего, что косвенно касалось ее тела — то есть подноса, всего, что было на нем, а также ее одеяний и даже большого мраморного квадрата, на котором по чистой случайности оказались ее ноги.

Всем мужчинам было запрещено контактировать с ней под страхом смертной казни от руки с’Экса, и значит, ему бы пришлось совершить самоубийство.

— Ответь, — потребовал он. — Ты отравила его?

— Нет! Он был без еды двенадцать часов…

— Тебя заботит состояние всех моих пленников?

— Он не обычный пленник. — Она вздернула подбородок. — И ты не позаботился о нем подобающим образом.

— За подобными вещами смотрят тысячи других.

— И я не из тех тысяч, кто живет здесь?

Он подался вперед. — Больше туда не входи.

майкен скинула сетку с лица так быстро, у него не было шанса увернуться. И когда с’Экс, охнув, отвернулся, пряча лицо в складках рукава, ее голос был под стать его властности.

— Ты не будешь говорить мне, куда ходить, а куда — нет.

— Надень маску! — рявкнул мужчина.

— Нет. Я не принимаю твоих приказов. — Она дернула его за рукав, чтобы ничего не укрывало его глаз. — Ты меня понял?

Палач так сильно зажмурился, что черты его лица исказились.

— Ты загонишь нас обоих в могилу…

— Здесь никого нет. И я приказываю: смотри мне в глаза.

Такой поворот — сейчас именно он был запуган, и ушло время на то, чтобы открыть глаза, словно лицо мужчины отказывалось подчиняться повелениям разума.

Когда он, наконец, посмотрел на нее подобающим образом, это был первый раз за всю ее жизнь, когда мужчина видел ее лицо… и какое-то мгновение ее сердце билось так быстро, что закружилась голова. Но мысли о пленнике пересилили недомогание.

— Ему… — Она ткнула пальцем в сторону двери в камеру, — не причинят никакого вреда. Ты меня понял?

— Здесь вы не диктуете…

— Он невиновен. Это брат Нареченного, не ему служить трону. Я узнала это по татуировке….

— Ты смотрела на его тело! — Изо рта с’Экса вырвался поток слов, не знакомых ей, но звучащих как «Срань Господня!».

Что бы это ни значило. Она знала только официальный английский.

с’Экс наклонился к ней и сказал тише:

— Слушай сюда, ты будешь держаться от этого подальше. Ты понятия не имеешь, что здесь происходит.

— Я знаю, что это несправедливо — держать в заключении невинного за что-то, что его не касается.

— Я не лишусь своей жизни из-за тебя. Мы поняли друг друга? И я не стану отклоняться с курса, только чтобы ублажить мимолетные позывы твоей совести.

— О, ты станешь. — Сейчас она подалась вперед… и, несмотря на ее размеры, с’Экс дернулся назад. — Ты прекрасно понимаешь, какая власть сосредоточена в моих руках. Ты не станешь перечить ни этому, ни любому другому из моих желаний…. И когда я принесу ему следующую трапезу, ты со своими мужчинами беспрекословно пропустишь меня. Я не доверяю тебе его питание… полноценное… и безопасное для здоровья. И не смей говорить ему, кто я.

На этих словах она опустила сетку и пошла прочь.

— В чем твой эндшпиль? — требовательно спросил он.

Она помедлила. Посмотрела через плечо.

— Что означает эта фраза?

— Что ты задумала? Держать его здесь как песчанку до конца его жизни?

Что такое «песчанка»?

майкен сузила глаза под сеткой.

— Не твоя забота. Твоей она станет, если с ним что-нибудь произойдет. И принеси ему нормальную кровать.

По крайней мере, он будет содержаться в удобстве, пока она не придумает, как безопасно вызволить беднягу на свободу.

майкен завернула за угол, скрываясь с его глаз, прежде чем его затрясло… прежде, чем ей пришлось ухватиться за стену, чтобы остаться на ногах.

Закрывая глаза, она видела лишь того пленного, как он выходил из-за ширмы после водных процедур.

Его тело было… завораживающим, его нагота приковывала ее взгляд, мысли, дыхание. Широкий в плечах, с мускулистой грудью, длинным торсом, казалось, он был вылеплен художником, а не рожден телом смертной.

А другие части его тела. Созерцая которые она краснела так сильно, что казалось, сетка расплавится на ее лице.

Она сказала себе, что просто поможет ему, и это была правда. Да.

Но глупо недооценивать это жгучее любопытство. Наверное, даже опасно.

Милостивые Звезды, что она творила?

***

Трэз запрыгнул на смотровой стол, едва не стукнувшись головой о лампу, пришлось нагнуться, и в этот момент к нему подошла Джейн.

— Давай я отодвину лампу.

Когда небольшую проблему решили, он вцепился в тонкий матрас под задницей так, будто готовился к взлету.

А он ненавидел вертолеты.

Док Джейн подкатила стул и села, сводя полы белого халата вместе и сцепив руки в замок поверх коленей. Посмотрев на него, она, казалось, приготовилась ждать сколько угодно, пока он не соберется с мыслями.

Прокашлявшись, он объявил:

— Селена сюда не придет. Она не хочет, чтобы вокруг нее носились. Пока она чувствует себя хорошо.

— Я понимаю это.

Он подождал немного, напоминая себе о приличном поведении, ведь она была шеллан Ви.

Когда добрый доктор ничего не добавила, он нахмурился:

— И это все?

— Что ты хочешь от меня услышать? Что мы с Мэнни заставим ее прийти сюда? Я этого сделать не могу… и не стану.

Не почувствовав облегчения от ее слов, Трэз осознал, что надеялся на то, что Док Джейн заставит Селену спуститься сюда.

Клятва Гиппократа? Едва ли сторонница свободной воли.

— Как мне узнать, что она переживет ночь? — сказал он напряженно.

— Без очередного Окостенения?

— Да.

— Ты не узнаешь. — Док Джейн смахнула короткие волосы назад. — Даже если я осмотрю ее сейчас, то не смогу сказать, когда будет следующий приступ. Мне мало известно о болезни, но исходя из того, что я выяснила, в этом-то и проблема. Нет продромальной стадии.

— Это что такое?

— Ты же страдаешь мигренями, да? — Когда он кивнул, она показала на свои глаза. — И ты чувствуешь ауру минут за двадцать-тридцать до того, как начнутся боли, так? Те, кто страдает мигренями, порой испытывают онемение, покалывание в руках и ногах, у других появляются сенсорные аномалии, например, они чувствуют запахи, которых нет на самом деле, слышат разное. В случае болезни Селены, нет никаких признаков, что скоро начнется активная фаза. Кажется, онемение возникает на ровном месте.