Так что, да, думала она, вставая перед зеркалом в ванной. Глаз не сомкнуть… даже если она фактически их закроет.

Хорошие новости заключались в том, что ожидание подошло к концу. И отец написал ей, что будет здесь через пятнадцать минут… значит, день прошел нормально.

Забавно, но она с шоком осознала, как сильно хотела увидеть его. Столько лет вымаливая хоть какую-то свободу, Пэрадайз обнаружила, что получив ее, чувствовала лишь тоску по дому.

— Но сейчас у меня есть работа.

Повернувшись боком, она расправила темно-синий блейзер. Потянула белую блузку. Затеребила нитку жемчуга.

Отступая назад, она решила, что напоминает стюардессу «ПанЭма» шестидесятых годов. Из фильма «Поймай меня, если сможешь».

— О, да ладно. — Она сдернула ленту, взбивая волосы. — Ну, да. Это все меняет.

Как же.

Распущенные волосы нисколько не исправили дело. Но у нее не было времени и, что более важно, на кого она собралась производить впечатление?

Так, вопрос совсем не к месту, особенно когда выходишь в первый день на работу под руководством не просто своего отца, но и Короля всей расы, личная охрана которого — профессиональные убийцы.

Этого достаточно, чтобы без остановки молиться Деве-Летописеце.

Выходя из….

— Пожалуйста, хозяйка. Позвольте приготовить вам завтрак.

Посреди ее комнаты стояла Вучи, одетая в свою неизменную серо-белую униформу, она переминалась с ноги на ногу в своих ботинках на резиновой подошве. У доджена были каштановые волосы, карие глаза и кожа цвета белого хлеба, но она была по-своему милой… наверное, лет на пятьдесят старше Пэрадайз. Пэрри знала ее всю свою жизнь… как бывало со всеми дочерями аристократии, их подбирали с надеждой на пожизненные отношения хозяйка/служанка. В большинстве случаев, служанка — самое важное, что ты приводишь в новый дом после бракосочетания с мужчиной, близкого тебе по происхождению и статусу.

Это — твоя связь с прошлым. Твое здравомыслие. И в большинстве случаев — единственный человек, которому ты можешь довериться.

Блин, этот переезд ей нравился больше… из-за работы, а не какого-то там высокородного хэллрена.

— Вучи, я не хочу. — Она попыталась изобразить улыбку. — Ты сама не голодна?

— Госпожа, вы тоже пропустили последнюю трапезу.

Пэрри совсем не хотела вдаваться в подробности… а именно: если она съест хоть кусочек, то ее стошнит на свою стюардессность. Подобная откровенность приведет только к попыткам уложить ее в кровать, и, скорее всего, Вучи призовет на подмогу отца.

— Знаешь, отчего бы я не отказалась? — Пэрри выдавила улыбку. — Ты могла бы подать мне завтрак за рабочий стол? — Она подошла к ней и подхватила под руку Вучи. — Пошли, сделаем это.

— Но… о… но…

— Я так рада, что ты согласна. Обожаю, когда наши мнения совпадают.

Наверху извилистой лестницы из грубого камня они прошли через портрет французского короля прямиком в гостиную, в которой располагалась зона для приема посетителей.

— Как здесь тихо, — сказала Пэрадайз, замирая.

Комната, как и все в доме, была также красиво отделана и заставлена антиквариатом: стены и полы устланы шелками и атласом, даже стулья для посетителей обиты дорогими тканями. Что напоминало ей о статьях в «Вог» и «Вэнити Фэр» о Бэйб Палей и Стройняшке Кит. Набор мебели потрясал воображение, произведения искусства были изумрудного, золотого и медного цветов, сдержанные, а не блеклые.

— Похоже, отец еще не приехал.

Как по заказу, автоматические ставни на окнах начали подниматься, и она подпрыгнула от тихого жужжания.

— Я на кухню, — сказала Вучи. — Приготовлю вам Первую трапезу.

Пока служанка удалялась, Пэрадайз чуть не окликнула ее. Но, ради всего святого, доджен ведь не любимый предмет из детства, придающий чувство безопасности.

Она собиралась приготовиться, даже не зная, чем фактически будет заниматься, села за стол и… подвигала мышкой, в результате чего загорелся экран с окном для ввода пароля, который она даже не попыталась взломать.

Подземный вай-фай — это одно. Но этот компьютер? Заперт на семь печатей.

Она открыла ящики один за другим, не находя ничего кроме обычных принадлежностей, еще и… да, одно и то же…

Послышались голоса. Низкие. Глубокие. Такие мужские.

Открылась парадная дверь. А потом раздался хоровой топот множества тяжелых ног в ботинках, пересекавших порог…

Пэрадайз тут же захотелось спрятаться под столом.

В дом заходили члены Братства Черного кинжала, все до одного вооруженные до зубов.

Они были крупнее, чем она запомнила во время знакомства прошлой ночью. И это не значит, что она закинула воспоминания о них в папку с несущественной информацией.

— … выпустил им в бошки пару обойм, — сказал один из них.

Раздался смех, а потом другой добавил:

— Или в задницы. Гордиться нечем.

Вот вам метафорический визг шин, когда они застыли на месте, смотря на нее. Слава Богу, она сидела. А стол служил своеобразным барьером между ней и воинами.

— Привет, — сказал один из них, с акцентом Бена Аффлека. — Твоя первая ночь, да?

Когда она закивала, сквозь дверь влетел ее отец.

— Я здесь, здесь я! — Отец продрался сквозь группу. — Пэрадайз, как ты?

Когда он подошел к ней, она встала и крепко его обняла. Она справится. Она сто процентов справится с этим.

Конечно.

Правда-правда.

Боже, в этом доме столько мужчин.

***

Двойня. У нее будет двойня.

Лежа на больничной койке, Лейла потирала живот свободной рукой, той, что не торчала из гипса над ее правым локтем. Боли после двух падений утихли, а перелом, о котором позаботился Мэнни, уже срастался. Гипс, нейлон или что там еще скоро срежут.

Двойня.

Хотя у нее в распоряжении был целый день, чтобы свыкнуться с новостями, она все еще пребывала в шоке… и от чего становилось хуже — они с Куином толком не поговорили об этом.

Или о том, что его так заинтересовало, когда он взял ее одежду.

Когда он вернулся с фланелевой сорочкой и ее любимым розовым халатом, она уже спала. Он любезно накрыл ее халатом и оставил одну.

Злился ли он на нее? Догадался, что она лгала о местоназначении ее автомобильных поездок?

Черт возьми, как бы выразились Братья…

Она вскинула голову, услышав стук в дверь.

— Да?

Словно прочитав ее мысли, Куин заглянув в ее комнату.

— Привет. Я просто хотел проверить тебя перед уходом. Как ты себя чувствуешь?

Лейла глубоко вздохнула, пытаясь сделать так, чтобы лицо не выдало ее.

— Хорошо. А ты как?

— Хорошо.

Длинная пауза. От которой сердце гулко забилось в груди.

— Спасибо за халат. — Она погладила ворсистую ткань. — Я очень ценю это. Я только проснулась, но сейчас надену его.

Спустя мгновение Куин полностью зашел в комнату, закрывая дверь. Его разноцветный взгляд прошелся по ее телу, и впервые он был отдаленным.

— Так, что ты думаешь? — спросил он. — Ну, о двойне.

— Отлично. То есть, я в шоке… — Она пожала плечами. — Но уже привыкаю. Я счастлива. Двойня, какое благословение. Так что да.

— Хорошо. Ага.

Молчание. В течение которого Куин заталкивал руки в карманы кожаных штанов, а она теребила полы проклятого халата.

А на коже под больничными простынями высыпал холодный пот.

— Есть что-нибудь, что ты должна мне рассказать? — спросил Куин.

В ушах так стучало, что она была уверена, что выкрикнула в ответ:

— О чем?

— Чем ты занималась прошлой ночью?

Лейла с усилием не отвела взгляд.

— Каталась.

— Почему на твоих одеждах была листва?

— Что, прости?

— Твоя одежда. Прошлая ночь. Когда я относил ее наверх, то они были в грязи и листве. Если ты прошлась по внутреннему дворику и упала в вестибюле, то почему одежда в таком виде?

Она опустила глаза, даже понимая, что так выглядит виновной. С другой стороны, она была виновна.