Вряд ли его светлость придёт в восторг, узнав, что Фирниор проговорился о том, что был в склепе, когда нашли погибшего магистра Стейрига. Почему-то это являлось важным, но в любом случае, теперь им придётся придерживаться версии Фирниора, чтобы не насторожить Айриэ. А опровергнуть слова юноши мог только старый Чарп. Паурен не в счёт, герцог прикажет ему, и капитан будет молчать о том дне, посылая магессу с расспросами к его светлости и с полным правом ссылаясь на полученный приказ сюзерена. Гвардейцев, бывших в тот день в склепе, можно отослать под благовидным предлогом – например, охранять какое-нибудь дальнее поместье. Следовательно, только старик опасен, и герцог может попытаться устранить беднягу, заодно предоставив чёрному магу новую жертву.
Именно поэтому Айриэ решила устроить засаду в доме Чарпа. Если убивать старика, то сегодня ночью, пока магесса предположительно ждёт хогроша в склепе. Если бы у Айриэ была хоть малейшая уверенность в том, что хогрош действительно придёт в склеп доедать ʺостаткиʺ гвардейца, она бы нейтрализовала Фирниора на одну ночь тем или иным способом, а сама бы дождалась твари. Но увы, зная немного о повадках сотворённых магических питомцев, Айриэ могла утверждать, что хогроша еда сейчас не интересует – он уже вылечен и сыт, а тело гвардейца спрятали в саркофаг, чтобы его не нашли.
Для того она и устроила всё это представление, чтобы Файханасы даже не сомневались, что магесса сидит в склепе и ждёт. Ну а если она всё-таки ошиблась, то пятеро вооружённых гномов вполне способны ликвидировать хогроша даже без помощи Айриэннис.
Домик смотрителя утопал в зелени лип, берёз и старых раскидистых яблонь, так что с улицы вход в дом не просматривался. Кстати, был он довольно большим для одинокого старика. Сняв ʺотвод глазʺ и легонько стукнув в дверь дома Чарпа, магесса дождалась появления хозяина и попросила впустить гостей. Старик распахнул дверь и изумлённо выпучил глаза при виде вооружённых гномов, с деловым видом протопавших в комнату.
- Мэора маг, а… - начал он, но Айриэ сделала ему знак замолчать.
Только установив ʺполог тишиныʺ, сказала:
- Вот теперь, брай Чарп, и поговорить можно. Не пугайтесь и простите уж за вторжение, однако мне птичка на хвосте принесла, что на вас нынешней ночью могут напасть. Тварь на прогулку выйдет и захочет поужинать или позавтракать, уж как получится. Но непременно вами, - веско добавила она. – Если я ошибаюсь, ничего страшного, мы просто посидим здесь до утра и уйдём.
- М-мэора, а как же… Да за что?.. – жалобно проблеял перепугавшийся до полусмерти Чарп, идя за магессой в комнату.
Гномы со своей обычной непосредственностью уже расположились на старых скрипучих стульях вокруг стола и деревянном топчане у стены и теперь доставали притащенные с собой бутыли с пивом и съестные припасы. Чарп не успел рта раскрыть, как ему сунули в руки бутылку крепкого светлого и велели запить новость, сочувственно похлопав по плечу. Старик с перепугу поперхнулся и долго выкашливал пиво, попавшее не в то горло.
- Брай Чарп, вы мне заново расскажите, что в тот день увидели в склепе, когда упыря нашли. И, главное, кого, – велела Айриэ, когда старик немного успокоился и влил в себя с треть бутылки пенного успокоительного.
- Да я ж рассказал вам уже всё, мэора маг, - удивился слегка захмелевший старик. – Но если вам угодно, слушайте по второму разу.
Айриэ слушала, куда денешься, и несколько раз специально уточнила про Фирниора. Чарп твёрдо стоял на своём: из Файханасов были герцог и Орминд, Фирниор заболел ночью.
- А поправился когда, не помните?
- Ну, дня четыре он проболел точно. А мэор Орминд ещё дольше, я уж говорил вам.
Болезни Орминда её не интересовали, он не маг, как и его отец, раз оба были в склепе. Но и Фирниор, получается, тоже, раз присутствовал… Только когда? Ночью заболел, хм, а рассказывал об утренних событиях как очевидец. Ладно, допустим, побывал тайно, но зачем, зачем это скрывать?!.
- Трупы в тот же день убрали? – на всякий случай уточнила магесса.
- В тот же, мэора, а как же! Не оставлять же тварь поганую рядом с благородными покойниками валяться! И магистра Стейрига сразу же сожгли да похоронили на нашем кладбище. Могу вам завтра могилку его показать, если интересуетесь, - предложил Чарп и шмыгнул покрасневшим носом, а после основательно приложился к бутылке, уверившись в чудодейственной силе гномьего снадобья от страха.
- Не интересуюсь, спасибо, - коротко отказалась Айриэ, продолжая размышлять. Может быть, всё зависит от того, с кем был юноша в склепе? Ну и кого он покрывает в таком случае? Или в склепе был под ʺотводом глазʺ и тогда уж он точно знает, кто маг?.. Правда, сомнительно, что хозяин твари, страдающий от оборванной связи с питомцем и разом лишившийся магического резерва, смог бы наложить ʺотвод глазʺ. Ничего не понятно… - Брай Чарп, подпол у вас имеется?
- Ну да, картошку я там храню, - ответил старик и осоловело захлопал глазами, с явным трудом держа их открытыми.
- Возьмите-ка тюфяк, одеяло какое - укрыться и отправляйтесь туда спать. Нам вы только помешаете, если вдруг что. А там вы в полной безопасности выспитесь.
- Давай-давай, папаша, - подхватил один из гномов и увёл старика на кухню, где был лаз в подпол. Засыпающий на ходу Чарп не сопротивлялся, вот и хорошо. Люк на всякий случай придавили большим ларём, чтобы хозяин не вылез без спросу и не попался случайно монстру.
Гномы быстренько убрали остатки своей трапезы и сноровисто рассредоточились по дому, занимая позиции в каждой комнате, даже там, где явно никто давно не жил. Сам Чарп, похоже, пользовался только кухней да меньшей из двух спален. Возможно, раньше старик жил не один или дом был выстроен для смотрителя кладбища с большой семьёй, а Чарп его просто унаследовал вместе с должностью.
Айриэ сняла ʺпологʺ, чтобы не насторожить тварь, если та хорошо чует магию. Гномы заранее воспользовались охотничьими амулетами, отбивавшими запах, устроились поудобнее и приготовились ждать. Ни шороха, ни скрипа, ни стука. Айриэ, в свою очередь, наметила контуры ловчего заклинания, стянув его вокруг дома, но пока не напитывая магией.
По дому сновало несколько невидимых ʺсторожевичковʺ - настолько слабых, что их наличие никто не должен был учуять. Однако любого, вошедшего в дом, они заметят и магессу предупредят. Айриэ устроилась на топчане, подстелив старое, пыльное хозяйское одеяло, и с чистой совестью подремала часа полтора. Всё легче будет, а то от бессонницы глаза слипаются и настроение портится прямо-таки стремительно. Скоро на своих бросаться начнёт, хоть бы наконец хогрош под руку подвернулся, усмехнулась про себя магесса.
Придёт, не придёт?.. Верно ли она рассчитала или никто и не думал покушаться на жалкого старика? Мало ли что он там лепечет после нескольких кружек пива… Поправив серебряный перстень с головой дракона, надетый на левую руку, в очередной раз проверила, полностью ли заряжен артефакт, хотя делала это уже дважды.
Висящие на стене кухни старенькие, ободранные ходики мерно тикали, и это было единственным, что нарушало тишину в доме. Если не знать о затаившихся гномах, то и не угадаешь, что они тут бдят. Кто-то один с комфортом устроился на хозяйской постели, пусть и лишённой тюфяка. Зато если хогрош полезет в окно спальни, увидев укутавшегося одеялом ʺЧарпаʺ, его ждёт неприятный сюрприз. Гном в кольчуге – добыча не всем по зубам, иные зубки и обламываются, знаете ли…
На улице слегка шумел ветер, взлаивали-взвывали собаки, орали любовные песни коты: чья-то кошка, освободившись от докучливого потомства, снова пришла в охоту и собрала вокруг себя целый гарем голосистых красавцев. А потом всё как-то неожиданно стихло, даже распалённые любовным марафоном коты и кричавшие среди кладбищенских деревьев какие-то ночные птицы. Магесса насторожилась, бесшумно выпрямившись и потихоньку разминая мышцы. Топчан при этом пытался поскрипывать, но Айриэ приноровилась не ёрзать.
Несколько следующих минут проползли медленно и томительно, пока из спальни старика не донёсся слабый звук. Вроде бы тихонько звякнуло оконное стекло, потом всё снова стихло. От ʺсторожевикаʺ пришёл слабый сигнал, и Айриэ приготовилась мгновенно активировать ловчую сеть, которая воспрепятствует кому бы то ни было покинуть дом. Вот тихо, еле уловимо скрипнула половица в спальне, потом другая: старые рассохшиеся доски отзывались, когда на них вставали, даже если вошедший старался не шуметь.
