Амир начинает рассказывать о кошельке “Dark Wallet”, описывая некоторые технические сложности, с которыми ему пришлось столкнуться, но вскоре он оказывается втянутым в полемику. «Биткоины – это не сраная платежная инновация, – кричит он, – биткоины – это политический проект».

«Может быть, нам следует сотрудничать с правительством? – предлагает кто-то из зала. – Разве это не поспособствует распространению биткоинов?»

«Нет! – отвечает Амир. – Правительство – это просто большая шайка бандитов! Нельзя помогать гангстерам! Сейчас именно мы должны проявлять инициативу. И мы никому не отдадим руль».

Для таких, как Амир, биткоины – это сражение в более масштабной битве за право на анонимность и свободу в Интернете. Амир считает, что у человека должна быть свобода быть в Интернете, кем угодно, говорить, что угодно, и делать, что хочется, без цензуры или контроля. И подобная свобода приведет к политической революции. Он шифропанк.

Однажды в конце 1992 года ⁷¹ вышедший на пенсию бизнесмен Тим Мэй, математик Эрик Хьюз и программист Джон Гилмор (создатель Alt-иерархии Usenet) пригласили двадцать уважаемых ими программистов и криптографов в дом Хьюза в Окленде, штат Калифорния. Получив диплом физика в Калифорнийском университете в Санта-Барбаре, Мэй в 1974 году устроился на работу в компанию Intel, где он совершил гигантский прорыв, изменив архитектуру микросхем памяти этой компании. Он вышел на пенсию в возрасте тридцати четырех лет и посвятил все свое время чтению: программирование, криптография, физика, математика, – и политике. Гилмор был пятым сотрудником компании Sun Microsystems. Как и Мэй, он ушел оттуда в молодом возрасте и посвятил себя политическим идеям. Хьюз, гениальный математик из Калифорнийского университета в Беркли, много времени провел в Нидерландах, работая с Дэвидом Чомом, вероятно, самым известным криптографом в мире на тот момент. Мэй, Хьюз и Гилмор были друзьями не разлей вода. Все они были радикальными либертарианцами и одними из первых приверженцев компьютерных технологий. Их всех интересовало потенциальное влияние компьютерных технологий на политику и общество. Но пока многие либералы западного побережья готовились к расцвету новой свободной электронной эпохи, Хьюз, Мэй и Гилмор поняли, что компьютерные сети могут ознаменовать золотой век государственного шпионажа и контроля. Все они считали, что главный вопрос современной политики ⁷² заключается в том, смогут ли правительства по всему миру использовать Интернет для ограничения свободы и конфиденциальности, или же независимые личности подорвут основы или даже разрушат государство с помощью инструментов диверсии, которые также предлагал цифровой мир.

При первой встрече Мэй поделился⁷³ своей точкой зрения с восхищенной командой бунтарей, длинноволосых мужчин двадцати-тридцати с лишним лет. «Если правительство не сможет следить за вами, – говорил он, – оно не сможет вас контролировать». К счастью, по словам Мэя, возможности современных вычислительных систем могут лучше обеспечить свободу личности, чем созданные человеком законы: жесткие правила математики и физики, действующие на программное обеспечение, невозможно отменить. «Политика никогда никому не предоставляла свободу на длительный срок и никогда не предоставит», – написал он в 1993 году. Но компьютерные системы могут⁷⁴. Необходимо лишь разработать новое програмное обеспечение, которое помогло бы обычным людям избавиться от слежки правительства. Для поиска решения была создана специальная группа.

Вскоре члены группы стали каждый месяц встречаться в офисе компании Cygnus Solutions, которую незадолго до этого основал Гилмор. На одной из первых встреч в 1992 году Джуд Милхон, писавшая статьи для журнала Mondo 2000 под псевдонимом St Jude, назвала набирающее силы движение «шифропанками» с отсылкой к поджанру фантастики – киберпанку, популярному среди таких писателей-фантастов, как Уильям Гибсон. Название закрепилось. «Честно говоря, это был своего рода маркетинговый ход, – рассказал мне Мэй по телефону, – из той же серии, что маска Гая Фокса, которую носят хактивисты Анонимус».

Группа начала разрастаться. Эрик Хьюз решил составить список рассылки, чтобы доносить информацию до других заинтересованных сторон за пределами области залива Сан-Франциско. Список разместили на сервере⁷⁵, который обслуживал личный интернет-сайт Гилмора toad.com. Первое сообщение, появившееся там даже до вступительной речи Хьюза, было цитатой выступления математика Чака Хэммилла в 1987 году под названием «От арбалетов до криптографии: разрушение государства с помощью технологии». Это выступление задало тон дальнейших событий: «Потратив некоторое время, деньги и усилия, я мог бы постараться убедить государство отказаться от слежки и всех видов цензуры. Я могу научить каждого заинтересованного либертарианца, как с помощью криптографии избавиться от всего вышеперечисленного самостоятельно», – написал Хэммилл. К рассылке быстро присоединились сотни подписчиков, которые вскоре стали писать каждый день: они обменивались идеями, обсуждали планы, предлагали и тестировали шифры. Этот удивительный список рассылки предвосхитил, разработал или изобрел практически каждый прием, который теперь применяют пользователи, чтобы избежать правительственного контроля. Тим Мэй, помимо всего прочего, предложил⁷⁶ создать безопасную криптовалюту, средство анонимного пользования сетью, нерегулируемый рынок (который он назвал BlackNet), где все будет продаваться и покупаться без слежки, а также прототип анонимной системы доносительства.

Шифропанки были бунтарями: противоречивые, радикальные, неуступчивые, но при этом прагматичные. Они действовали. Кто-то писал часть программного кода, добавлял его в рассылку, а другие тестировали и дорабатывали его. Когда Хьюз создал анонимный ремейлер ⁷⁷, который позволял обмениваться электронными письмами без возможности отслеживания, другая влиятельная персона в списке, Хэл Финни, устранил обнаруженный изъян, а затем поделился своей доработанной версией. Как пишет Энди Гринберг, описывая историю доносительства, шифропанки больше почитают креативность, чем теоретизирование. Именно Хьюзу принадлежит⁷⁸ изречение, которое стало характеристикой всей группы: «Шифропанки пишут код».

Более того, код, который они хотят написать, должен быть зашифрованным. Шифрование – это наука и искусство хранить секреты от посторонних и открывать их нужным людям. Со времен Римской империи и до 1970-х годов шифрование строилось на принципе «единого ключа», когда один и тот же ключ использовался и для зашифрования, и для расшифрования сообщения. В современных вычислительных системах шифрование было гораздо более искусным, но в его основе был тот же принцип: если вам нужно общаться с кем-то по закрытому каналу, вам по-прежнему необходимо было сообщить собеседнику код, что возвращало вас к той же проблеме, с которой вы начали. Два математика из Массачусетского технологического института, Уитфилд Диффи и Мартин Хеллман, в 1976 году решили эту проблему, создав систему, которая получила название «шифрование с открытым ключом». У каждого пользователя есть свой персональный шифр, состоящий из двух «ключей», которые отличаются друг от друга, но математически связаны друг с другом через общее простое число. Эта система сложна с математической точки зрения, но суть ее проста. Она предполагает, что вы можете делиться своим «открытым» ключом с кем угодно, и человек сможет расшифровать сообщение, но у него получится бессмыслица, которую можно разобрать только с помощью вашего секретного «персонального» ключа. Шифрование с открытым ключом расширило ⁷⁹ потенциальные границы применения шифрования, поскольку внезапно у людей появилась возможность отправлять друг другу зашифрованные послания без необходимости передавать секретный код для дешифровки, а также без необходимости встречаться когда-либо. Вплоть до начала девяностых эффективная система шифрования была исключительной прерогативой правительства. В США в 1976 году ее даже объявили «военной тайной» и запретили без разрешения выдавать ее кому-либо.