– Что «да и…»?

– Что-что! Ну, ты Ник полный дебил! Он же сразу увидит, что я девчонка!

– Как это – увидит?

Та посмотрела на него, как на убогого, и повертела пальцем у виска.

– О-о-о, как всё запущено! Грудь у меня есть. Теперь понятно?

Ник вытаращился на неё, открыв рот, потом громко сглотнул слюну и выдавил:

– Теперь… понятно…

Они опять помолчали, и Крис решительно тряхнула уже начавшими отрастать волосами:

– Придётся всё ему рассказать! Я скажу, что сама всё придумала, а ты тут вааще ни при чём! Ты даже не знал ничего! И если будут казнить, то пусть меня одну казнят!

– Ну, ты чокнутая, Крис! Ещё чего выдумала! Оба – значит, оба!

– Ага, щас прям! Ты совсем придурок? – Крис зло глянула на мальчика, а потом как-то сразу сникла и опустила голову: – Слушай, а может обойдётся? Вдруг он меня не узнает?

– Ты его глаза помнишь? – Крис отрицательно помотала головой. – Да я таких цепких глаз в жизни не видел… Вот же хрень! Влипли, как…

– Ладно. Я постараюсь просидеть тут подольше, а ты попробуй затащить его в какое-нибудь тихое местечко, чтоб поговорить. И мне сразу свистнешь… Будем вдвоём уламывать…

– Замётано. Только с местом чё придумать… Народу вокруг, как в выходные на Арбате…

Найти уединённое место получилось только после обеда, когда почти вся команда подалась в трюм, а охотники улеглись на палубе, нежась на солнышке. Усевшись у одной из шлюпок, Ник взволнованным шёпотом, постоянно прерываясь и оглядываясь, поведал Куртису их с Крисом тайну. Когда смысл сказанного дошёл до мужчины, тот только и смог выдать:

– Ну, вы, засранцы, даёте! – Сдвинув на лоб шляпу, бывший возчик почесал затылок. – А мы-то башку сломали, куда это запропастил… ся помощник садовника. Вроде всё на месте, ничего не украдено, а как сквозь землю провалился. И никто не догадался?

Ник отрицательно помотал головой. Куртис с уважением покосился на парнишку и надолго замолчал. И чем дольше тянулось это молчание, тем муторней становилось у мальчика на душе. От накатывающего отчаяния он даже закрыл глаза и едва не подпрыгнул на месте, когда на его плечо легла тяжёлая рука.

– Ладно. Крис, так Крис. Тащи сюда этого паршивца. Будем знакомиться заново!

С возникающими на каждом шагу препятствиями, неся небольшие пока потери, войско Солонии настойчиво двигалось к Остенвилу. Окружающие Спящего Дракона холмы, поросшие диким лесом, оно проскочило с лёту, ненадолго застряв лишь у городка Трибуста, многие жители которого в панике разбежались при приближении солонийцев, стараясь спасти всё, что можно было унести или увезти.

Несмотря на строгий приказ Юнария не чинить митракийцам зла, передовой отряд, едва были снесены хлипкие деревянные ворота, кинулся в город и начал обшаривать все попадавшиеся на пути дома и домишки. И всё, что мало-мальски могло быть отнесено к разряду военной добычи, тут же перекочёвало в карманы, кошели и мешки завоевателей, невзирая на вполне справедливые возражения возмущённых хозяев.

Правда, к чести Юнария, грабёж он прекратил быстро. Сотники громогласно возвестили своим подчинённым, что если только у кого-то из них заплечный мешок раздуется от награбленного так, что начнёт высовываться из-за спины, счастливого обладателя сказочного богатства немедленно повесят. Дорога до Остенвила дальняя, и впереди их ждёт совсем другая добыча, а не эти убогие черепки.

Солдаты вознамерились хотя бы напиться с горя, но тут же последовал новый жёсткий приказ. Того, кто выпьет больше одной кружки вина (слава Богам, хотя бы платить за неё было не нужно!), лангракс приказал высечь прилюдно. Ну, а если кто-то, несмотря ни на что, решится напиться до потери памяти, то проснётся он уже в ином мире. С новым пеньковым галстуком на шее.

Некоторые роптали, срывая зло на всём, что подворачивалось под руку, но даже эти недовольные прекрасно понимали – сейчас не время для праздников. Враг вездесущ, он в своём доме, и от него приходится ждать самых разных и далеко не приятных сюрпризов.

Патарий стоял у стола в огромном шатре и разглядывал вылепленный из глины и раскрашенный план местности по обе стороны от реки Лагусты. Невысокий холм на её правом берегу, где сейчас и стоял шатёр доланита Нумерии, был отмечен на макете маленьким зелёным флажком с золоторогим быком.

Турс Либург, занявший своё место напротив Повелителя, внимательно наблюдал за ним, стараясь определить реакцию Патария на только что произнесённые слова. Притихшие члены Большого Совета с любопытством поглядывали то на того, то на другого.

– Значит, ты хочешь, чтобы моё войско продолжило отступать?! – Голос Патария зазвенел от с трудом сдерживаемого гнева.

– Да, Повелитель!

Лицо Патария исказилось от ярости, и он бросил доланиту:

– Это явная трусость! Я не ожидал от тебя подобного, Турс Либург! Не-ет, это даже не трусость! Это попахивает предательством! Сильно попахивает! Воняет!! Мне, Повелителю Нумерии, предлагают бежать от каких-то говнюков поджав хвост, как побитому кобелю?! Да ты вообще понял, что предлагаешь?

Турс Либург невозмутимо выслушал покрывшегося красными пятнами Патария и спокойно заявил:

– Вряд ли то, что я предложил, стоит называть трусостью, а тем более предательством, Повелитель. В военном деле такие действия имеют совсем другое определение – тактика. Отступая в глубь страны, мы измотаем противника мелкими, но крайне болезненными стычками из засад. Мы позволим этим бандитам поживиться в Митракии, – он бросил острый взгляд на стоявшего рядом с Патарием лангракса Митракии Тобуса Марисара, лысого толстяка с потным от злости лицом, – и набить свои котомки здешним барахлом… – И, взмахом руки прерывая готовые сорваться с губ Морисара категорические возражения, продолжил: – А потом мы дадим бой! Ударим всей мощью Остенвила! И быстро погоним врага, добивая по дороге тех, кто не сможет слишком резво бежать. Хотя… – Либурга ничуть не смущал поднявшийся в шатре шум, – я больше чем уверен, что при виде нашей истинной силы большая часть этих доморощенных вояк повернёт назад ещё до боя.

Патарий молчал, упёршись взглядом в изображённую на столе местность. Зато вокруг него шло бурное обсуждение. Галиган что-то доказывал ланграксу Ланджлании Мармусу Тидору, пыхтевшему в узком камзоле тёмно-синего цвета. Толстяк Мортон Тупс подпрыгивал как мячик, тыча пальцем в грудь невозмутимому Дортубу Вермоксу, скалой нависшему над своим оппонентом.

Повелитель поднял руку, и шум постепенно стих. С нескрываемым презрением глядя в лицо доланита, он произнёс ледяным тоном, чеканя каждое слово:

– Армия Нумерии даст бой самозванцу здесь! – Палец Патария уткнулся в равнину между двумя холмами, выходившую своей узкой стороной к реке. – И моя армия не сделает больше ни одного шага назад, иначе… – губы Повелителя скривились, – я найду того, кто сможет командовать ею не так бездарно!

Доланит изменился в лице. В наступившей мёртвой тишине он уже открыл рот, чтобы возразить, но внезапно передумал. Вместо этого Турс Либург кивнул и, попросив разрешения отправиться объявить решение Повелителя войску, вышел из шатра.

– Жалкий трус! Готов бежать от какого-то вонючего засранца до самой столицы, там спрятаться за крепкими стенами и сидеть поджав хвост, пока мой самозваный родственничек будет рыскать по стране как шакал! – Патарий тяжёлым взглядом обвёл замерших мужчин. – И я вижу, что кое-кто из вас вполне разделяет его мнение… Не так ли, господин Вермокс?

Лангракс Барлонии невозмутимо пожал плечами:

– На то он и доланит, мой Повелитель, чтоб знать, как вести войну.

– Сваргова погибель! Вести войну!? Да последняя война у нас была лет двадцать назад, и тот мелкий бунт только идиот рискнул бы назвать войной! Жалкий ссыкун! Только и умеет, что в игрушки играть! – Патарий швырнул серебряный кубок в макет с такой силой, что куски глины полетели в разные стороны. Мужчины шарахнулись от летящих в них острых обломков.