– Я… я не согласна быть призом! Не хочу!

Шум стих. Осмила, упрямо вздёрнув подбородок и глядя в сторону Динария, повторила:

– Не желаю… быть призом… для него!

А вот это было уже просто оскорбительно. Сидевший рядом Главный сигурн схватил дочь за руку и усадил на место. Склонившись к её уху, он зашипел:

– Прекрати немедленно! Ты хоть понимаешь, кого сейчас оскорбляешь – достойного господина Грасария! Тебе что, трудно подарить свой поцелуй его сыну?

Осмила упрямо молчала, не поднимая головы. Мустин Беркост с побледневшим от ярости лицом выдавил:

– Если ты сейчас же не сделаешь того, что требует обычай, я отправлю тебя в Главную пирамиду. Сестрой Тьмы. – И совсем уже тихо добавил: – Ты меня знаешь…

Девушка дёрнулась, как от удара, и подняла на отца полные ненависти и слёз глаза:

– Ненавижу… Я вас всех ненавижу…

Главный сигурн удовлетворённо хмыкнул и объявил:

– Она согласна!

Толпа возбуждённо зашумела в предвкушении следующего акта представления. Сопровождаемый смешками и неприличными шуточками, Динарий прошёл между столами и встал напротив всё ещё сидевшей Осмилы. Выждав минуту, та поднялась. Зрители замерли. Девушка окинула ледяным взглядом стоявшего перед ней парня и презрительно процедила сквозь зубы:

– Смотри не пожалей потом… победитель!

Динарий упрямо тряхнул головой и наклонился к её лицу. Его губы коснулись её зло стиснутых губ и прижались к ним. Девушка попробовала увернуться, но парень положил одну руку ей на затылок, другую на талию и крепко притянул упрямицу к себе, не давая возможности уклониться от поцелуя.

Охотники одобрительно зашумели, вновь осыпая пару шуточками. Кто-то даже начал считать «раз, два, три, чет…». Внезапно Динарий приглушено вскрикнул и отпрянул от девушки, зажав рот руками. Из его прокушенной губы по пальцам заструилась кровь.

Осмила сорвалась с места и под недовольные крики собравшихся вылетела из шатра.

Мальчик бесшумно двигался по одному из слабо освещённых коридоров для прислуги, которыми были пронизаны все внутренности огромного дворца. В отличие от парадных покоев, коридоры выглядели весьма скромно, но именно здесь кипела и бурлила скрытая от посторонних глаз жизнь.

Слуги сновали по ним день и ночь, доставляя в покои господ дрова для растопки каминов, воду для умывания, вынося тем же путём ночные горшки и грязное бельё. Если господа желали позавтракать в постели, слуги сломя голову неслись на дворцовую кухню и возвращались с серебряными подносами, уставленными блюдами, распространяющими просто божественный аромат.

Кроме главных коридоров, в недрах дворца было множество боковых проходов и тупиков, которые для непосвящённого представляли собой настоящий лабиринт. Чтобы лучше ориентироваться в этих хитросплетениях, все стены окрасили в разные цвета. Те проходы, что вели к покоям Повелителя и его семьи, имели, например, зелёный цвет; семейство Грасария с изнанки было окрашено в жёлтый, а Рубелия – в розовый.

Остальные тупики и лестницы своего лица не имели, кроме караульного помещения для Золотых Мечей и лекарни – любой обитатель дворца в случае острой необходимости должен был отыскать их даже в полной темноте и с закрытыми глазами.

В этих оживлённых закоулках и переходах порой творились весьма интересные вещи. Прогуливаясь от нечего делать по коридорам, Рустий не раз видел, как парочки страстно целовались, прижавшись друг к другу и совершенно не замечая, что в трёх метрах от них стоит этот гадкий мальчишка.

Да если бы только целовались! Лет в семь он впервые увидел, как прислужник Рубелия, здоровый и угрюмый Фирон, притиснул в угол рыжеволосую хохотушку Ниссу, прислужницу тётки Ортении, и, ухватив её одной лапищей за пышную грудь, другой полез под юбку.

Нисса, вместо того чтобы надавать наглецу по морде, блаженно закатила глаза и с абсолютно дурацкой улыбкой на круглом конопатом лице принялась стонать и извиваться. Да ещё и зачем-то начала развязывать Фирону пояс на штанах.

Сгорая от любопытства, Рустий выглядывал из-за угла, мечтая об одном – только бы парочка его не заметила. Но им, похоже, было совсем не до него. Штаны Фирона свалились на пол, и мальчик с ужасом увидел, что из чёрных зарослей внизу живота у того торчит огромная бордовая штуковина с набалдашником на конце. Нисса ловко ухватилась за эту штуку и сдавленно ахнула, по-видимому, от страха.

Рустий затаил дыхание. Таких штук он ещё никогда в жизни не видел. Белые и вялые отростки братьев не шли с ней ни в какое сравнение, хотя у старшего Патария он был довольно-таки длинным.

Фирон резко развернул девицу лицом к стене, задрал ей юбку и наклонил вниз так, что стала видна красная щель между её раздвинутых ног. И, утробно зарычав, со всего маха всадил в неё свою штуку. Нисса громко охнула и застонала от боли, но злодей и не подумал прекратить издевательства. Вместо этого он начал сильно елозить туда-сюда своей штуковиной в Ниссиной дырке.

Страшная пытка продолжалась невыносимо долго. Нисса стонала всё громче и громче, Фирон дергался всё сильней, и Рустию стало казаться, что ещё чуть-чуть – и его багровый набалдашник выскочит откуда-нибудь из её пупка.

Прислужник вдруг сильно выгнулся, издал звериный рык и замер, тяжело дыша. Нисса тоже прекратила стонать. Постояв так несколько секунд, она распрямилась и, отодвинувшись от любовника, принялась деловито вытирать у себя между ног нижней юбкой. Рустий был поражён – Фирон наклонился за штанами, и его штука, ещё недавно такая твёрдая и грозная, теперь вяло моталась между его ног.

Спустя минуту любовники, вполне довольные друг другом, вышли из тупичка и, как ни в чём не бывало, отправились по каким-то срочным делам. Рустий примчался в свою комнату и, стянув штаны, долго пристально разглядывал маленький жалкий отросточек, который, как он думал ещё сегодня утром, предназначался только для того, чтобы пописать.

Он попробовал его помять и потереть, чтобы тот тоже превратился в большую и страшную штуку, но отросток упорно не желал вырастать и становиться твёрдым. Захотелось только помочиться, и, горько вздохнув, Рустий прицелился в горшок.

С тех пор он много раз видел в коридорах подобные сцены. Он даже мог сказать, какого размера и формы были члены почти всех мужчин во дворце и какого цвета росли волосы на лобках у большинства женщин. Любовных тайн, хранившихся здесь, для него не существовало. И он веселился от души, наблюдая, как холодно старались держаться на людях некоторые парочки, ещё вчера так страстно стонавшие в тёмном тупичке под его внимательным взглядом.

За эти годы ему пришлось увидеть много такого, что было совершенно не обязательно видеть и знать маленькому мальчику. Страстная любовь двух женщин или двух мужчин для него также не была секретом, хотя участники этих встреч старались вести себя как можно тише – в Нумерии такие действия не приветствовались.

Мало того, за это можно было легко лишиться своей должности при дворе – извращенцы не имели права прислуживать Повелителю. И тем более его детям. Глупости глупостями, а династия должна быть крепкой и иметь много наследников, чтобы достойно править страной!

Проводя в коридорах дворца всё своё свободное время, Рустий изучил их как свои пять пальцев. Он мог пройти по ним в полной темноте из конца в конец, ни разу не ошибившись, не перепутав ни одного поворота и ответвления. Здесь он придумал себе очередную забаву – на тёмных крутых поворотах плеснуть на пол масло и, спрятавшись за углом, тихонько хихикать, слушая, как очередная прислужница громко ругается, потирая ушибленную задницу, и сгребает с пола обратно на поднос вываленную кашу или паштет.

Или натянуть в плохо освещённом коридоре верёвку и, страшно вопя про пожар, смотреть, как выбегают из караульного помещения Золотые Мечи и валятся друг на друга, неласково поминая при этом дьявола, всех имеющихся в наличии Богов и их близких родственников по всем линиям.