Помолчав, он уселся на перевёрнутый бочонок и, вытащив из своего мешка точильный камень, принялся полировать свой и без того острый меч.

Едва Хайрел спустился в каюту, Лея набросилась на него с вопросами:

– Нас выследили? Кто это был? Их сколько? Мы дальше поплывём или снова поскачем?

От такого напора молодой человек даже опешил. Оглядев встревоженные лица спутников, он весело улыбнулся:

– Вы меня просто ошеломили, госпожа Лея! Дайте же хоть слово вставить! – И, увидев полные слёз глаза, быстро добавил: – Всё хорошо! Волноваться не нужно! Это просто кочевники, которых интересует всё вокруг, и наша лодка тоже. Мы поплывём, как и плыли, правда, на ночь останавливаться не будем – хочется побыстрей попасть в Петроссу.

Лея с недоверием смотрела на Хайрала, но на его лице сияла такая радостная улыбка, что постепенно она успокоилась и отправилась с Млавой наружу подышать свежим воздухом.

– Всё крайне паршиво? – Лабус расстался наконец со своей бородой, но сейчас лекарю её явно недоставало, и ему пришлось цепко ухватиться за свой подбородок.

– Думаю, да. Не хотелось пугать девушек. – Хайрел плеснул в кубок вина и залпом выпил. – Более чем скверно, если верить капитану и моей тени. Тем, кто нас преследует, маргонам, приглянулся мой Снежный Барс, дьявол их раздери! И этой ночью они попробуют его заполучить.

День клонился к вечеру. Солнце окрасило кровью столпившиеся у горизонта облака, обещая на завтра ветреную погоду. И, словно опомнившись, что с утра ему предстоит нешуточная работа, дувший исправно весь день южный ветер вдруг стих, заставив повиснуть ненужной тряпкой полосатый парус.

– Глотка Вельзевула! – Капитан готов был отпустить ещё не одно ругательство покрепче, но поперхнулся, уставившись на девушек. – Подлючий ты выползень! Если мои люди будут грести всю ночь, надрывая пупки, мы всё равно ни на хрен собачий с места не сдвинемся. Сам видишь, Вананга здесь та ещё резвая штучка! Это опасно, дьявол знает, как опасно, но ничего не поделаешь – нам придётся причаливать к берегу!

Лодка уткнулась носом в отмель. Лошади дружно заржали, чувствуя возможность вскоре ступить на твёрдую землю и вволю попастись на свежей травке. Пока матросы суетились, привязывая лодку, Берсам с братьями свели лошадей на берег. Ситус с помощью Лабуса соорудил небольшой шатёр, в котором собирались ночевать девушки. Лея решительно этого потребовала, хотя Хайрел настойчиво предлагал им провести эту ночь в каюте.

– Ты же сказал, что нам нечего бояться! К чему тогда лежать в духоте, если можно дышать свежим воздухом. Бедную Млаву тошнит от качки, пусть хоть одну ночь поспит спокойно.

Это была чистая правда. Пышущая здоровьем Млава, едва ступив на борт «Медведицы», начала тихонько зеленеть и в себя приходила только на твёрдой земле.

– Я раньше никогда не плавала в лодках. Откуда мне было знать, что моё тело не приспособлено к жизни на воде? – ныла она слабым голосом, когда содержимое её желудка в очередной раз выворачивалось за борт.

Вскоре в большом котле уже булькала густая похлёбка из пшена, репы и кусочков солёного мяса, приправленная первой свежей зеленью дикого лука, найденного Млавой прямо на берегу, и её запах заставлял громко урчать пустые животы.

Ужин прошёл в напряжённом молчании. Лея попробовала шутить над уплетающей за обе щеки прислужницей, но её весёлость быстро угасла, наткнувшись на угрюмую сосредоточенность жующих мужчин.

– Сторожить будем по двое. Если люди капитана согласятся нам помочь, не мешает добавить им по паре дарков. Это не их дело, но помощь лишней не будет. – Бирюк хлебал из глиняной кружки травяной отвар, исподлобья поглядывая на хозяина. – Я заступлю в полночь. Самое волчье время…

Услышав их разговор, Лея вскинула глаза на Хайрела и уже открыла рот для очередного вопроса, но Лабус положил ладонь на её руку:

– Потом я всё тебе объясню. Дай мужчинам делать своё дело.

Спать легли рано. Прислужники посовещались и решили, что лошадей безопаснее будет вернуть на лодку, а Берсам устроиться рядом с ними. Матросы весьма обрадовались обещанным дополнительным монетам и с удовольствием присоединились к охране, вытащив из сундуков всё имеющееся на борту «Медведицы» оружие.

Хайрел расстелил на земле плащ и улёгся прямо у входа в шатёр, положив рядом свой меч. Длинный охотничий нож с серебряной рукоятью, украшенной россыпью драгоценных камней, он не стал снимать с пояса.

Лея, замерев на набитом свежей травой матрасе, напряжённо вглядывалась в темноту и прислушивалась к каждому звуку за тонкой стенкой – плеску речной волны, крику пролетевшей ночной птицы, треску проснувшихся после зимних холодов цикад. Разлитая в воздухе тревога заставляла её вздрагивать от каждого шороха, заглушаемого громким стуком сердца.

Она не заметила, как заснула, но мгновенно подскочила, когда Млава затрясла её за плечо:

– Госпожа, госпожа! Вы слышите? Там что-то происходит! Я слышала крик… Ой, госпожа, как я боюсь!

Лея бросилась к выходу и тут же споткнулась, упав на колени от неожиданности. Сердце остановилось от ужаса, но вместо бездыханного тела Хайрела Беркоста её руки наткнулись на брошенный им плащ.

На лодке творилось что-то невообразимое. Правый борт пылал, бросая на воду неровный жёлтый свет. Лошади дико ржали, пытаясь сорваться с привязи и бешено колотя копытами по настилу. Люди с громкими криками метались по палубе, схлёстываясь друг с другом. Звенели мечи, сталкиваясь с мечами, и от их жестокого пения хотелось заткнуть руками уши и бежать, бежать, бежать…

Млава выглянула из-за плеча хозяйки и заголосила от страха. Лея резко дёрнула девушку за руку и зашипела:

– Тихо, дура! Ещё не хватало, чтобы нас заметили! Бегом к тем кустам! Да тише же…

Они быстро перебежали открытое пространство и затаились в ближайших кустах, с ужасом наблюдая за сражением. И, как оказалось, очень вовремя. Краем глаза увидев какое-то движение у шатра, Лея толкнула прислужницу в бок:

– Смотри!

Гибкая высокая фигура с коротким мечом в руке вынырнула из-за шатра, прислушалась и, согнувшись, шмыгнула внутрь. Мгновение спустя мужчина выскочил, огляделся по сторонам и бесшумно растворился в темноте. Девушки в ужасе замерли.

Бой вскоре закончился, но крики не утихали – матросы спешно тушили горящий борт «Медведицы». Внезапно от лодки к шатру кто-то пробежал и тоже нырнул внутрь. Мгновение было тихо, а затем выбравший наружу мужчина дико заорал:

– Лея! Лея! Боги, где же она? Лея!

Вдоволь насладившись паникой в его голосе, девушка отозвалась, выцарапываясь из куста:

– Здесь! – Хайрел бросился к двум теням, возникшим на освещённом месте. – А вы не очень-то торопились, господин Беркост! Если бы мы с Млавой по вашему приказу до сих пор сидели в шатре, то кроме двух прекрасных тел с перерезанными горлами, вы бы там ничего не нашли! – И, провожаемая взглядом мужчины, она решительно двинулась к лодке.

Пожар потушили, и Пузо, охая и оглашая воздух выражениями, от которых более нежные уши давно бы завяли, оглядывал причинённый лодке ущерб. Лошади всё ещё тревожно ржали, но теперь их беспокоил запах свежей крови, залившей палубу у их ног. Бирюк с оскаленным ртом и яростно сверкавшими глазами встретил девушек на носу лодки:

– Это зрелище не для дам! Шли бы в шатёр, пока мы тут управимся.

Лея зло взглянула на него и молча прошествовала мимо. То, что она смогла разглядеть в предутренней серости, было действительно ужасно. У борта лежал один из нападавших, худой мужчина с вывалившимися внутренностями и застывшим в смертельной гримасе лицом. Его короткий меч валялся тут же, в луже его крови. Второй кочевник, с отрубленной головой, примостился у ног привязанной с краю лошади, которая дико ржала и рвалась, стараясь избавиться от такого соседства. Лея зажала рот – её желудок едва не вывернуло от вида трупов, но, поймав насмешливый взгляд Бирюка, она отвернулась и выдавила:

– Наши все целы?

– Погиб один матрос, получил нож в самое сердце. Второй ранен в ногу, потерял много крови. Лабус с ним в каюте возится. Да ещё Ливас…