Что нашло на Сета? Я же сказала ему, что буду рубить с ним дрова. Я поворчала себе под нос, вылезла из-под одеяла, надела штаны, засунула ноги в сапоги, затем почистила зубы, надела вязаную шапку на голову, пальто и вышла в холодное декабрьское утро. Даже солнце еще не встало, я застегнула пальто до горла.

– Боже, Сет Бомонт, – проворчала я, спускаясь по ступенькам. – Почему ты меня не разбудил?

Когда моя нога ступила на последнюю ступеньку, слова покинули меня, сердце забилось как сумасшедшее, глаза расширились, и я встала как вкопанная с открытым ртом, глазея на поколотые дрова. И не на Сета Бомонта.

Бракс взмахнул топором и запустил его в бревно. Он оперся о ручку топора, его кепка Бостонских Ред Соксов была на затылке, куртка Бостонских Сильвербэков была застегнута под горло. В дымке раннего утра его бледная кожа заметно выделялась на фоне темных бровей и угловатой челюсти. Даже с того места, где я стояла, мне было видно что его глаза сияли, практически светились. Перчатки скрывали его татуированные руки, а зимняя одежда прятала все остальное. Я не могла ничего сказать или сделать – просто стояла как вкопанная, не дыша.

Медленно на его лице начала появляться улыбка, поднимая уголки его прекрасных губ вверх. Он сделал шаг в мою сторону – мое сердце практически остановилось от его хищного выражения:

– Твоя мама позвонила и спросила, не хочу ли я приехать на Рождество, – он продолжал идти ко мне, своей фирменной сексуальной, чванливой походкой бейсбольного игрока, он не сводил с меня глаз, а я стояла, буквально примороженная к крыльцу, к последней ступеньке. Наконец, он остановился в шаге от меня. Его дыхание превращалось в клубки дыма. Не знаю, почему, но мне это тоже казалось сексуальным. – Не против, если я останусь?

Бракс был так близко, что я могла уловить запах мыла, исходящий от его кожи. Я заставляла себя дышать, затем – говорить. Мама позвонила ему? Где она взяла его номер?

– Почему ты мне не перезвонил?

Бракс осмотрел меня с головы до ног, потом посмотрел мне в глаза, от чего его улыбка стала только шире:

– Я почти позвонил, я проигрывал твое сообщение десятки раз, просто чтобы услышать, что ты скучаешь по мне, – он подошел ближе, взял меня за руки. – До того как ты мне позвонила, я уже поговорил с твоей мамой, и не знаю, может быть, я испугался, что ты передумаешь, если узнаешь, что я еду. Подумал, что лицом к лицу будет легче. Итак?

Я наклонила голову, не понимая, что он имеет в виду.

Он засунул наши руки к себе в карманы, притянул меня еще ближе и одарил своей самой красивой улыбкой, подняв бровь:

– Ты хочешь, чтобы я остался?

Я не могла оторвать от него взгляд:

– Я видела видео, Тесса позвонила мне и рассказала о том, что ты сделал, – на несколько секунд я закрыла глаза, затем посмотрела на него. – Бракс, пожалуйста, скажи мне, что ты не потерял свою стипендию.

– Нет, Солнышко, я не потерял ее. Все улажено, – пообещал он. – Я все обсудил с тренером, мне нужно лишь поддерживать средний бал 4.0 и держаться подальше от баров. Баров. Но это бы того ни стоило, – он улыбнулся. – Хотя нет, стоило, ведь теперь яйца Эванса у нас в руках, он больше не потревожит тебя.

– У тебя средний балл 4.0? – спросила я.

Бракс прикоснулся рукой к сердцу:

– Оу, ты обижаешь меня, Солнышко. Конечно, у меня 4.0.

–Так вот почему тебя не было на парах в последний учебный день? Ты улаживал вопросы с тренером? Теперь все в порядке?

Глаза Бракса загорелись смехом.

– Скажу тебе “ДА” на все твои вопросы, Солнышко.

Мое сердце окутала надежда, и я не смогла сдержать улыбку. А ведь у нас все может получиться, сейчас это стало так реально.

– Мне вдруг захотелось использовать защитное слово.

Бракс отвернулся, повернулся обратно:

– Поделишься?

– Ореходробилка.

– Да? – он снял вначале левую перчатку, затем правую и бросил их на ступеньки крыльца.

– Ага, – у меня перехватило дыхание, когда он наклонил голову, обхватил мое лицо обеими руками и накрыл мои губы своими. Искры мелькали между нами, и мои руки выскользнули из его карманов и обхватили его голову, я запустила пальцы в его волосы. Бракс простонал и углубил поцелуй, его язык скользил по моему рту – мои внутренности буквально зажглись. Мы целовались на морозе декабрьским утром очень и очень долго. Пока кто-то не кашлянул позади нас.

– И это называется “колоть дрова”?

Мне потребовалось некоторое время, чтобы закончить поцелуй и оторваться от Бракса, отстранившись, я увидела жар в его глазах, затем мы медленно повернулись и увидели моего младшего брата:

– Эй, найдите себе комнату, – сказал Сет с улыбкой на лице. – Мама сказала, что кофе готов, – он зашел обратно в дом.

– Грейси, – сказал Бракс и, осторожно взяв меня за руку, заставил посмотреть ему в глаза.

– Да?

– Прости меня. За все, – он вдохнул, выдохнул. – За все, кроме одного.

Я наклонила голову:

– Кроме чего?

– Я не буду просить прощения за то, что врезался в тебя, – улыбка Бракса превратила все его жесткие черты лица во что-то красивое, от чего сердце замирает, и я снова перестала дышать. – Это была судьба, Солнышко. Каждый день своей жизни я буду благодарить Бога за тот день.

Я подумала, что мое сердце разорвется от счастья, и провела пальцем по его подбородку.

– Я соврала, когда сказала, что хотела бы никогда не встречать тебя, – мои глаза наполнились слезами. – Я не могу представить свою жизнь без тебя, Бракс Дженкинс…

Он поцеловал меня снова, безрассудно, отчаянно и так сексуально, что мои щеки запылали. Прижался лбом к моему, и мы просто стояли и смотрели друг на друга.

– Итак, все, что тебе нужно сделать, это держать свой средний бал на отметке 4.0 и перестать вышибать дух из парней по барам, да? Тогда с твоей стипендией ничего не случится?

Мы оба повернулись и увидели маму на крыльце. Она улыбалась.

– Да, мэм, таков был договор.

Они легонько кивнула.

– Шикарно. А теперь давайте-ка заносите свои задницы в дом, поедим блинов. Сегодня нам нужно будет срубить елку на Рождество, – она подняла брови. – И повесить украшения и огоньки на дом. Мой папа не хотел бы, чтобы было иначе.

Бракс притянул меня к себе, затем на секунду задумался и подхватил меня на руки и обнял крепко-крепко.

– Твоя мама сказала “Шикарно”, – он поцеловал меня в нос. – Она почти такая же милая, как и ты.

– Это одно из любимых слов Джилли, – я прижалась к его груди. Удовлетворенность и радость наполнили мое тело, пока Бракс нес меня вверх по ступенькам в дом. Хотя первое Рождество без дедушки оставит след, Бракс только что помог мне принять этот факт с меньшей болью.

Мои братья приехали позже, и мы все отправилась на елочную ферму Крома, чтобы выбрать рождественскую елку для Бомонтов. но сегодня нам не хватало одного человека – Джилли, который обычно ворчал и жаловался практически на двадцать елок, прежде чем выбрать одну, ту самую. Хотя сегодня с нами был Бракс, который соглашался и кивал на каждую елку, которую мы выбирали. Все это было так мило, как будто он смотрел на Рождество глазами ребенка и мог чувствовать рождественский дух. Его безумные синие орбиты так озорно сверкали, таких искр я не видела даже у малышей. Бракс помог моим братьям срезать десятифутовую елку (примерно 3,048 м.) и погрузить на крышу маминого внедорожника. Я была уверена практически на сто процентов, что у Бракса никогда не было такого Рождества, как сейчас.

По возвращении домой с елкой, мы по традиции отправились искать идеальную омелу в лесу, за амбаром. Кайл нашел ее первым:

– Чувак, – он указал пальцем на гигантский пучок зелени наверху голого дерева. – Совершенство.

– Ты собираешься сбить ее, чтобы я мог поцеловать твою сестру? – Бракс прикрыл глаза ладонью от яркого света, затем посмотрел на меня и подмигнул. – Валяй, братан.