— Но… полагать меня своим другом? Едва ли это возможно. В конце концов, это была лишь деловая переписка, разве нет?

 — С нее все началось, вы правы, но кому еще я писал о своих путешествиях? И о своих овцах?

 Итак, моя тайна была раскрыта. Я отвернулась и, опершись о подлокотники, подобрала ноги под себя и прикрыла их юбками.

 — Вы так и не ответили на мой вопрос о том, сколько ягнят родила Эмилия.

 — Двух. Кто еще, кроме вас, знал о том, сколько овец я потерял в ту снежную бурю в минувшем…

 — Сорок девять.

 — …году.

 — В таком случае, признаюсь вам: я вела переписку своего отца. Если бы не я, сам бы он никогда с нею не разобрался.

 — Последние несколько недель он прекрасно с ней справляется. Я просто даю ему список того, что требует его внимания, письма, которые должны быть написаны. И он их пишет.

 — Он пишет собственные письма?

 — Диктует их, во всяком случае.

 Это было несправедливо. Сколько часов я провела, пытаясь наилучшим образом сформулировать его точку зрения и доказать его правоту, когда он прекрасно мог справиться с этой задачей самостоятельно?

 — Он – не какой-нибудь маленький мальчик, которого нужно держать за руку и наставлять во всем.

 — Он занимался всем этим, пока была жива мама. Но после ее смерти он просто… взял и перестал. – Он перестал делать что-либо. Он вообще ничего не делал. Просто лежал в постели и смотрел в потолок. – Это было ужасно… и страшно.

 Мистер Тримбл вышел из-за стола и присел рядом со мной на корточки, положив руку на спинку стула.

 — А я не знала, что мне делать, и потому просто начала делать то, что было необходимо. – Я не осмеливалась взглянуть ему в глаза. – Я писала письма, которые нужно было написать, оплачивала счета, которые нужно было оплатить, и все остальное. Так мы и жили, и все это время я надеялась…

 Он положил руку мне на локоть.

 — Шарлотта…

 Но, когда я подняла голову, он поспешно отвел глаза и откашлялся.

 — Мисс Уитерсби… Ваш отец – взрослый человек. Вы не должны нести ответственность за его работу.

 Не должна нести ответственность? Мне вдруг показалось, будто сердце мое разрывается на части. Словно все те кусочки, которые я с таким трудом соединила после смерти мамы, теперь неизбежно отваливались один за другим. Что бы я делала, если бы не заботилась о своем отце? Убрав свой локоть подальше от него, я развернулась на стуле и опустила ноги на пол.

 — Да. Теперь не я несу за нее ответственность, а вы. Быть может, вы и считаете меня своим другом, но, надеюсь, вы понимаете, почему я не могу ответить вам тем же. – С этими словами я поднялась и направилась к себе, наверх.

 Мисс Темплтон уговорила меня нанести на следующий день визит в дом призрения. Хотя она буквально силой вырвала у меня согласие на это мероприятие, теперь, когда мистер Тримбл узнал мою тайну, я была рада возможности улизнуть из дома. Запершись в уединении своей спальни, я начала чувствовать себя пленницей.

 После побега, не имея возможности обойти город стороной, я скрепя сердце принялась пробираться вдоль каналов и потоков рассола, уворачиваясь от повозок с солью, попадавшихся мне на пути. Несколько раз мне пришлось остановиться, дабы обменяться приветствиями с женщинами, с которыми я свела знакомство на протяжении минувших недель. Я даже поучаствовала – главным образом, отказавшись высказать свое просвещенное мнение – в их диалогах о том, может ли когда-либо оттенок «блю де франс» сравниться с тоном «блю де руа»[66].

 Когда я подошла к дому призрения, мне навстречу выбежала мисс Темплтон:

 — Я придумала, как можно ускорить реализацию вашего плана.

 — Боюсь, что ускорить его решительно невозможно, разве что я действительно выйду замуж, но в таком случае будет уже слишком поздно.

 — Перестаньте, мисс Уитерсби. Подобное уныние вам не подходит, оно лишь омрачает черты вашего прелестного личика.

 Я попыталась придать этому самому личику более жизнерадостное выражение:

 — Боюсь, мистер Тримбл останется здесь навсегда.

 — Я собиралась предложить вам почаще упоминать мистера Стенсбери или пастора в разговорах с вашим батюшкой, но теперь склоняюсь к мысли, что мне самой пора увидеться с ним. – Губы ее решительно сжались, и мне показалось, будто она этого действительно хочет.

 — Увидеться с моим отцом?

 — Нет. С мистером Тримблом!

 — Вы ведь ничего не собираетесь с ним сделать, а?

 — Ничего, разумеется. Во всяком случае, поначалу. Итак, каковы будут наши действия? Не думаю, что вы сможете уговорить его сопровождать вас на танцы или званый ужин. Или все-таки попробуете?

 — Не вижу ни малейшей возможности. Эту ответственность адмирал возложил на себя. А я не хочу проводить с ним ни минуты сверх того, что необходимо.

 Она вздохнула:

 — В таком случае… придумала! Лекция гипнотизера!

 — При чем тут это?

 — Я зайду к вам завтра утром и уговорю его присоединиться к нам.

 — Каким же это образом?

 — Предоставьте это мне.

 На следующее утро, пока я ожидала появления мисс Темплтон, отец и мистер Тримбл совещались по поводу письма к редактору одного из научных журналов. Я изо всех сил сдерживалась, чтобы не подойти к ним и не присоединиться к их дискуссии. Несколько раз я порывалась предостеречь мистера Тримбла о грозовых тучах, сгущавшихся над его головой, но, в целом, полагала, что встреча с мисс Темплтон пойдет ему даже на пользу. Ровно в одиннадцать часов я услыхала, как по подъездной аллее застучали колеса подкатившего к дверям экипажа.

 Через несколько мгновений мисс Хэнсфорд книксеном возвестила о появлении посетительницы:

 — Мисс Темплтон к мисс Уитерсби.

 Протягивая обе руки, на запястье одной из которых болтался ридикюль, ко мне с улыбкой подошла мисс Темплтон.

 — Моя дорогая мисс Уитерсби! Какой очаровательный у вас дом. И какой уютный. Теперь я понимаю, почему мне всегда приходится уговаривать вас выйти в свет. – Она остановилась посреди комнаты, приподняв брови и жизнерадостно улыбаясь.

 — Очень… очень рада видеть вас. Что привело вас к нам?

 Она несколько раз кивнула головой в сторону моего отца и мистера Тримбла, после чего подошла ко мне, взяла мои руки в свои и поцеловала меня в щеку:

 — Представьте меня, – прошептала она.

 — Что?

 — Представьте меня мистеру Тримблу! – Слова ее прозвучали едва слышно.

 Я повернулась к мужчинам:

 — Мисс Темплтон, могу я представить вас моему отцу и его ассистенту, мистеру Тримблу? – Я жестом указала на них, но оба по-прежнему оживленно обсуждали письмо.

 Мисс Темплтон нахмурилась. Взяв меня под руку, она потащила меня вперед, пока мы не оказались прямо напротив письменного стола, после чего ткнула меня свои веером и энергично кивнула головой в сторону мужчин.

 — Мисс Темплтон, могу я представить вас моему отцу? – повторила я. – И его ассистенту?

 К этому времени мистер Тримбл уже выпрямился и поклонился, когда я представила его.

 Мисс Темплтон улыбнулась:

 — Не думаю, чтобы я видела вас ранее, мистер Тримбл. Должно быть, вы успешно скрываетесь от нас всех.

 — Работа для мистера Уитерсби отнимает все мое время.

 — Все это прекрасно, конечно, но в понедельник мы ждем выступления известного гипнотизера, и я решила, что вы должны пойти с нами.

 Уголки его губ дрогнули в насмешливой улыбке:

 — А как же моя работа?

 — Должна предупредить вас, что я довольно безжалостна в своих желаниях, и потому не приму ни отказа, ни иных уловок. Так что вам лучше согласиться сразу.

 Он перевел взгляд на моего отца, который в ответ лишь пожал плечами.

 А мистер Тримбл, похоже, всерьез раздумывал над приглашением:

 — Это всего лишь лекция? Одного из этих шарлатанов-гипнотизеров?