Когда камеру открыли для получения обеда, я слушал радио.

— Идёшь получать обед? — спросил я соседа.

— Нет. Эта пища вредит моему здоровью, — ответил он сквозь простыню.

По радио передавали песни Боба Марли. Проигрывали его «No Woman, No Cry». Выходя из камеры, я приложил наушники к обтянутой простынёй голове Лумумбы.

Когда вернулся с обедом, он оставался в прежнем положении, но поправил наушники и слушал радио. Значит — живой, и хочет жить.

Во время прогулки ко мне обратился товарищ из Латвии.

— Привет, Сергей! — дружелюбно приветствовал он меня.

— Привет. Извини, я забыл твоё имя, — признался я.

— Иварс, — без обид напомнил он, и присоединился к моей ходьбе по кругу внутри тюремного двора.

— Вас когда переселяют в общее крыло? — спросил он.

— Думаю, завтра. Нам уже всё здесь показали, — ответил я, гадая, чего он хочет?

— Я хочу предложить тебе быть моим соседом, — сообщил Иварс.

— Я не против. Только у меня никто не спрашивает, с кем я хочу делить камеру.

— Если мы попросим об этом, нас поселят вместе, — уверенно заявил он.

— Но ты же куришь. Я охренею от дыма. И они стараются поселять осуждённых с осуждёнными, а ты пока ожидаешь суда, — заметил я.

— Я буду очень аккуратно курить, у окна, — с пониманием обещал Иварс. — Это правило, осуждённый с осуждённым, — ерунда, оно едва соблюдается.

— Хорошо. Я, при возможности, заявлю о желании подселиться к тебе, — неуверенно обещал я.

— Договорились!? Моя фамилия Сондорс. Не забудь. Иварс Сондорс.

Возникла пауза. Я продолжал шагать молча.

— Тогда, до встречи, — выразил он надежду, и оставил меня.

На следующий день, как я и предполагал, нас переселили в соседнее крыло. Я заметил, что английские парни, которые поступили в эту тюрьму в один день с нами, хлопотали с просьбами, кто с кем хочет сидеть вместе. Я ни о чём не просил. Лишь пассивно наблюдал за происходящим.

И оказался в одной камере с каким-то азиатом, постарше меня, курящим. Первое, о чём я подумал, — о предложении Иварса.

Пока я осматривался, где мне разместить свои вещи, представитель исламского мира внимательно рассматривал меня. Я достал своё радио, полагая, что это поможет мне в сложившейся ситуации.

— Hello, gentleman! — вежливо поприветствовал он меня с лёгким поклоном головы. — My name is Farid, — рапортовал он, произнеся это с тяжёлым акцентом.

— Сергей, — ответил я.

— Русский? — удивил он меня.

— Верно. А ты?

— Иран, — коротко ответил он.

— Как ты сюда попал!? — заинтересовался я.

— Сначала — Голландия. Затем — Англия. А тут уже — в тюрьму, — охотно отвечал Фарид.

— Где ты был в Голландии? — начал я изучать нового соседа.

— Амстердам.

— А в Англии?

— Саутхэмптон.

— Здорово!

— Почему? — удивился сосед.

— Мне приходилось бывать и в Амстердаме, и в Саутхэмптоне, — объяснил я, и подумал, что парня прикрыли за нарко-дела. Вероятно, поставлял зелье из Амстердама. Там это дешевле.

— Где ты бывал в Амстердаме? — оживился Фарид.

— Знаешь, район Jordaan в центральной части Амстердама? — предложил я первое, что пришло мне на ум.

— Конечно, знаю! Я жил неподалёку, — обрадовался он чему-то. — Ты жил там или бывал? — заинтересовался мною сосед.

— Нет. Просто там есть место, где я частенько прятался от дождя, коротал время.

— Что это за место? Coffee Shop? Я неплохо знаю этот район.

— Шахматное кафе «Gambit» на Bloemgraacht — 20. Там можно просиживать, сколько душе угодно. Пить чай, кофе, пиво, играть со случайными посетителями в шахматы, или просто общаться. Там когда-то работала женщина, знающая русский язык. Её звать Анна. И её сменщица — Ивон, тоже пыталась освоить русский, — увлёкся я воспоминаниями об Амстердаме.

— Ты здесь за наркотики? — перебил меня Фарид.

— Нет. Я — за поддельный паспорт. А ты, вероятно, за наркотики? — высказал я своё предположение.

— Да, меня обвиняют за хранение. Пытаются обвинить и в распространении. Но это было не моё. Я даже не знал, что мой приятель привёз с собой около килограмма кокаина, — завёлся сосед.

— У вас нашли это при въезде в Англию? — проявил я излишнее любопытство.

— Нет. Мы благополучно прибыли паромом. И более месяца прожили в Саутхэмптоне.

— У вас там были клиенты, договорённость?

— Я в этом городе, и в стране, вообще, никого не знал. Мой приятель советовал остановиться в Саутхэмптоне. Благодаря ему, я сейчас здесь, — с раздражением ответил сосед.

— Расслабься. Я тебе верю. На родине, в Иране, тебя бы казнили. А здесь, скоро жареный картофель с курицей будут давать, — примирительно закрыл я тему.

А про себя думал: чурка держит меня за наивного Ивана. Вероятно, уже не в первый раз подвезли сюда порцию кокаина из Голландии. Но в этот раз, что-то не сладилось с местным покупателем, и пришлось задержаться, подождать. А местные бобики вычислили азиатских гостей с гостинцами.

(Производство кокаина начинается на восточных склонах Анд в Перу и Боливии. Кокаин является алкалоидом, подобно кофеину, никотину, кодеину, морфину и героину. Это сложное психотропное вещество, выделяемое из листов растения Eryhoxylum coca, кусты которой, достигают более четырёх метров в высоту.

Собирают лист женщины и дети в обычные мешки; целая семья, проработав с рассвета до заката, каждый собирает 25 килограмм сырого листа. После просушки на солнце этот вес сокращается до десяти килограмм.

Сушеные листья обрабатывают щелочным раствором извести или поташа, в результате чего из листа выделяются 14 алкалоидов. Один из них кокаин.

Следующие сутки лист вымачивают в чанах с керосином. Когда алкалоиды растворяются в керосине, мёртвый уже лист вынимают, а в чаны добавляют раствор серной кислоты. Кислота, соединившись с алкалоидами, образует несколько солей, одна из которых — сульфат кокаина. Затем керосин откачивают и снова добавляют щелочной раствор, чтобы нейтрализовать кислоту. На дне чана оседает вязкое сероватое вещество — это паста коки.

Тысяча килограмм свежего листа даёт всего десять килограмм пасты. Производители пасты обычно отсылают её колумбийцам, которые производят дальнейшую очистку и превращают пасту в чистое кокаиновое основание. Причём из двух с половиной кг. пасты получается один килограмм этого основания.

Кокаиновое основание можно курить, но вдыхать его нельзя. Чтобы получить пригодный для вдыхания кокаиновый порошок, основание растворяют в эфире с добавлением соляной кислоты и ацетона, потом фильтруют, просушивают и получают гидрохлорид кокаина (кокаин HCL). Эта соль (смесь химического дерьма!) и продается на улицах.

Для получения одного килограмма кокаина требуется 17 литров эфира. Больший вред организму приносит не сам чистый кокаин, а именно та дрянь, при помощи которой его добывают из листьев коки.

Обычно кокаин нюхают, однако, любители внутривенных инъекций тоже не редкость.

С инъекциями все достаточно тривиально — готовится раствор, который потом выбирается шприцем и вводится внутривенно.

А вот любители «снифа» (от англ. to sniff — шмыгать носом) следует довольно сложному ритуалу.

Весь этот выпендрёж откровенно пропагандирует миру прожидовская американская киноиндустрия: кокаин высыпают на какую-нибудь ровную поверхность (например зеркало) и при помощи лезвия бритвы мельчат возможные комочки, затем все той же бритвой уже измельченный порошок «растягивают» в длинные (5–10 см) и очень узкие (тоньше 1 мм.) «дорожки». Из чистой еще хрустящей денежной купюры (считается хорошим тоном использовать $50 или $100) скручивается трубочка, один конец которой совсем тоненький, а другой равен диаметру ноздри. Трубочка вставляется в ноздрю, и аккуратно снюхиваются «дорожки». Затем трубочку разворачивают, и тот, кто считает, что ему досталось меньше всех, аккуратно слизывает с бумаги остатки порошка… Романтика! Так это преподносится голливудской фабрикой грёз.