Осмотрев всё это, мы решили, что сможем что-то купить и после посещения языческого памятника.

К моему удивлению, выход из тоннеля на травяные луга с камнями, оказался надёжно перекрытым пропускными турникетами. Рядом работали кассы, к которым двигались очереди. За вход к месту осмотра следовало уплатить по шесть фунтов за каждого взрослого. Я невольно отметил хищную суть капитализма. Владимир выразил готовность платить за всех.

Купив входные билеты, мы прошли через турникеты и оказались на просторном травяном лугу под открытым небом. Вокруг самого каменного сооружения была отмечена граница, за которую посетителям не разрешалось заходить. Таким образом, можно было смотреть, но не касаться. Посетители ходили вокруг сооружения, фотографировались, снимали на камеру и исчезали обратно в тоннеле. На их место подходили новые любопытные. Поток посетителей был непрерывен, во всяком случае, в этот летний, погожий день.

Мы обошли вокруг камней несколько раз. Сфотографировались на память. И заскучали. Про себя я отметил, что абсолютно ничего не почувствовал; ни восторга от увиденного, ни ощущения благодати, ни прилива энергии. Я по-прежнему чувствовал себя тупо-сонно, как человек, не спящий по ночам, напрочь утративший связь с космосом и даже с некогда близкими людьми. Прислониться к глыбам, с надеждой подзарядиться энергией от местных аккумуляторов, тоже не позволили. Я остался прежним.

Сергей, боюсь, Её Величество, со своим старческим маразмом, не сможет оценить твои проекты.

Однажды среди летнего дня в наш дом привели двух парней утомлённого вида. Из громких разговоров и специфического украинского говора, я легко узнал в них своих сограждан, из Галичины. Поселенцы держались скромно, лишь задавали вопросы. Двое же других — сопровождающие земляки, по-хозяйски осматривали свободные комнаты и со знанием дела раздавали ценные указания. Их украинская речь была украшена отдельными английскими словами, что придавало им особую важность в глазах новоприбывших односельчан.

Позднее, когда сопровождающие земляки-консультатнты покинули дом, я встретился с новыми соседями на кухне.

— Доброго дня! — вежливо приветствовали меня.

— Здрасте! — ответил я. — Сергей, — назвал я своё настоящее имя.

— Толян и Васыль, — представились ребята.

— Вы из Украины? — начал я.

— Не совсем. Из Украины мы сначала попали в Чехию. Там год поработали, а теперь — сюда, — ответили мне.

— Каким путём вы сюда попали? — заинтересовался я.

— По чешским паспортам проехали, — коротко и честно отвечали ребята.

— Купили переклеенные чешские паспорта и по ним проехали в Англию? — удивился я.

— Всё было не так просто, — живо отреагировали они на мою наивность. — Сначала мы проехали в Шенгенскую зону и застряли во Франции. Пытались там устроиться на работу, но скоро поняли, что эта страна — не для нас. Связались с земляками в Англии, и они советовали нам пробираться на остров. Подъехали мы к Ла-Маншу, во французский городок Кале, с намерением перебраться пассажирским паромом в Английский Дувр. А там, на французской стороне, вокруг паромного сообщения, таких, как мы оказалось немеренно! Французы организовали в сторонке пункт Красного Креста, для оказания помощи беженцам, там мы и осели.

— Что за пункт и какую помощь они оказывают? — удивился я.

— Это большой ангар, где беглый, неприкаянный народ ховается от дождей и ветров. Этакий, огромный интернациональный скотник с временными туалетами. Элементарный санитарный порядок там поддерживается, организуют кое-какую подкормку… Но задерживаться в этом месте — вредно для психики и здоровья.

— А французская полиция или миграционная служба документы у пришельцев проверяет? — интересовался я.

— Нет, там не проверяют документы. Французы могут даже подсказать, когда и где лучше перебраться в Англию. Они всячески помогают прибывающим иностранцам поскорее съехать к соседям на остров, — удивили они меня человечностью французов.

— И вы паромом, с чешскими паспортами, так и переехали?

— Не с первого раза. Нас было несколько таких «чехов». По прибытию паромом в английский Дувр, во время паспортного контроля, они не только паспорта рассматривали, но ещё и с каждым из нас бегло беседовали. Для этого у них оказался человек, владеющий чешским языком. Там мы поняли, что англичане подготовлены к приёму левых граждан из стран центральной Европы. У них возникло некоторое сомнение в отношении нашего чешского языка, но они уже почти решили пропустить нас. Но, двое из нашей группы показали совсем плохие знания языка, и они всех нас вернули во Францию.

— Но не собирались задержать, проверить паспорта более тщательно? — прервал я рассказ.

— Нет, им больше всего хотелось поскорей избавиться от сомнительных и нежелательных гостей.

— И вас проводили на паром, обратно во Францию?

— Да. Но мы ещё не знали, как примут нас Французы! Это когда ты покидаешь Францию, — им наплевать на твои документы. А при въезде, всяко могло быть!

— И что же было по возвращению во Францию?

— Французы посоветовали нам больше не делать попыток в этом пункте, а проехать в другой французский порт, где есть паромное сообщение с Англией, но не такое интенсивное пассажирское движение. Люди подсказали нам, что следует проехать в западном направлении вдоль Ла-Манша, и попробовать паром из города Ла Гавр или Шербур.

Так мы и сделали. Переехали в Ла Гавр, купили билеты на паром до Портсмута. Применив свои знания и опыт прошлой попытки, переплыли через Ла-Манш.

— И как прошёл паспортный контроль, при посадке на паром во французском Ла Гавре и выходе в английском Портсмуте?

— Там всё оказалось гораздо спокойней и проще. Французы даже не смотрели наши паспорта. А в Портсмуте, англичане проверили паспорта, но допроса не чинили. Пропустили со всеми пассажирами.

— А в Саутхэмптон, как попали?

— Здесь наши земляки живут и работают. Мы им позвонили, и автобусом — сюда к ним. Они подсказали нам, что и как делать, чтобы получить здесь бесплатное жильё и пособие.

— После всех похождений по Франции, вы сейчас, вероятно, поверить не можете, что будете, наконец, спать в отдельных комнатах, в чистоте и покое?

— Ох, не кажи! Как вспомню то сборище негров, арабов, цыган, албанцев. И грязь вокруг Красного Креста, — так и вздрагиваю. Я уже стал ненавидеть их всех! — признался Васыль.

— А что в Украине? — спросил я, лишь бы услышать их мнение.

— В Украине — никаких надежд. Пропащая страна! Только, если народ поднимется с колен и пойдёт войной… — в сердцах ответил Толян.

— Войной против кого?

— Против украинских властей всех уровней. Все они там — кровопийцы, воры и взяточники…

По мере приближения Чемпионата по футболу 2000 в Германии, на работе все ночные разговоры всё больше сводились к этому событию. В Саутхэмптоне, все пабы зазывали к себе на просмотр матчей и хвастали новыми большими телеэкранами. В такие периоды англичане начинали массово страдать приступами патриотизма и неприязни ко всему иностранному. Поэтому в разговорах с ними, следовало тщательно фильтровать свои шутки. Особенно, если ты подпитываешься из их социальной кормушки и сборная Украины не участвует, и никогда ещё не участвовала, в этом чемпионате. В таком положении уж лучше помалкивать.

— Как твоя английская жизнь, Сергей? — спрашивал меня Ли на работе.

— Не жалуюсь. Хотя, могло быть и лучше, — отвечал я.

— Как развиваются твои отношения с подругой? — интересовался он.

— Слава Богу, пока ещё жива, — рапортовал я.

А он начинал ржать, привлекая внимание сотрудников.

— Я имею в виду, когда свадьба? — продолжал он вмешиваться в мою личную жизнь.

— Пока, лишь помолвлены, и я могу в любое время приходить к ней в гости.

— Скоро переберёшься жить в её дом? — уже серьёзно поинтересовался Ли.

— Она предлагала мне, занять одну из комнат в её доме, если я хочу. И даже показывала мне эту комнату для гостей.