Я едва смог выполнить его просьбу в срок. Когда же мы встретились с ним, и я передал ему товар, он заявил, что уже не рассчитывал получить от меня даже свои деньги обратно.

С тех пор я иногда обращался к нему, когда у меня возникали покупатели. Он всегда доверял мне. Выдавал товар под честное слово. Я имел свой интерес, но не рискнул расширять круг заказчиков. Делал это, только если ко мне обращались люди, которых я знал.

— Хорошо, что полицейские придрались к тебя за мелочи, и задержали как нелегала. Если бы тебя устроили сюда за эти услуги, то имел бы ты конкретный и немалый срок.

— Я делал это изредка и осторожно.

— Я думаю, Барри тоже был осторожен.

— Да уж, он делал это тихонько. По нему никогда не скажешь, что он торгует зельем. Полагаю, его сдал кто-то из партнёров. Кто-то попался, а полиция всегда предлагает сдать соучастников, это учитывается при наказании. Возможно, и Барри предложат сдать кого-то из поставщиков или покупателей, а за это, раньше выпустят, — рассуждал Лумумба.

— Лучше бы ты здесь практиковал вуду. Был бы уважаемым африканским шаманом. Полицейские бы сто раз подумали, прежде чем задерживать тебя.

— Ты нуждаешься в услугах вуду-шамана?

— Я бы заказал тебе одного типа.

— Кто такой?

— Работает в аэропорту Гэтвик. Не пропустил меня на самолёт. Хотя мог бы и не обратить внимания на мой акцент.

— Если бы ты дал мне что-нибудь из его одежды, а ещё лучше — его волосы или ногти, я смог бы обеспечить ему большую головную боль до конца его дней.

— Сам бы колдовал? — заинтересовался я.

— Нет, я знаю людей, которые могут установить и запустить программу на уничтожение. Они бы не отказали мне. Но нужен материал для связи с пациентом.

— Я подумаю. Может, напишу ему письмо и попрошу ответить?

— Желательно, что бы он сам написал, а не на принтере напечатал, — прописал лечение сосед-шаман. — Тебе надо побывать в Заире. Мне кажется, тебе там понравится, — заявил наблюдательный Лумумба.

— Ты имеешь в виду мой интерес к вуду?

— Нет. Это слишком специфическое явление. Тебе может понравиться там многое другое. Немало европейцев и прочих пришлых авантюристов поселились в Заире, и многие процветают. Если ты любитель приключений, тогда тебе понравится там.

Сам факт, что ты белый, образованный джентльмен — уже преимущество. В Заире, можно сказать, законов нет. Живут по законам джунглей. Если ты достаточно образованный, ловкий, имеешь связи и любишь рисковать, — ты сможешь быстро освоиться, а затем и сказочно обогатиться.

— Чем я могу заниматься в чужой африканской стране?

— От голода и холода ты там не умрёшь. Купишь автомат «Калашников», и можешь ходить в джунгли на охоту. Отстреливать обезьян и прочую живность. Желательно, иметь какой-то стартовый капитал.

— Звучит интересно!

— Многие занимаются сельским хозяйством; выращивают травку, обрабатывают, пакуют и экспортируют в другие страны. Зарабатывают немалые деньги. В Заире этим легко заниматься, круглый год. Все формальности решаются своевременными взятками, и тебя будут уважать и защищать. Банкам никто не доверяет, деньги — только наличные, хранят дома в мешках, в надёжном месте. В обороте все виды валют: доллар, евро, фунт. Никто не знает, какая масса наличных денег обращается в стране. Представляешь, там есть белые люди, которые выстроили себе в джунглях роскошные усадьбы, их обслуживают несколько местных женщин, работников.

— Электричества и связи с внешним миром нет, — добавил я.

— По-разному. Мне кажется, они в этом и не нуждаются, им и так хорошо. Во всяком случае, они годами там беззаботно живут. Питаются вкусной натуральной пищей, заводят массу детей от разных женщин, и редко выезжают на родину. Я сам, пожив в Европе, начинаю понимать их.

— Но не желаешь возвращаться туда, — заметил я.

— У меня есть личные причины. Возможно, когда-нибудь я вернусь в Заир. Сначала, мне надо получить вид на жительство в Европе, и кое-что организовать здесь. Затем, можно возвращаться домой, налаживать там дела.

Нашу беседу прервали приглашением выйти из камер, пообщаться с товарищами.

Тигр Тамил совсем упал духом. Снова что-то хотел от меня. Он в который раз пожаловался мне, что за свою неудачную попытку вылететь в Канаду с британским поддельным паспортом, он уже честно отсидел приговорённый судом срок. И сегодня — исполнилось два месяца, как его держат в тюрьме сверхсрочно. Я попытался выяснить, почему бы ему ни убраться отсюда в родную Шри-Ланку? Но мы не поняли друг друга. Полагаю, что он сам всячески препятствовал процедуре депортации. Этим и объяснялось его закрытое и неопределённое положение в этой стране.

Наконец, я понял, что ему хочется выяснить что-то иное. Он привёл меня к своей камере, и указал мне на карточку на двери.

— Что тебе не понятно? — недоумевал я.

Он указал мне пальцем на сокращение «Det.» И вопросительно смотрел на меня, глазами побитой собаки. Мне было жаль этого отчаявшегося парня из чудной, тёплой страны.

— Det. Означает — Detainee, т. е. — задержанный, находящийся под арестом. Так обозначают задержанных нелегальных иммигрантов, которых держат закрытыми, пока не депортируют, — объяснял я, и видел, что он не понимает меня.

К нам подошёл Лумумба. Он стоял рядом, слушал нас, покуривал и улыбался, давая мне понять, что я трачу своё время и силы на ерунду.

Тигр ожидал от меня разъяснений; что этим «Det.» говорится о сроках его заключения? Я притомился. Лумумба начал смеяться над нами.

— You are sentenced for death,[114] — решил я пошутить, дав понять, что устал объяснять ему.

Слово «Death» оказалось знакомо Тигру. Он снова взглянул на сокращение, а затем вопросительно посмотрел на смеющегося Лумумбу, ожидая его постороннего мнения.

Тот утвердительно кивнул головой, и коротко прокомментировал;

— Yes, brother. For death![115] — провёл он ребром ладони по горлу, и, закрыв глаза, сложил руки на груди.

Тигр изменился в лице. Я понял, что моя мрачная шутка, понята им, как судьбоносная новость, которую коварно скрывали от него. Ему было не смешно.

Было очевидно, что парень шокирован услышанным.

Лумумба принял участие и стал помогать мне. Мы с трудом успокоили Тигра, убедив его, что мы пошутили о смерти. Он успокоился только после того, как мы повели его к нашей камере, показали ему нашу карточку, и разъяснили обозначения.

Мне указывали: sentenced: 4,5 month.

Лумумбе — такое же «Det.»

Мой сосед жизнеутверждающе указывал на себя, и уверял перепуганного Тигра, что он сам уже пять месяцев пребывает в заключении. Без суда и конкретного срока, потому что отказывается от добровольной депортации.

Я обещал Тигру скорое переселение в крыло общего содержания, где его обязательно поселят с индийским другом Amrik Singh Tanda, и они снова будут пить чай.

В другой половине нашего крыла, отделённого от нас решётками, разводили по камерам заключённых, вернувшихся с прогулки. Они вошли в крыло с иного входа. Я впервые их увидел здесь.

— Кто такие? Почему их содержат и выгуливают отдельно? — спросил я Лумумбу.

— Это или голубые, или осуждённые за изнасилование. Их везде содержат отдельно, — уверенно пояснил шаман вуду.

Тигр напряжённо следил за нашим разговором. Лумумба, заметив его любопытство, указал на заключённых, которых выводят на прогулку в иное время, и красноречиво пояснил:

— For death, — проведя ребром ладони по горлу.

— No death! No death! — отчаянно замотал головой Тигр.

Мы с Лумумбой взглянули друг на друга. Нам хотелось рассмеяться. Но мы сдерживали себя, боясь ранить переполненного стрессами Тигра.

Вернувшись в камеру, Лумумба снова занял лежачее положение под простынёй. Он вступил в безмолвную связь со своими богами. А я получил покой и возможность побыть наедине со своими мыслями.