– Кемп вы или нет, но вы арестованы.
Двое патрульных надели на мужчину наручники и увели его. Фрай оглянулась вокруг. Бена все еще не было видно.
– Черт тебя побери, Купер! Ты что, покупками занимаешься, или как? – проворчала девушка.
Последние слова она произнесла чуть громче, и они эхом покатились по переулку. В ответ раздался только шум воды под мостом да звон капели с крыш. Где-то вдали захлопнулась дверь патрульной машины.
Констебль сказал, что он на рыночной площади прямо перед входом в переулок. Значит, это где-то рядом с мостом, за углом книжного магазина.
– Бен?! – позвала Диана.
– Я здесь…
Голос его прозвучал очень странно. Поскальзываясь на брусчатке, Фрай бросилась через мост. И увидела его. Купер стоял возле гаражных ворот, повернувшись к ней спиной.
– Бен?
– Привет, Диана.
– Что ты делаешь?
– Да так, ничего.
– Думаю, что мы взяли Кемпа.
– Хорошо.
– А ты уверен, что это он? У меня не было возможности его рассмотреть. Они что, в этой части города никогда не слышали об уличных фонарях? Или у них закончился газ?
– Ты права, здесь немного темновато.
Сержант посмотрела на коллегу, чувствуя, что теряет терпение.
– Почему ты облокотился о гараж?
– Понимаешь, мне кажется, что я не могу двигаться.
Фрай хотела дотронуться до него, но остановилась.
– Тебе так кажется? Это что, шутка такая? Если да, то тебе придется целую неделю патрулировать город в паре с констеблем Марфином и платить за его луковые баджи[145].
– Я не шучу, Диана.
– Боже, но твой голос совсем не похож на голос человека, которого ранили! Дай я взгляну, – с этими словами девушка достала из кармана фонарь и направила его луч на грудь Купера. – Где у тебя болит?
Левой рукой констебль расстегнул свое непромокаемое пальто и раскрыл его полы.
– Где-то здесь. Я чувствую…
– Не дотрагивайся!
– А в чем дело?
Очень осторожно Фрай раскрыла пальто, пользуясь при этом фонарем. Потом направила луч фонаря так, что Бен смог увидеть торчащую рукоятку.
– Это напоминает мне рукоятку штыка, – пробормотала сержант.
– Слава богу, что он прошел мимо!
– Он не прошел мимо, – возразила Диана. – У тебя идет кровь. Я вызываю «Скорую».
– Нет, он прошел мимо.
Фрай посветила фонарем на кровь, скопившуюся на снегу.
– Теперь ты мне веришь, Бен? Ты истекаешь кровью.
– Нет, это кролик, – объяснил Купер.
– Ты это о чем? – Девушка посмотрела на него так, как будто у него начался бред.
– В моем браконьерском кармане лежит кролик. Мне дал его Джордж Малкин.
– Ты придуриваешься?..
– Правда, – голос Купера дрожал, но он рассмеялся от облегчения. – Лезвие штыка прошло аккурат сквозь кролика. А его конец пригвоздил пальто к воротам, после того как проколол внутренности животного. Малкин сказал, что кролик очень свежий, и не соврал.
– И ты уверен, что не ранен?
Бен печально рассматривал порез, оставленный на пальто лезвием, которое преодолело несколько дюймов плоти и костей и застряло в гаражных воротах.
– Это пальто стоит целое состояние, – произнес он.
– Если только единственной раной, которую тебе нанесли, будет дыра в твоем бюджете, а не в животе, то бог с ним!
– Нет, со мной всё в порядке.
– Тогда снимай пальто, и мы отнесем все это экспертам. Одному богу известно, как мы сможем объяснить присутствие кролика.
– Если б я от него отказался, это выглядело бы грубо, Диана. А кроме того, я за него заплатил. Так что это вовсе не подарок.
– А пары фазанов у тебя в брюках случайно нет?
– Нет, – ответил Купер. – Но я тоже рад тебя видеть.
***
Не успели Питер и Грейс Лукаш забраться в постель тем вечером, как начали спорить. Причина спора была настолько тривиальной, что позже Грейс так и не смогла ее вспомнить. Может быть, это был цвет новых обоев, а может, они не могли договориться о том, смогут ли позволить себе отпуск в Португалии в этом году.
Однако тон спора изменился после того, как Питер попросил жену не канючить, потому что у него есть гораздо более серьезные проблемы.
Миссис Лукаш посмотрела на мужа, лежавшего рядом с ней в кровати. Лицо он повернул к ней, но оно оставалось в тени – его лампа была у него за спиной, а свою женщина уже выключила, сняв очки для чтения. Лицо Питера было слишком близко от нее и в то же время слишком размыто в тени, и поэтому она не видела его выражения. Глаза его были открыты, но Грейс чувствовала, что на лице у него непроницаемая маска. Она дотронулась до руки мужа и почувствовала, насколько напряжены его мускулы.
– Что с тобой? – спросила миссис Лукаш.
– Ничего.
– Я же чувствую, что что-то произошло!
– Ничего не произошло. О чем ты?
– Расскажи, Питер.
– Оставь меня в покое. Я устал.
Мужчина перекатился на спину и опустил затылок на подушку с такой силой, как будто хотел добиться от нее беспрекословного подчинения. Теперь Грейс видела его профиль на фоне круга света от прикроватной лампы. Его лицо было решительным и сердитым. Такое его выражение больше всего напоминало миссис Лукаш отца Питера, Зигмунда, которого она все еще считала настоящим бойцом. Та же несгибаемая решительность была видна и на лице ее мужа. Решительность и непримиримая ненависть.
– Приезд канадки сюда расстроил тебя, правда? – спросила Грейс.
– Это все пустое.
– Она ведь не хотела уходить, да?
– Мне кажется, что я ясно выразил свою мысль.
– А вот с полицейским получилось странно, правда? По крайней мере, мне его приход показался странным, а тебе?
Питер ничего не ответил. Наблюдая за мужем, Грейс внезапно почувствовала приступ раздражения.
– Почему ты не хочешь поговорить со мной? – поинтересовалась она.
– Да, это было странно, – вздохнул Лукаш. – Странно, что он уже встречался с нею до нас. Странно, что она рассказала ему о цели своего приезда. Все это было очень странно. Но, с другой стороны, ты же сама первая пригласила его в наш дом.
– Значит, это я во всем виновата?
– Я этого не говорил.
– Но ты об этом подумал. И дуешься, потому что считаешь меня кругом виноватой.
– Вовсе нет.
– А ведь я только позвонила в полицию из-за этого описания умершего мужчины.
– Я знаю. Именно это ты и сделала.
Теперь уже пришла очередь Грейс повернуться на спину. Она уставилась в потолок, ничего не видя перед собой, кроме теней. Женщина молчала, ожидая, когда заговорит ее супруг. Она не была уверена, что он соизволит это сделать, и в то же время страстно желала, чтобы он тоже почувствовал, как ей больно.
– Ты сделала это из-за Эндрю, – произнес Питер.
Миссис Лукаш удивилась, когда неожиданно почувствовала, что слезы потекли по ее щекам и закапали на подушку. Она достала салфетку из кармана ночной рубашки.
– Мне делается плохо от мысли, что он может сейчас лежать где-то мертвый, – сказала она.
– Кто? Эндрю? Или незнакомец, которого ты никогда в жизни не видела?
– Ты ничего не понимаешь.
– Эндрю возвратился в Лондон. И тебе придется с этим смириться, – сказал Питер.
– Как я могу с этим смириться, пока не услышу его голос? Почему он не отвечает на звонки? Почему он не связался с нами и не сказал, где находится?
– Ну, хорошо. А чего ты хотела достичь, позвонив в полицию и сказав, что признала человека, которого нашли на Змеином перевале? Это было глупо. Полный идиотизм. Ты сама притащила сюда полицию, так же как и эту чертову женщину.
– Не кричи на меня.
– Это действительно был полный идиотизм. Этого нам только не хватало. Как ты думаешь, что произошло бы с папой, если б этот детектив настоял на встрече с ним? Не верю, что это не пришло тебе в голову. Но нет, ты же думаешь только о себе! Тебе же надо чем-то подпитывать твои навязчивые идеи! Эндрю, Эндрю и только Эндрю – ни о чем больше ты не можешь и подумать! Ты что, сама этого не замечаешь?