– Все, что я вам говорю, – абсолютная правда. Но время проходит, и многие вещи меняются. И труп не может оставаться трупом вечно, особенно если он лежит в воде. К тому времени, как резервуар осушили, от него должны были остаться только отдельные фрагменты костей и обрывки одежды, покрытые толстым слоем донной грязи. Вы когда-нибудь видели водохранилище, из которого спустили воду? На дне остается слой грязи толщиной не меньше трех футов. И в окру́ге стоит жуткая вонь.

– Да, я помню, когда здесь у нас была засуха и хранилища стали высыхать. Вонь можно было учуять за несколько миль.

– Хуже. Вонь просто убивала тебя на месте. Они выгребали эту грязь и грузили ее на самосвалы. Никому даже в голову не приходило искать в ней какие-то тела – от нее хотели избавиться как можно скорее. И всю ее потратили на засыпку свалки там, где раньше был карьер Бентс. А потом сверху на нее насыпали нормальной почвы и все заровняли. Через пару лет там стала расти прекрасная трава – теперь это одно из лучших пастбищ в округе. И Род Уитакер выпускает туда своих овец.

С этими словами фермер указал на «Заросшую лощину», за которой виднелись белые фигуры животных между оставшимися еще снежными заносами.

– Так что ваш пропавший летчик сейчас вон там, – сказал Малкин. – Помогает прокормить этих овечек.

Купер посмотрел на стало. Одно из животных подняло голову и ответило на его взгляд. Челюсти овцы беспрерывно двигались, а на ее черной морде было выражение угрюмого презрения. Бен вдруг почувствовал необъяснимый приступ злобы. Проделать такой путь, чтобы оказаться на поле, полном овец…

– Вы только подумайте, что бы сказали жители Манчестера, если б узнали, что может содержаться в воде, которая течет у них из крана?

Наконец на разбитой дороге, идущей из Харропа, показалась первая патрульная машина. Со всеми зажженными фарами и огнями, она медленно двигалась в тумане. Джордж надел пальто и вместе с Купером пошел ей навстречу.

– Эта женщина, Моррисси, вы ей верите? – спросил Малкин.

– Конечно. Я знаю, что некоторые ее данные были неверны, – ответил детектив, – но это потому, что Фрэнк Бэйн сливал ей дезу.

– Я сейчас не об этом. Она уже в четверг вечером знала, как погиб ее дед. Она пришла сюда, чтобы спросить про медаль, вот я все ей и рассказал.

– Про медаль? – Купер остановился как вкопанный.

– Я подобрал ее в ночь катастрофы. Она лежала в небольшом кожаном кисете – но со всеми этими историями о деньгах и человеке на льду я совсем о ней позабыл. Когда я ее нашел, на кисете, с внутренней стороны, была пришита этикетка с именем летчика и его адресом.

– Значит, это вы отослали медаль?

– Отослал, потому что слишком долго держал все это в себе. И только когда узнал, что Флоренс умирает, решил снять с души этот камень. Но я не стал подписываться своим именем – написал просто, что я один из ребят, которые видели, как Дэнни Мактиг покидал место крушения.

Рот полицейского наполнился знакомым вкусом, и он сморщился. Это был тот самый горький, металлический привкус, как будто из его слюнных желез в рот текла кровь. Горечь вызвала у него спазм в горле. Элисон Моррисси была в «Заросшей лощине» после того, как он случайно упомянул имя Малкина в разговоре. Это было в четверг. Значит, с самого четверга она знала абсолютно все. А на следующее утро она улетела в Торонто. Была ли она действительно такой узколобой, как говорила о себе? Неужели она думала только о своей навязчивой идее, когда целовала Бена перед входом в отель «Кавендиш»? Тогда она не стала говорить, что прощается с ним навсегда. Но Диана Фрай все видела и все поняла. Теперь она наверняка думает, что раскусила Моррисси с самого начала.

– Вы же понимаете, что все это было только ради Флоренс, – сказал вдруг Малкин. – Она, а не деньги была единственной ценностью в моей жизни. Я так долго носил в себе свою вину, что привык никому не доверять, чтобы люди не вызнали мой секрет. И Флоренс была единственным человеком, о котором я так не думал. Я любил ее, доверял ей и делал для нее все, на что был способен.

Приехавший констебль распахнул дверь патрульной машины, и Малкин уже послушно наклонил голову, чтобы залезть в нее, но задержался и повернулся к Куперу.

– Очень важно, когда есть человек, которому ты можешь доверять, – сказал он. – Даже если эти люди время от времени совершают ошибки, ты всегда знаешь, что они искренни в своих делах и помыслах. Такие люди встречаются крайне редко. И если ты действительно умный, то найдешь себе такого человека и будешь держаться за него обеими руками.

Детектив безмолвно смотрел на старика. Пошел настоящий дождь, и небо полностью скрылось за покровом облаков. Бен был рад, что не может увидеть его. И рад, что не может видеть печальные морды овец. А особенно его радовало то, что он не мог видеть плоскую скальную породу на склоне холма, с ее змеиным изгибом, острыми краями и глубокими трещинами. Айронтонг разрушил слишком много жизней, и полицейский не мог смириться с его вечно глумливым видом.

– Кстати, – сказал Малкин. – Вам ведь, наверное, и нож понадобится.

С этими словами достал нож из кармана и протянул его Куперу. Тот был острым и покрытым кровью.

– Боже! – охнул Бен. – Подождите немного, мне сначала надо взять пакет для вещественных улик.

– Не волнуйтесь, – отозвался Джордж. – Это овечья кровь. Я пользовался им, чтобы снимать шкуру с умерших ягнят. Грязная работа, но и ее кто-то должен делать. Не могу видеть, когда брошенные ягнята остаются совсем без материнского присмотра.

После того как Малкина увезли, Купер какое-то время стоял и прислушивался, как капли дождя падают на мокрый торф. Почему-то этот звук действовал на него успокаивающе. Это был совершенно естественный природный ритм, который напоминал, что окружающий мир живет своей нормальной жизнью, несмотря на то что происходит в его, Бена, собственной жизни. Влага, как всегда, конденсировалась в холодном воздухе, и капли, тоже как всегда, падали на влажную почву, как они будут делать и в том случае, если он прямо сейчас умрет и превратится в небольшую грязноватую лужицу, как растаявший снеговик. Дождь – это одно из первозданных проявлений природы, которому глубоко наплевать на все навязчивые мысли человечества. И мир, в котором существовал Бен Купер, никак не посягал на вселенную, в которой существовал дождь.

В конце концов, главным в жизни является правильная перспектива, с которой ты на нее смотришь. В такие моменты, как сегодня, собственные мысли Бена казались ему удивительно тривиальными. Когда он вернется в Идендейл, его будут ждать новые трудности, вещи, которые будет трудно объяснить, и много работы, которую придется делать для того, чтобы достичь прощения и примирения. Но пока он стоит здесь и прислушивается к каплям дождя, все эти вещи слишком мелки и незначительны по сравнению с теми, которые легко могут поглотить их, – ведь все их следы могут быть легко смыты вот этим самым дождем. Под ним жизнь казалась простой и беспроблемной.

Купер кивнул сам себе, поднял воротник и отвернулся от фермы «Заросшая лощина».

И звуки дождя на торфяной пустоши медленно затихли, пока он шел к машине.