Отчаянно дрожа под обжигающим ветром и валящим снегом, Катон размотал веревку, уперся ногами в скалу и жестом показал гребцам в лодке, что они должны подплыть ближе. Те сразу заработали веслами, и, когда от скал их отделяло около двадцати футов, матрос, находившийся ближе всех к носу, поднял весло и повернулся, чтобы поймать веревку. Катон швырнул ее, она стала разворачиваться в воздухе и упала в воду, немного не долетев до лодки.

Он стиснул зубы, вытащил веревку обратно и снова бросил. На этот раз ему повезло. Волна приподняла лодку, и веревка упала на нос. Она начала соскальзывать в воду, матрос с первого раза не сумел ее схватить и тут же сделал вторую попытку. На этот раз его пальцы сомкнулись на веревке, он вытащил ее и связал с другой, уходившей по воде к стоявшему на якоре кораблю; затем повернулся к Катону и кивнул.

Префект снова взглянул на лежавший на скале грузовой корабль, взвесил в руке оставшиеся кольца веревки и оценивающе посмотрел на скалы между ним и открытым морем. Еще одна огромная волна накрыла шипящим пенным гребнем разбитую палубу и скалу. Когда море отступило, Катон начал спускаться вниз по блестящим камням и зеленым водорослям, которые заканчивались возле носа корабля.

– Ловите веревку! – закричал он, обращаясь к смотревшим на него матросам.

Хорошенько размахнувшись, префект швырнул скрученную в кольца веревку вверх. К ней сразу потянулись нетерпеливые руки, схватили ее и потащили на себя, а Катон быстро обошел разбитый корпус и взобрался на остатки палубы, дрожа и задыхаясь от холода и усталости. Он направлялся к остальным, когда накатила новая волна и сбила его с ног – префект покатился по палубе, попытался за что-нибудь ухватиться, чтобы его не унесло в море, и в тот момент, когда почувствовал, что его охватывает отчаяние, кто-то схватил его за предплечье и заставил остановиться. Затем еще несколько рук вытащили его из воды, и он увидел лица смотревших на него матросов. Ближайший к нему ухмылялся в черную блестящую бороду:

– Дружище, у тебя просто железные яйца!

Матрос помог Катону подняться на ноги, остальные принялись благодарно хлопать его по спине. Префект оглянулся и увидел, что веревку уже надежно привязали к носовой мачте; она уходила к лодке, которая продолжала подпрыгивать на волнах неподалеку от скалы, но теперь суденышко, закрепленное с двух сторон, держалось на волнах гораздо увереннее. Только тут Катон заметил, что к ним приближаются еще две лодки и занимают позиции возле натянувшейся веревки. Затем он подсчитал собравшихся вокруг него матросов – их оказалось девять человек.

– Нам нужно уносить отсюда ноги как можно скорее, – сказал он. – Давайте по одному вниз по веревке, к лодке.

Дюжий матрос, который помог Катону удержаться на палубе, указал на одного из своих спутников:

– Саллюст, ты пойдешь первым. Следующий – Порцин, как только Саллюст доберется до лодки.

Группа мужчин собралась на носу, и Саллюст повис на веревке. Он стал осторожно спускаться вниз, к воде, потом к лодке, на которой приплыл Катон. К тому моменту, когда моряк оказался около лодки, остальные два суденышка подплыли к нему, и Саллюсту помогли перебраться в ближайшее. В это время другой матрос начал спускаться в воду.

– Смотрите!

Катон едва успел повернуть голову и увидел над головой стену кипящей воды. Он вцепился в оставшийся поручень, и через мгновение на него обрушился ледяной поток. Повисший на веревке матрос коротко вскрикнул, а когда волна откатилась, он бесследно исчез, лишь продолжала дрожать мокрая веревка.

– Несчастный ублюдок, – пробормотал дюжий матрос и хлопнул следующего товарища по плечу: – Теперь ты. Вперед!

Пока матрос спускался в воду, Дюжий повернулся к Катону:

– Меня зовут Талбон. Если я выберусь отсюда живым, то угощу тебя кувшином лучшего вина, какое только смогу найти, друг мой.

Он протянул руку, и Катон сжал его предплечье.

– Хорошо. После этого нам будет необходимо выпить. Я – Катон.

– Ты с «Медузы»? – Талбон указал в сторону ближайшего боевого корабля. И, прежде чем Катон успел ответить, добавил: – Надеюсь, твой капитан позаботится о том, чтобы тебя наградили. Ты это заслужил, друг.

Катон слегка склонил голову:

– Благодарю, но цыплят по осени считают, не так ли? Фортуна играет с нами в игры до самого конца.

Их разговор прервался, когда дерево под ними затрещало, и они увидели, что отвалился еще один кусок палубы всего в десяти футах от них.

– Осталось совсем немного, – сказал Катон.

Матросы по очереди спокойно продолжали спускаться по веревке, и вскоре первая лодка со спасенными людьми направилась к берегу. Наконец, остались только Талбон и Катон.

– После тебя. – Матрос указал в сторону веревки.

Катон покачал головой:

– Ты крупный парень, тебе потребуется больше времени. Так что иди первым.

– Ты называешь меня толстым? Вот говнюк!.. А ты уже начал мне нравиться.

Талбон схватился за веревку и стал спускаться, и Катон остался на палубе один. Накатила еще одна громадная волна, и остатки грузового корабля снова слегка сместились. Оценка Катона оказалась правильной – Талбон двигался медленнее остальных. Префект с трудом удержался и не стал его торопить. Теперь его уже трясло непрерывно, и он не чувствовал пальцев ног. Катон потер руки и несколько раз хлопнул в ладоши, чтобы не начались судороги.

Наконец, Талбон оказался возле борта лодки, и матросы втащили его внутрь. Катон сразу перекинул ноги через борт, крепко вцепившись в веревку, и стал быстро перебирать руками. Всякий раз, когда волна ударяла в разбитый корабль, веревка дергалась, Катон начинал раскачиваться над скалами, а потом его окатывала ледяная вода. Когда префект повернул голову, то увидел, что матросы отчаянно машут ему руками. Сначала он не понял, в чем дело, но оглянулся и увидел, что оставшаяся часть корпуса раскачивается из стороны в сторону. В этот момент носовая мачта рухнула вниз, и Катон упал в море.

Префект вновь оказался в ледяных объятиях воды, но теперь задержал дыхание, вцепился в веревку и даже не попытался сразу подняться на поверхность. Он понимал: если отпустит веревку, у него может не хватить сил доплыть до лодки. Вскоре он почувствовал, что веревку тянут, и его тело стало подниматься из ледяных глубин. Как раз в тот момент, когда легкие начали гореть, Катон всплыл на поверхность рядом с лодкой, сильные руки вытащили его и бесцеремонно бросили на дно.

– Режьте веревку! – взревел Талбон. – Иначе нас утащит в глубину вслед за проклятым кораблем. И не пытайся развязывать, идиот! Режь! Прочь отсюда, не мешай…

Перед глазами Катона уже вставала пелена, вокруг сгущались сумерки, но он увидел, как матрос пилит веревку ножом. Пенька поддавалась волокно за волокном; наконец, с негромким шлепком часть веревки затонула. Талбон спрятал нож в ножны и приказал плыть к берегу. Потом он поднял мокрую тунику и накрыл трясущегося от холода на дне лодки префекта.

– Отдыхай, Катон. Твоя работа сделана, друг.

Талбон потрепал его по плечу и стал вести счет для гребцов. Маленькая лодочка устремилась к берегу по пенным волнам моря, подальше от скал и опасности. Катон почувствовал, как все его тело охватывает ужасная слабость; ему хотелось закрыть глаза и погрузиться в забытье. Но засыпать он боялся: а вдруг больше не проснется? Поэтому, стуча зубами, оперся спиной о кормовую скамейку и согнул ноги в коленях.

Наконец, он услышал шорох волн по гальке, корпус лодки вздрогнул, и она остановилась, уткнувшись в берег. Матросы убрали весла и выскочили из лодки, чтобы вытащить ее на песок. Талбон протянул руку Катону, и тот не стал отказываться от помощи. Через мгновение он уже стоял на твердой земле. Над берегом сгустились сумерки, сильный снегопад еще больше ухудшил видимость.

– Мои сапоги, – слабым голосом попросил Катон; матрос наклонился и протянул их.

– Послушай, друг, я постараюсь найти для тебя плащ, вина, еды и костер. А потом отвезу тебя обратно на твой корабль.