— Успокоились, — проговорила Мэллори, и когда Катчер пробормотал проклятие, ударила его по руке. — Я сказала успокоились! Всем сделать шаг назад. Сегодня ночью здесь произошло что-то ужасное, и вы знаете, что Мерит не подняла бы ложную тревогу. Если она говорит, что это было, значит так оно и есть. Поэтому вместо того, чтобы ворчать по этому поводу, мы выясним, что, черт возьми, это было. Все поняли?

Когда никто не ответил, она ткнула Катчера в руку пальцем.

— Все поняли?

— Поняли, поняли. Проклятье, женщина. — Он сделал шаг назад и провел рукой по своему остриженному скальпу.

Мэллори кивнула и тяжело вздохнула.

— Защита на месте. И все же Бальтазар напал на Мерит. Получается, если он не нападал на нее физически…

— То атака в первую очередь должна была быть психической, — закончила я. Я не была в комнате во Франции, и Бальтазар определенно не был здесь с нами. Какая-то психическая связь — достаточно сильная, чтобы оставить физический след — была единственной оставшейся возможностью.

— Вампиры не могут… — начал спорить Катчер, но Мэллори прервала его взглядом.

— Предположим, — произнесла она, — что никто не слышал о том, что что-то подобное прежде случалось. Тем не менее, сегодня это произошло, так давайте обсудим каким образом. — Она посмотрела на Этана. — Полагаю, ты не знал о том, что он это умеет, когда вы были друзьями?

— Мы не были друзьями, — огрызнулся Этан, но после быстрого взгляда на меня гнев исчез с его лица. — И нет, я никогда не слышал, чтобы такое случалось раньше, ни с ним, ни с кем-либо другим.

— Ладно, а какой предел у вампирской психической силы? — спросила Мэллори, смотря на нас.

— Гламур и способность призывать, ослаблять сдерживание, — ответил Этан. — Это довольно распространенные психические способности. Способность Линдси довольно необычна. Она эмпат. Она умеет читать эмоции. Транслировать их, если можно так выразиться.

Мэллори посмотрела на меня.

— Он пытался заставить тебя что-нибудь сделать? Убить Этана, передать ключи от Дома или что-то такое?

Я задумалась.

— Нет. Он хотел секса. Естественно он его не получил, потому что я начала отбиваться, а Этан позвал меня по имени, и тогда я очнулась. Он стал выглядеть как Этан, пытался использовать это, чтобы произвести на меня впечатление. Он хотел причинить Этану боль через меня.

— Секс. Ночные кошмары. Гламур. Похоже на инкуба[56], — провозгласила Мэллори.

Инкубы — еще одни обитающие ночью сверхъестественные, похотливые создания, которые добиваются секса с женщинами, пока те спят. Или насилуют их. И будучи студенткой оккультных наук еще до своего магического становления, она это знала.

Я не была уверена, что инкубы существуют, но она говорила дело. Похотливость. Соблазнительная сила. Это все признаки из мифа о инкубах, а я видала и более странное за свой год бытия вампиром.

Я поглядела на Этана.

— Это возможно?

— Инкубов не существует, — решительно ответил Этан. Он присел на уголок консоли. — Но у вампирских сил — психических, стратегических, физических — может быть своя изюминка. Как то, что Линдси является эмпатом.

Этан оглянулся и расставил три предмета на консоли — рунический камень, маленькую каменную фигурку медведя и бейсбольный мяч с автографом, который он когда-то подарил мне, а сейчас устроенного среди безделушек — в прямую линию, каждый предмет на равном расстоянии друг от друга.

— У большинства вампиров силы средние. — Он выдвинул рунический камень перед остальными. — Иногда вампир может стать умеренно сильным в двух категориях, но особо сильным в одной. — Теперь он выдвинул к руническому камню медведя. — А иногда у вампира может быть два сильных показателя — сила и оказание психического воздействия — и иногда особенность этих черт переходит в разряд сексуальных.

— И вот так и возникло понятие — инкубы, — сказал Катчер.

— Точно, — подтвердил Этан, кивнув. — Бальтазар любит все плотское, сексуальное и все в таком роде. Его способность к гламуру всегда была сильна, как мы видели в моем кабинете, но я бы не сказал, что он очень силен психически.

— Почему нет? — спросила я.

Этан нахмурился, как будто пытаясь объяснить свое предположение.

— Думаю, я всегда считал его скорее физическим деятелем, нежели метафизическим. Он предпочитает соблазнять женщин при помощи своих чар — и повышать самооценку посредством достижения успеха.

— Может, это не просто его личная сила, — сказала Мэллори. — Возможно, в этом также есть какая-то магия или гламур.

— Или, может быть, я просто никогда не хотел этого видеть, — произнес Этан, затем поглядел на меня. — Я еще только учился быть вампиром под его началом. Особенно в первые годы вампиры не слишком много думают о силе или распределении по категориям.

Я кивнула.

— Так, если у него есть такая способность, или он получил ее, пока восстанавливал свои силы, то что нам делать, чтобы не позволить ему пробраться сюда? — Я посмотрела на Мэллори. — Вы можете как-нибудь скорректировать защитное заклинание?

Они переглянулись, нахмурив брови, словно вели мысленное обсуждение.

— Не думаю, что это так уж и невозможно, — произнес Катчер. — Если мы можем создать физический барьер, почему бы и не попытаться сделать то же самое и с психическим?

Мэллори покрутила прядь голубых волос.

— Ага, мне нужно подумать, немного покопаться в библиотеке, если вы не против?

— Меня устраивает, — ответил Этан. — Как думаешь, ты сможешь придумать что-нибудь сегодня вечером? К рассвету?

— Не узнаю, пока не попробую, — ответила Мэллори. — Но я примусь за дело и буду держать вас в курсе.

Этан кивнул.

— Нам нужно съездить в Наварру, чтобы поговорить о Круге.

— Это будет приятное времяпрепровождение, — сказал Катчер.

— Если под приятным времяпрепровождением ты имеешь в виду что-то вроде удаления нерва из клыка, то да, так оно и будет.

Я посмотрела на Этана.

— Удаление нерва из клыка — полнейшая фигня.

Он улыбнулся.

— Это так. Но это очень хорошая аналогия. И это заставило тебя улыбнуться.

— О, — произнесла Мэллори. — Это так мило. Повышаете друг другу настроение, потому что вам наверняка не следует убивать Моргана в расстройстве. На данный момент у Наварры достаточно проблем и без добавления вампирицида.

Она протянула руки и крепко обняла меня, прежде чем я успела ее остановить.

— Я очень, очень сожалею о том, что произошло.

— Это не твоя вина, — заверила я ее, но от объятий — нарушения моего личного мирка, даже если обычно оно воспринималось хорошо — все еще выступал липкий пот у меня на затылке.

Еще одно очко в пользу Бальтазара.

***

Они оставили нас одних, но апартаменты все еще были переполнены эмоциями, воспоминаниями, последствиями того, что сделал Бальтазар.

Ярость Этана угасла, сменившись сожалением.

— Мне так жаль, что это произошло. Я бы все сделал, чтобы ты не узнала его, Мерит. Не так, никогда так или любым другим способом.

— Я знаю.

— В его самовлюбленности столько ребячества.

Я кивнула.

— Если ты не играешь так, как он хочет, — высказала я предположение, следуя логике, — то он уничтожит твои игрушки.

— Это есть, и был, Бальтазар в полной мере.

— Нападение — это действительно отстойно, — сказала я. — Но, думаю, в нем было одно преимущество.

Лоб Этана наморщился.

— И какое же?

— Он сообщил нам, чего хочет — драмы. Он извлекает из нее пользу. Питается ей. И он хочет еще больше ее. Он хочет Дом, Этан, и он хочет отомстить. Он ждет, что ты будешь противостоять ему в этом — в отношении меня. Что найдешь его, подаришь ему свое время и внимание, будешь бороться с ним. Тебе не следует этого делать. Пока нет.

Глаза Этана зло сузились.

— И почему конкретно мне не следует? Почему я не должен найти его и оторвать каждую конечность его тела? Почему я не должен оставить его на солнце, рассеять его прах и затем посыпать землю солью?