© Анна Кочубей, 2016

ISBN 978-5-4474-5547-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1-я Эпоха от сотворения Мира и начало летоисчисления: 1000-е гг. по Эймарскому календарю.

2-я Эпоха – Темные времена (эймарцы не знали Создателя): 2000-е гг.

3-я Эпоха – правление Эймарских Королей: 2245—3215 гг.

4-я Эпоха – Империя ариев с 3218 г.

События новейшей истории:

3088—3112 – годы правления короля Эдгара II (3070—3112 гг.)

3112—3118 – годы правления регента Отвальда (3057—3121 гг.)

3118—3121 – годы правления Северона I (3100—3121 гг.)

3121—3217 – Столетняя война (длилась 96 лет)

3121—3214 – годы правления Амаранты I (3098—3214 (?) гг.) Северным Эймаром

3215 – появление Проклятых дорог

3121—3218 – годы правления Родерика I (3078—3218 гг.) Южным Эймаром

3218 – Эймар становится Империей

3223 – начало событий Книги I, Империи – 5 лет.

[битая ссылка] http://eymar.smartart.su/map.html

Дорога под хмурым небом уныло тянулась вдаль. Не скрипели телеги, не цокали копытами лошади всадников, не шуршали истертые подошвы бродяг – одни опавшие листья путешествовали вдоль обочин, оседая в колеях. Путь, проложенный людьми в незапамятные времена, петлял по редким перелескам, срезал добротными насыпями овраги и изгибался каменными мостами над неширокими речками восточной Мореи. Октябрьский вечер рано темнел сумерками и поливал дорогу мелкой моросью, но не плохая погода была причиной отсутствия путников – тракт был заброшен.

Одинокая странница вышла из тени леса и на мгновение остановилась. Ее не испугала угрюмая жуть покинутого места, не расстроил дождь. Серые глаза равнодушно окинули ленту дороги, ноги в убогих стоптанных башмаках сделали шаг. Шатаясь от обочины к обочине, она двигалась неровно, бесцельно, как существо, чей разум спит. Ее жизнь отмеряли не часы, а верстовые столбы с блеклыми черточками цифр, а каждая дорожная рытвина становилась событием. Зрячие глаза странницы смотрели, но не видели, тело не ощущало усталости. Неведомая сила толкала ее вперед, и она безвольно подчинялась. Какие препятствия преграждали ей путь, сколько раз ее колени были разбиты неловким падением?

Странница споткнулась. Провела рукой по земле, словно выискивая пропажу. Случайно задела острый предмет, до половины вросший в полотно дороги, раскопала и подняла его. Зажав в ладони обломок лезвия меча, странница вздрогнула от боли и очнулась посреди сражения.

Куда ни кинь взгляд – повсюду колышется людское море и трепещут на ветру знамена. Жарко. Душно от черного дыма пожарищ. Некуда отступать! Вся надежда на тяжелый одноручный меч, который сжимает ее рука, и на ледяной свет магии, что обожжет врагов сильнее пламени. Она будет гореть ярко, как вспышка молнии, будет жестокой, как взмах оружия, горячей, как капли чьей-то жизни, брызнувшие в лицо…

Почувствовав бешеный стук сердца, странница осмысленно огляделась вокруг. Но ее окружала лишь стылая тишина пустого тракта.

– Кто я?!

Ответа не было. Выронив сломанное лезвие, странница рассмотрела свою руку. Длинная, сильная, совершенно чужая ладонь покраснела от крови – глубокий порез рассек кожу, уродуя линии, расцарапав тонкие пальцы. Странница ощупала лицо, шею, спутанные волосы, грязными прядями свисающие ниже груди. Привычным, знакомым ее телу жестом прижала ладонь к губам, подавив крик отчаяния, так и рвущийся наружу. Она не помнила. Ничего…

Свинцовые тучи клубились над дорогой клочками света и тени, промозглый ветер пробирал до костей. Как сурово встретил ее мир! Но иначе и быть не могло: лишь во славу рождения королей поднимаются золотые кубки. Перед странницей лежал долгий путь познания, а позади простиралась пропасть забытой, потерянной жизни.

Шел 3223 год. Обочины дорог были покрыты остовами разбитых телег и брошенным снаряжением. Трупы людей и лошадей за пять лет превратились в кости и белели в придорожных канавах; черепа безмолвно и с укором глядели в пространство, заставляя вздрагивать живых. Кто они, побежденные и победители? Нищие и калеки, беспризорные дети, люди, лишившиеся крова. Разрушенные города и деревни, пустые тракты, безымянные могилы. Кто остался в выигрыше? Разве что демоны…

Война, длившаяся без малого столетие, и окончательно отгремевшая пять лет назад, завершила целую эпоху. Северный престол Эймара опустел, страну разрубило на части, чтобы возродить вновь насилием, ложью и злой волей. А, самое главное – уничтожить саму память о прошлом. Забвение – лучшая месть павшим героям.

События, повернувшие ход истории, прошли мимо маленькой жизни, бесцельно бредущей посреди морейской глуши. Воспоминание, пробудившее разум странницы, ушло, оставив лишь холод осеннего вечера.

Городку Гота однажды не повезло – он оказался слишком близко от линии фронта. Война накрыла Готу и схлынула, а городские стены дали приют существам различных рас, не пожелавшим вернуться домой. Они равно опасались как старых грехов, так и новых законов, на которые была горазда Аверна, столица новорожденной Эймарской Империи. Распоряжения, написанные на добротной бумаге, рассылались во все концы страны и пугали безграмотных жителей угрожающим смыслом, скрытым за закорючками букв. Но сильнее всего местных морейцев страшил не произвол властей, а неурожаи, ветры в животах и темнота за закрытыми ставнями. Дневной свет выгонял людей из пахнущих прелой одеждой домов в надежде на заработок и помощь Создателя в житейских делах. Видимость порядка в Готе была достигнута силами имперской армии, пришедшей не так давно, и законами самой жизни: политика – политикой, а есть хочется всегда.

Выкопав на полях последние овощи, крестьяне съехались в город на осеннюю ярмарку. Надоедливый дождь, цедивший воду сквозь мелкое сито серых туч, размочил нанесенную подводами глину в бурую жижу. Стража у ворот ежилась и мечтала о кружке горячего пива, и даже имперские легионеры, попав в провинциальное болото, забыли о внешних атрибутах дисциплины. Проникнувшись атмосферой угрюмой покорности и расслабляющей лени, они бродили по городу, грызли поздние яблоки и кривились от скуки. Ворота были открыты, но бдительный страж, выставив алебарду, преградил страннице путь.

– Куда? Пропуск предъяви. В городе нищих пруд пруди. На дороге зарабатывай. Или плохо дают? Тогда рожу умой – она у тебя вся в крови.

Странница остановилась. Издалека стены города выглядели такими надежными. Жаль…

– Что, язык проглотила? – удивился легионер.

Он и сам не знал, как выглядит эта мифическая бумажка, которую с недавних пор обязали требовать с каждого встречного, но и не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, что у нищенки пропуска нет. Она не унизилась до уговоров, посмотрела на стража без тени страха и молча пошла прочь. «Ну и взгляд у девки! Будто в могилу заглядывала!» – подумал служивый, догнал нищенку и схватил за руку.

– Да подожди же ты! Я вот и сам думаю – сдался им этот пропуск. Тут у человека, может, горе случилось – так ложись у входа и помирай? Ты проходи. Вон там лохань для лошадей, у стены – умой лицо, не пугай народ. Слышишь меня?

Бродяг в Готе хватало, но смотрели они не так. Пугливое заискивание и затаенная злоба попрошаек не вызывали сочувствия; их так и хотелось огреть чем-нибудь под зад, пока не стащили деньги или не посеяли заразу. А эта девушка – совсем иное дело. Может, обидели ее?