Несмотря на то, что прикосновение было тёплым, Сиири ощутила исходящий от него холодок тревоги. Осмелиться призвать Создателя… Насколько сильна твоя любовь к другу, сколько границ готова она превзойти, если ты решаешься нарушить ради него высочайшие законы? И насколько опасно переходить тебе дорогу или пытаться образумить? Липкий страх коснулся спины богини войны, заставив ту вздрогнуть. Она и не думала, что незнакома с тем, с кем разделила вечность.
— Ужасное слово, — повторила Сиири. Пока она не знала, чего ожидать от бога тьмы, стоило ему подыграть. — Надеюсь, мы с тобой сможем сделать так, чтобы оно забылось?
Ведущая битву опустила руки и взглянула на Деланея. Он довольно улыбался.
— Не сомневайся, милая. Мы всё исправим.
Богиня войны натянуто улыбнулась в ответ.
«Я выведу тебя на чистую воду до того, как ты это сделаешь», — мысленно пообещала она.
***
На часах в комнате общежития горела зелёная надпись «4:04 AM». Алина и Мэй мирно спали, укрывшись с головой — здесь всё ещё было холодно. Кровать Вероники, наспех накрытая тонким шерстяным одеялом, успела остыть. Сама девушка, так и не сумев уснуть, ушла десять минут назад, как только убедилась, что Кайла в комнате нет.
Всего полтора часа прошло с того момента, как в вышине растаяло сияние, а тучи уже захлестнули небо. Дул холодный, пронизывающий ветер — похоже, скоро будет дождь. Закутавшись плотнее в тёплую кофту, Вероника ускорила шаг.
Конечно, правильно было бы наплевать на бессонницу и всё равно попытаться отдохнуть. Предстоящий переход должен даться гораздо труднее, ведь придётся пробираться по девственному лесу. Но, взволнованная ночным разговором и эмоциями «подслушанными» у Кайла, Вероника не смогла остаться на месте. Нестираемый след, борозда с рваными краями в глубине души, которую оставили чувства духа, ощутимо саднила и не позволяла расслабиться. Вероника знала, что должна что-то сделать здесь и сейчас, и не смогла придумать ничего лучше.
На крошечном полуострове, где находился храм, хлещущие порывы ветра ощущались гораздо сильнее. Капли морской воды от прибоя смешивались с первыми каплями дождя, и Веронике на миг показалось, что сама природа хочет ей что-то сказать насчёт бездумной ночной вылазки. Вернуть или поторопить? Кто знает. Ветер бил с левой стороны.
Храм никогда не запирался на ночь. Здесь не было сторожей, замков, охранных сигнализаций, даже ночных дежурных среди жрецов. Вероника невольно вспомнила слова Кайла о том, что Дар — это состояние души, что он заставляет героев всегда оставаться на светлой стороне силы. Наверное, поэтому двери святилища оставляли открытыми круглые сутки — здесь просто не было желающих навредить храму. В конце концов, сюда приходят за помощью, и кто знает, когда она может потребоваться? Вероника улыбнулась своим мыслям. Например, в десять минут пятого в ночь перед вторым испытанием. Почему нет?
Еле слышно скрипнули тяжёлые дубовые двери. Святилище встретило её приятным теплом и тонким ароматом благовоний. Жасмин, роза и ещё один незнакомый цветочный аромат переплелись в воздухе причудливым букетом, пробуждая ассоциации с весной и началом новой жизни. В столь поздний — или ранний? — час здесь никого не было. Вероника неуверенно пошла навстречу статуям семи Столпов, и звуки шагов гулким эхом отдавались под высоким потолком. Она привычно оглянулась назад — в тусклом свете десятка свечей тени видно не было. Кайл, скорее всего, далеко отсюда.
Под безжизненными взглядами огромных статуй Вероника почувствовала себя маленькой, как пятилетний ребёнок, возжелавший поговорить на равных с взрослыми, если такими словами можно описать общение с высшими существами. Кстати, интересно, слышат ли боги молитвы напрямую, как голоса в голове, или у них для этого есть какие-то приспособления? Вероника улыбнулась, вспомнив фильм «Брюс Всемогущий»[1] и попытки главного героя отвечать на просьбы людей. Что ж, наверное, когда божество не одно, а сразу пятьдесят, справляться с таким потоком гораздо проще. К тому же, последователей в разы меньше — героев в мире около семидесяти тысяч, плюс их семьи, плюс несколько династий, в которых истинное знание о мироздании передаётся из поколение в поколение. Возможно, исполнять такое количество просьб проще, чем… сколько там последователей у мировых религий?
Вероника на мгновение взглянула в пустые глаза Порождающего тьму и сразу же отвернулась. После разговора с Кайлом ей не хотелось находиться с этой статуей в одном помещении. В отличие от классических мифов, начиная от античности и до наших дней, в истинном мироустройстве божество, повелевающее тьмой и миром мёртвых, не считалось злом. Тьма, как свет, воздух, вода и прочие элементы, составляющие основу мироздания, не могла быть по определению злом или добром. Другое дело, что этими элементами владели личности, способные поддаться той или иной стороне…
Вероника покачала головой. Хватит. Есть ли зло в стане богов, или они просто не смогли найти общий язык, решать не ей. Мироздание не посчитало виновным ни Порождающего тьму, ни Дарующего пламя. Доказательства стояли перед Вероникой в виде статуй этим богам. Не стоило ставить под сомнение решение чего-то большего, находящегося выше, чем человечество и небожители. Стоило иметь личное мнение и не рассказывать его никому. Да, так будет лучше всего.
«Я не хочу быть частью его греха»[2]. Невольно процитированная в разговоре строчка из песни отдавалась эхом в глубине души. Веронике казалось, что она видела, как тёмные пятна покрыли статую её отца, словно проступившее в реальность осквернение. Она машинально шагнула в сторону от фигуры Деланея, словно тьма его души могла заразить её, хотя это и была игра теней и света, разыгранная по сценарию взбудораженного воображения. Ещё несколько шагов. Пальцы Вероники коснулись тёплой отполированной поверхности, и девушка машинально обернулась. Она стояла возле статуи Дарующего пламя.
В его облике было что-то знакомое. Может быть, струящиеся по плечам мраморные локоны? Или черты лица? Или, возможно, всё впечатление вкупе, производимое обликом падшего божества? Веронике казалось, что она видит в нём ту же внутреннюю силу и достоинство, которые источал его сын. Или воображение разыгралось и здесь тоже?
Борозда в душе напомнила о себе короткой вспышкой саднящей боли. Вероника затаила дыхание. Вся её решимость растаяла лёгкой дымкой, будто её и не было. И правда, о чём она должна сказать? Что его сын тоскует по нему? А было ли это так на самом деле? Может быть, на самом деле Кайл тосковал по жизни, которую уже не вернуть? Вероника закусила губу. Нет, отступать нельзя. Надо хотя бы начать, а там слова сами найдутся.
Вероника села на мраморный пол напротив статуи и снова взглянула в безжизненные глаза. Услышит ли падший бог то, что она скажет? Может ли он до сих пор это слышать? Кто знает. Вероника вдохнула и выдохнула, собираясь с силами. Слышит, не слышит… Сколько ещё оправданий надо отыскать, прежде чем решиться?
— Если честно, я сейчас чувствую себя очень глупо, — неожиданно для самой себя заговорила Вероника. Её голос, тихий и нерешительный, прозвучал словно со стороны, и это придало уверенности. — Я крайне редко прихожу сюда, чтобы попросить о чём-то… Вернее, я ни разу сюда вот так не приходила. Боже, какой бред…
Вероника вновь вдохнула и выдохнула. Статуя не отреагировала на её слова — да и не должна была. Не ожидала же она на самом деле, что падший бог возьмёт и объявится перед ней, стоит только заговорить?
— В общем, это даже не для меня, нет. Это по поводу твоего сына. Кайл, он… Он хороший парень, правда. Я не знаю, зачем ты скрывал его всё это время. Хотя о чём это я, это же твоя божественная воля. Проклятье…
Вероника на мгновение зажмурилась.
«Ну же, возьми себя в руки!» — мысленно приказала себе она.
— Кайл хороший парень, — решительно повторила она. — Конечно, мы знакомы недавно, но уже очень много пережили вместе, взять те же самые связанные чувства… Я знаю, он тоскует. Он не хочет со мной откровенничать, и я полностью его понимаю. Три недели — это не срок для того, кто сто пятьдесят лет провёл в полном одиночестве. Но я очень хочу помочь ему, и не знаю, как. Всё так сумбурно, прости…
