Увидев свои пальцы, Яваун повернул голову, заметив мерцающий вдали оранжевый свет. Выглядел он странновато, но выбора у него не было: он пошел вперед по низкой галерее, пока не уперся в тяжелую ржавую решетку. С трудом открыв её, он выбрался в чуть более просторный туннель с двойной цепью тусклых неоновых ламп - оранжевый свет в них неритмично пульсировал, и бетон стен казался освещенным факелами. Далеко справа и слева виднелись другие низкие зарешеченные арки.
Вслед за ним в туннель вышел Бхута. Тревожно прислушавшись - юноше тоже померещился скрип петель люка - он захлопнул решетку, сосредоточенно засопел, стараясь сдвинуть заржавленную щеколду, - и, наконец, удовлетворенно вздохнув, повернулся к нему.
Они посмотрели друг на друга - почти голые, покрытые белесой пылью, с грязными разводами на руках и ногах. В волосах Бхуты застряли кусочки штукатурки, на груди болталось прозрачное сердечко. Поймав взгляд друга, он поднес его к губам, и поцеловал - в этот раз им, определенно, сопутствовала удача. Яваун засмеялся, - он понимал, что у него начинается истерика, но поделать ничего не мог. Бхута, удивленно посмотрев на него, вдруг рассмеялся тоже. Они оба ржали, словно безумные, сев прямо на пол и утирая слезы. Наконец, Яваун успокоился и, вновь встав, начал осматриваться.
Туннель был низкий, - он едва не касался макушкой потолка - и неширокий: раскинув руки, он без труда коснулся бы стен. Он тянулся вправо и влево, насколько хватал глаз, и голова у него закружилась, - он словно смотрел в дуло ружья.
Здесь было тепло, - во всяком случае, явно выше нуля, - и он с удовольствием почувствовал, как дрожь постепенно оставляет его. Единственное, что его беспокоило - глухой, неритмичный звук, казалось, проникавший сверху. Он то затихал, то становился громче, и юноше казалось, что его уши забиты ватой.
Они никак не могли решить, в какую сторону пойти, и, как обычно бывает в таких случаях, судьба выбрала за них: в покинутом ими ходе раздалось резкое шипение, и на решетку накатила волна желто-зеленой светящейся мглы. Наткнувшись на металл, она вспыхнула сеткой электрических разрядов. Раздался оглушительный треск, брызнувшие на пол раскаленные искры попали на босые ноги Бхуты, и тот с воплем отскочил. Резко запахло паленым железом, озоном и ещё чем-то невыразимо мерзким - похожим на горелое дерьмо. Это свечение - чем бы оно ни было, - оказалось материальным и живым: наткнувшись на преграду, оно вначале отпрянуло, а потом с удвоенной яростью обрушилось на неё. Вновь дождем посыпались искры, решетка затряслась, и стало ясно, что она вот-вот вылетит.
Не рассуждая, Яваун бросился бежать - налево, потому что справа сыпались искры. Оглянувшись на бегу, он увидел, как решетка буквально взорвалась, - её прутья влетели в коридор, выбив осколки из бетонной стены. Вслед за ними в туннель выплеснулась желто-зеленая мгла. Мгновенно перекрыв его, она быстро потекла за ними. Как быстро - юноша не представлял; он смотрел сейчас только вперед, изо всех сил стараясь не споткнуться. Почти сразу он заметил впереди серебристо-зеркальную дверь, которой кончался туннель - и его сердце ёкнуло, когда он увидел, что на ней нет ни ручки, ни замка. Тем не менее, он продолжал бежать к ней, отчаянно надеясь на чудо.
Вблизи зеркальная поверхность двери казалась жидкой, словно покрытая ртутью. Она не поддалась, когда он с разбега толкнул её - но его ладони прилипли к блестящей поверхности, и, когда ему удалось оторвать их, дверь уже распахнулась. Он пулей влетел в круглую комнату, обложенную светлыми изразцами, Бхута секундой позднее - и дверь захлопнулась за ним.
Они удивленно осмотрелись. Под украшенным лепниной куполом комнаты сиял матово-белый кольцевидный плафон, обрамляя огромную розетку в виде фантастического цветка. Пол здесь был мраморный, в его центре зияла шахта ведущей вниз винтовой лестницы, вся сверкающая крохотными кристалликами, - словно кварцевый иней пророс вдруг на цементе стен. Оттуда поднимался глухой гул и слабый, но явственно ощутимый поток теплого влажного воздуха. Пол под их ногами вибрировал.
Яваун шагнул к лестнице и тут же испуганно оглянулся на зеркальную дверь. С этой стороны в толстенной стене зиял узкий проем с круглой аркой, - и оттуда донеслось слабое, ядовитое шипение. Дверь вдруг прихлопнулась внутрь - на миллиметр, быть может - с мягким, но сильным звуком, однако ничего больше не случилось.
- Оно открыло люк, - тихо сказал юноша. - Но эта дверь словно специально...
Подождав минуту, они пошли вниз, от лампы к лампе, чувствуя, как кристаллики впиваются в подошвы. Лестница делала три спиральных витка, и гул в её колодце усиливался, как в цилиндрическом резонаторе барабана. Она выходила в короткий туннель, а тот упирался в большие, тяжелые двери из стали, покрытой гладкой белой эмалью. Гул здесь стал ещё громче.
- Энти-Мелара, - сказал Бхута странным, торжествующим шепотом. - Мы возле силового блока. Всё оборудование закупалось в Манне, но если коды не сменили, мы сможем войти.
Он взял юношу за руку. Подойдя к стене напротив входа, Бхута нашел в ней маленький стальной люк, открыл его и пробежался по рядкам едва светящихся прозрачных кнопок внутри. Загудели мощные моторы; в тот же миг, мягко зашипев, разъехались створы почти невидимых до этого ворот, и жаркий, резко пахнущий озоном воздух ударил Явауна по лицу. Едва они вошли внутрь, щелкнуло реле, и вспыхнули мощные лампы, врезанные в потолок громадного зала, обшитого белоснежными плитами изоляции, - его стены были все в квадратах тяжелых жалюзи из темной стали. Гул здесь был сильнее и выше, забиваясь в уши и переходя в ультразвук - его издавали ребристые кубы каких-то больших механизмов, назначение которых Яваун не мог представить даже приблизительно.
Бхута сразу же отыскал маленький компьютерный терминал, втиснутый между машинами, и замер у него. Через минуту ворота с грохотом и лязгом сошлись, и он облегченно вздохнул, поманив юношу. Они вдвоем подошли к толстой бронированной двери. Та открылась сама по себе, когда Бхута нажал несколько кнопок на стене, и Яваун удивленно прищурился, очутившись в облицованном плиткой очень высоком туннеле, сужавшемся книзу узкими, не огражденными уступами. Двойные лестницы разбивали их на длинные отрезки, соединенные напротив прорезанных в стенах арок плоскими плитами-мостами. Длинные лампы на своде бросали вниз холодный голубоватый свет. В узком глубоком канале на дне текла прозрачная вода, а чуткие уши Явауна сразу же уловили гул множества далеких голосов.
Перейдя мост, они углубились в сумрачный поперечный проход. Тот вывел их в обширную оранжерею, где работало множество гибких юношей и девушек. Здесь было очень влажно, душно и жарко, и всю их одежду составляли куски пёстрого шелка, повязанные вокруг бедер.
Вокруг них мгновенно собралась небольшая толпа. Их повели куда-то, то ли показывая их, то ли показывая им город. Поначалу у Явауна от суеты и шума кружилась голова, - казалось, он попал на гигантский птичий базар, - но постепенно он начал понимать, что представляет собой это место. В Энти-Меларе не было ни взрослых, ни детей, только молодые люди от пятнадцати до двадцати лет. Правители Республики старались спасти свою молодежь, - но жилище для них, в силу ограниченности средств, получилось весьма странным. Оно состояло из шестисот башен-цилиндров, около двадцати метров в диаметре и тридцати в высоту, перекрытых многогранными куполами из толстых стальных балок и листов скрывающего мощные лампы матового стекла. Вокруг круглых ступенчатых бассейнов на дне их полых сердцевин зияло несколько узких, облицованных плиткой колодцев глубиной в несколько человеческих ростов. Они вели в низкие круглые залы, где тоже были бассейны, но только предназначенные для стоков.
Каждая башня имела восемьсот обитых изнутри мягкой кожей ячеек, расположенных наподобие пчелиных сот - достаточно просторных, чтобы вместить сразу несколько человек, спавших в ней, но слишком низких, чтобы в них стоять. Их обитатели взбирались в них по веревочным сеткам. Они свисали вдоль всей внутренней стены каждой башни, разделенные пятью ярусами террас с радиальными проходами; те вели в просторные клиновидные камеры, залитые искусственным светом. Большую их часть заполняла плотная зелень различных культурных растений, дно других занимали пруды с водорослями и рыбой, так что обитатели Энти-Мелары не нуждались не только в еде из внешнего мира, но даже в его воздухе. Все, кого Яваун здесь увидел, были заняты уходом за этими плантациями, и он не нашел здесь никаких признаков духовной жизни. Впрочем, возможно, ей было отведено другое время в здешнем распорядке дня.
