Здесь тоже не было ни единой души, и зияние тысяч пустых окон в вечернем сумраке казалось зловещим, - но Лэйми совсем не чувствовал страха. Он словно попал в один из своих снов, в которых все люди исчезали, и он мог невозбранно бродить где угодно. Нависавшая над ним ступенчатая многоэтажная путаница незамкнутых перегородок и переходов казалась ему необычайно привлекательной; будь ему всего лет четырнадцать, он бы с удовольствием полазил здесь.
Район стройки оказался небольшим; вскоре они вышли к обширному, поросшему пышной травой лугу, плавно сбегавшему к бескрайней глади озера Орчи. Над ней, скрывая сияние заката, громоздились далекие тучи, таинственно-беззвучно полыхая розовато-белыми и бело-золотистыми зарницами. Коричневато-серебристое сияние над ними мерцало три или пять раз в секунду - то ли отблески молний, то ли...
Лэйми помотал головой. Стояла душная, безветренная погода, явно предвещавшая грозу, но небо над ним было ясное, вокруг вилось множество стрекоз. По лугу были в беспорядке разбросаны высокие столбы с разноцветными венцами тусклых длинных ламп. Их призрачный свет словно падал из воздуха, покрывая траву розоватыми, зелеными, голубыми пятнами.
Здесь отдыхало множество гибких юношей и девушек, почти обнаженных. Они сидели тесными кружками, бегали, купались, лежали на траве... Но Лэйми привлекло не это, а танцы - десятка два рослых, крепких девчонок, всего лет по семнадцати, кружились на берегу, среди немногочисленных зрителей. Их тяжелые черные волосы доходили до пояса, светлая кожа серебрилась в коричневатом сиянии заката, головы венчали большие венки из ярких ночных цветов, - даже издали Лэйми чувствовал их одуряющий аромат. Круглые лица с пухлыми губами, широковатыми плоскими носами и длинными, косо посажеными глазами хранили высокомерно-хмурое выражение.
Плывущий высоко над горизонтом зыбкий серебристый свет отблескивал на их округлых плечах, высокой и крепкой неприкрытой груди, гладких поджарых животах. Единственное их одеяние составляли бисерные браслеты на запястьях и щиколотках и такие же пояски, низко лежавшие на крутых бедрах. С них до середины икр свисали пёстрые цепочки бус, не скрывавших ни сильных стройных ног, ни тугих изгибов ягодиц, ни даже темных треугольников внизу живота. Узкие, изящные босые ступни словно ласкали пышную холодную траву.
Юноши, словно завороженные, смотрели на них. Девушки грациозно покачивали бедрами, сомкнув руки над головой, кружились парами, вдруг крепко прижимаясь друг к другу и резко расходясь в стороны. Их танец казался текучим, бесконечно рассыпавшимся и вновь рождавшимся узором. Лэйми готов был смотреть на него до утра, но вдруг откуда-то сбоку хлынул яркий, бело-золотой свет.
Обернувшись, он удивленно замер - откуда-то из зенита исходил столб чистого, немного туманного свечения. Он медленно скользил справа налево, его основание рассеивалось в поднявшемся над озером тумане, и Лэйми не видел, где он касается воды. Всё это происходило беззвучно, лишь уши забивал высокий, на пределе слышимости, писк, а по волосам и одежде побежали колючие электрические искорки. Через минуту столб света вдруг погас, не оставив никакого следа.
Лэйми ошалело переглянулся с Охэйо, - он понятия не имел, что бы это могло быть, - но вся молодежь на лугу любовалась зрелищем безо всякого удивления: оно, вероятно, было здесь привычным. У Лэйми это вызвало какую-то непонятную тоску и странное чувство досады, - может быть потому, что танцы на этом закончились.
Но, отвернувшись от луга, он заметил нечто более интересное, - дальше к югу в сумеречное небо вздымались исчерченные полосками окон башни, такие огромные, что их верхушки ещё розовели в закатном свете. Это, должно быть, был Лер-Центр, в котором их соблазняла побывать Лэйит. Бездумно повернув к нему, они вошли в жилой район. Как и в том, "крепостном" районе, кварталов тут не было, - длинные пятиэтажки из красного кирпича тянулись ломаными бесконечными цепочками. Такие же бесконечные, поросшие деревьями дворы между ними то расширялись, то сужались. Многие окна тлели тусклой, приглушенной шторами желтизной, но земля была затоплена таинственным сумраком. Здесь было много людей - в основном одетая лишь в шорты босая ребятня, которая вопила и бегала в полумраке. Иногда бесшумно проносились подростки на велосипедах с тусклыми генераторными фарами. Они с Охэйо брели по пустующим автомобильным проездам, в сущности, наугад, бездумно осматриваясь.
Дворы, в основном, были заняты какими-то сарайчиками, гаражами, огороженными сеткой детскими садами, утонувшими в сумраке под толщей древесных крон, но иногда им встречалось кое-что необычное - высоченные бетонные столбы, увенчанные шпилями громоотводов, небольшие, таинственные старые церкви - ниже окружающих их домов, непонятно как сохранившиеся высокие бревенчатые двухэтажки, потемневшие от старости...
Лэйми думал, как хорошо было бы стать здесь мальчишкой и бегать по этим дворам бесконечными летними вечерами, но всего минут через двадцать они вернулись к монорельсовой линии, вскоре сели в один из подошедших поездов, и ещё через минуту мчались к поднебесным башням Центра по прямой, как стрела, эстакаде, рассекавшей огромное болото - море низких, плотных зарослей. В нем блестели небольшие озерца, отражая алое пламя заката. С другой стороны, далеко, на обрывистом уступе призрачно белели многоэтажные здания, искрясь множеством желтых огней. К ним, где-то уже у горизонта, тянулась ровная цепочка синих мерцающих звезд - очевидно, там и проходила обратная ветка дороги.
Резким поперечным изломом уступ приблизился к эстакаде. Она плавно пошла вверх, потом повернула налево, к жилым районам, и они вышли на первой же остановке. Теперь башни Центра были видны гораздо лучше, и они отошли в сторону, любуясь ими. Их было не более десятка, все разной высоты и формы, - самые высокие стояли в центре. На фоне зеленовато-синего сумеречного неба их граненые силуэты выделялись очень четко. Они были наполовину темные, наполовину облитые призрачным закатным серебром, такие громадные, что освещенные этажи казались тонкими неровными полосками зеленовато-белого, розоватого или холодно-голубого света. Ступенчатые кровли башен обрамляли двойные венцы красных ламп, на их тонких шпилях сияли белые огни. Они казались Лэйми удивительно ярким звездным скоплением.
Выше всех были три плоских, изогнутых башни. Плавно суживаясь кверху, они сходились над шпилем самого высокого небоскреба, поддерживая толстое, круглое кольцо. Это немыслимо огромное сооружение как бы накрывало собой Центр, - он весь помещался между его дугообразными опорами, в то время как кольцо парило раза в три выше, чем шпиль центральной башни, уже где-то в зените. Освещенные окна на нем казались разноцветными искрами, почти неразличимыми из-за своей малости.
Смотреть на это можно было бесконечно, но Лэйми нестерпимо хотелось оказаться там, на самом верху, - он едва ли не всерьез верил, что там находится рай, - и они пошли к Центру.
Путь к нему пролегал по просторной торговой улице, и им пришлось привести себя в приличный вид, то есть одеться. Вся ширина этой улицы, мощенной каменными плитами, была отдана пешеходам. Ядовито-зеленые, розовые и синие неоновые панели реклам сияли так ярко, что вполне заменяли фонари. Цокольные этажи разностильных домов, что, смыкаясь, тянулись по обе стороны улицы, представляли собой одну непрерывную лестницу. Магазины, к которым она вела, соединялись в бесконечную галерею, - они прошли их все, не выходя наружу.
Здесь продавались все вещи, какие Лэйми только мог представить, - а также много ему совершенно незнакомых. Магазинчики были богатые и победнее, одни отгораживались от галереи глухими прилавками, другие уходили в таинственную глубину. В одном из них, ярко освещенном, продавались книги, и здесь они задержались надолго. Лэйми словно попал в какой-то иной мир - в Пауломе (или в отделе, в который он забрел) были популярны истории об обществах, распадавшихся и гибнущих под натиском непонятных и непреодолимых опасностей, бесконечных и мрачных, в итоге тщетных путешествиях. Иллюстрации книг были черно-белыми, но очень четкими и точными.
