- Но Мэтлай говорил, что сон можно менять.

- Не сон, Лэйми. Реальность. Если мы что-то меняем там, - то это меняется и в реальном мире.

- То есть вы... можете влиять на события?

- Да. Не всегда так, как нам хочется, но можем. Понимаешь, мы сливаемся с сознаниями людей, которые живут сейчас, на самом деле, только очень далеко отсюда. Чаще всего - с теми, кто похож на нас внешне и по складу ума, и с детьми чаще, чем с взрослыми. Обычно мы лишь смотрим, как во сне. Их мысли - наши мысли, но их поступки - только их поступки. Лишь иногда, если нам удается полностью осознать себя, мы можем управлять чужим телом, как своим. Но тогда мы не можем пользоваться его знаниями. И это не может продолжаться долго. Рано или поздно нас выбрасывает вон. И попасть второй раз в тело одного человека так же трудно, как увидеть вновь один и тот же сон. Теперь ты понимаешь суть Хары?

- Да. Но это... это отвратительно!

- Почему? Когда мы занимаем чье-то тело, мы всегда стараемся помочь. Кое-кто, правда, начинает вести себя безрассудно, но так бывает редко. И потом, эта единственная реальность, которая нам дана. И там мы можем умереть. Если смерть человека, с которым мы... слились, будет слишком жестокой, то нашу сущность может разбить на части, которые соединятся потом с иными в совершенно произвольном порядке. Наши знания не пропадают и то, что начал один, продолжают другие, но это слабое утешение.

- А... а сколько там миров? В Море Снов?

- Все, какие охватила Сеть Хары. Но она не простирается на всю Вселенную, Лэйми. Вселенная слишком велика. Сеть существует только там, где пространство было наделено сродством к жизни, к разуму, как в Мааналэйсе, а это преобразование неустойчиво. Оно склонно к распаду, и такое случалось. Тогда Хара становилась замкнутой, и все её обитатели погружались в долгий, долгий сон...

- Как это?

- На дне Моря Снов, на границе с Ядром, существует слой задержки: любой, кто попадает туда, погружается в оцепенение, подобное смерти. Обычно его быстро извергает наружу. Но когда Хара Отрезана, этого не происходит. Лишь когда Сети смыкаются, мы вновь получаем свободу. В последний раз нас Отрезали уже очень давно, - триста миллионов лет назад. А потом, девяносто миллионов лет назад, Манцибурны изменили мир, и мы проснулись, - и старые обитатели, и новые, души которых были уловлены в период молчания.

- Манцибурны?..

- Похитители Сути. Строители Мааналэйсы. У них много имен. Но так они называют себя сами.

- И вы боретесь с ними?

- Да. Но наши силы - только те, какие уже есть в других руках. Люди слишком разобщены, Лэйми. Даже ни одной единой планеты - кроме Империи Джангра. Везде ссоры, распри, войны, которые не в наших силах прекратить. Хара - единственное, что объединяет человеческий род. Его часть, по крайней мере. Мне кажется, для этого она и была создана.

- Ты знаешь - кем?

- Я думаю, что это Тэйариин. Те, самые первые, у которых не было противников, и которые подняли мироздание из начального хаоса. Они присутствовали при рождении первых людей, и предвидели, каким станет их будущее. И они создали Хару. Без неё всё стало бы гораздо хуже. Но всё же, наша помощь слишком мала.

- Но Мэтлай говорил нам иное...

- Здесь каждый говорит то, что думает, Лэйми. Он думает так, я - иначе. Всё равно, нельзя сказать, что - правда.

- Значит, внезапные озарения, внезапные подвиги людей, которых нельзя назвать храбрыми, - это всё вы?

- Нет. Посчитай сам: в Море Снов примерно четыре миллиона миров. В большей их части царит каменный век; цивилизации там возникнут через сотни тысяч лет, и не в наших силах приблизить это. Планет с высокими культурами примерно восемьдесят тысяч; большей частью, это колонии Мааналэйсы. Население каждой в среднем около трех миллиардов. А теперь подумай: многое ли может изменить в таком мире тысяча человек, если каждый проводит в одном теле всего несколько часов, и где он окажется вновь - неизвестно? Мы не можем выбирать, кем мы там станем; а у обычного человека, каких большинство, нет никакой возможности изменить что-либо. И даже если мы проникаем в тело правителя, возможность действовать предоставляется нам очень редко: не чаще, чем управлять обычным сном. Конечно, если сосредоточить все силы на каком-то одном мире, то можно добиться многого. Но все изменения к лучшему, которые у нас получаются, - не более чем счастливые случайности. Чаще всего мы получаем лишь знания, которые не можем использовать. Если бы мы могли действовать там в своем истинном облике, не подверженном физическому разрушению, всё было бы совершенно иначе. Но это невозможно. У нас нет никакой власти над Харой: она владеет нами. Если мы за два миллиарда лет не смогли изменить такое положение вещей, то глупо думать, что оно вообще когда-либо изменится. Она наделена разумом, Лэйми, и я сомневаюсь, что она может сделать больше, чем уже делает.

- А когда я смогу войти в Море Снов? Это требует длительной подготовки?

- Нет. Все, кто попадают сюда, уже обладают необходимыми способностями. Да и в любом случае, вряд ли от обучения был бы толк: в Море Снов мысль - наше единственное оружие, а трудно научить человека думать - или НЕ думать каким-то определенным образом. Когда мы сливаемся с миром-сном, наше тело перестает существовать, и когда мы выходим, формируется заново; даже если мы войдем туда вместе, рука в руке, мы окажемся в разных местах, и я не смогу показать тебе, что надо делать, и как. Даже вероятность того, что мы отыщем друг друга там ничтожно мала. Несмотря на то, что там мы всегда узнаем других харранцев, - хотя как, мне трудно объяснить. Но раз почувствовав, ты не ошибешься. Это редкость и большая удача.

- Значит, я могу войти в Море Снов даже сейчас?

- Да. Но я бы не советовала, Лэйми. Сначала нужно познакомиться с Харой, узнать, что мы делаем и где. Без этого твои действия принесут ничтожную пользу. Или даже вред - не тебе, разумеется, а тому, с чьим сознанием ты сольешься. В каждом мире - свои правила, и нарушение их может стоить тебе очень дорого. Там всё настоящее. Все ощущения. Если тебя вздернут на дыбу, тебе придется терпеть - по крайней мере до тех пор, пока не потеряешь сознания. От боли можно сойти с ума, а если ты сойдешь с ума в Море Снов - твоя сущность распадется на части. Помни, что выйти по желанию нельзя! И помни, что каждая смерть, которую ты переживаешь там, - это реальная смерть человека. Если ты приведешь его к гибели, - то это будет лишь твоя вина и ничья больше.

- Хорошо, я не буду спешить. А как устроено ваше общество?

- Какой-то единой власти у нас нет. Мы делимся на группы: каждая занимается каким-либо одним миром. Но эти группы - образования не постоянные: люди часто переходят из одних в другие, туда, где им интереснее. Некоторые не входят ни в какие группы вообще: они проводят время в размышлениях. Группы часто встречаются и обмениваются полученной информацией. Можно сказать, что здесь, наверху, это главное наше занятие. Мы строим цельную картину Вселенной, - по крайней мере, её человеческой части. В координации действий нет особого смысла, потому что связь между человеческими мирами отсутствует. Они не образуют единой империи, как Манцибурны или Инарра. Мы, то есть группа Мэтлая, занимаемся Мааналэйсой, точнеё её северной частью: там человечество осталось на уровне каменного века, и во вмешательстве нет особой нужды. Поэтому нас не так много. И мы знаем язык леров. Они пришли оттуда. Север - их родина.

- А Хониар? Вы о нем знаете?

- Долгое время он был загадкой. Мы не могли проникнуть под Зеркало: оно непроницаемо даже в Море Снов. Могу тебя успокоить: сейчас там всё хорошо. Более того, это самый счастливый мир, который нам только известен. И в этом - заслуга исключительно Охэйо. Жаль, что он оказался здесь. Там, наверху, он мог сделать куда больше.

- Наверху?..

- В космосе нет направлений, но принято считать, что Хара находится на самом дне мироздания. Вместо "как далеко" мы говорим "как высоко". А состояние миров не зависит от того, как далеко они от Хары. "Выше" - не значит "лучше".