- Манцибурны сомкнули силовые линии и отразили к солнцу энергию взрыва, но в их Внутреннем Мире образовалась дыра сорока тысяч миль в диаметре. Свой межпространственный центр они восстановят не скоро... Откуда она у вас?

- Я её сделал, - просто ответил Охэйо.

- СДЕЛАЛ? - глаза Мэтлая, казалось, стали больше. - Как?

- Благодаря рукам, - ответил Охэйо. - И удаче.

Пару минут они смотрели друг на друга.

- Не может ли быть, - осторожно начал Мэтлай, - что твое сознание старше твоего тела?

Лэйми понял, что он имел в виду. Охэйо лишь пожал плечами.

- Я помню себя только в этом теле. Будь иначе, - зачем ИМ на меня нападать?

- Я думаю, нам надо будет поговорить. Очень о многом. А пока можешь спрашивать. Мне доставит удовольствие отвечать тебе.

- Хорошо. Что это за место?

- Мэхарра? Фокус Зеркала Потерь. Зеркалом служит Стена Мира. Она собирает всю информацию, которая была утрачена. Мы знаем почти все языки. И многие имена.

- Как она устроена?

- Наружная броня имеет толщину в сто пятьдесят метров. Под ней - пять структурных слоев в три километра каждый: Решетки, Сферы, Туннели, Море Снов и Ядро. Решетки - это просто свободное пространство для прогулок. В Сферах циркулирует уловленная информация - часть её. В Туннелях мы живем. В Ядро нам нет входа, - оно состоит из барионной плазмы, из тех разновидностей элементарных частиц, которые не встречаются в природе. Суть Мэхарры - это Море Снов. Оно там, под нами. Мне трудно сказать, какова его сущность. Анизотропная сверхжидкость - Реальность, сгущенная, как газ, миллионы её отражений, идентичные с сутью. По сути, это её сны. Погружаясь в них, мы становимся их частью. Каждый сон, - неизменен, устойчив; каждый из них - об одном мире, но только о тех, где есть люди; почему так, я не знаю. Там всё настоящее, с одной лишь разницей, - если вас там убьют, то вы очнетесь здесь, вне сна.

- Интересно будет взглянуть. Я могу спросить... откуда вы взялись?

- Из миров, отраженных в Море Снов, только нельзя сказать - откуда именно. Мы все много раз были пересозданы заново. Однажды мы выплываем из Моря и вспоминаем, что видели сны, и эти сны - части жизней тех, кто был до нас. А иногда те, кто входят в Море Снов, не возвращаются. Потом оттуда выходят новые люди, и мы находим в них части пропавших, - одно воспоминание здесь, другое там, но никогда - всё вместе. Здесь не исчезает ничего. В каком-то смысле мы все - одно целое.

- А... сколько вас?

- Восемьдесят миллионов. Примерно. Всех трудно посчитать. Примерно половина всегда в Море Снов.

- Восемьдесят миллионов? В таком малом объеме? - усомнился Унвин.

- В малом? Объем Мэхарры - больше десяти тысяч кубических километров. Десять тысяч шестьсот, если точно. Даже если вычесть Ядро и Море Снов, останется ещё больше девяти тысяч. Посчитай-ка, сколько на каждого из восьмидесяти миллионов приходится свободного пространства.

Унвин наморщил лоб. Все молча ждали его ответа, отчего лоб юноши наморщился ещё сильнеё.

- Я думаю... я думаю, - осторожно начал он, - около ста двадцати тысяч кубических метров. Я прав?

- На самом деле немного больше, Красные Уши, - насмешливо сказал Мэтлай. - Как думаешь, это не тесно для одного человека?

Унвин опустил голову и не ответил. Его щеки пылали.

- А население Хары... то есть, Мэхарры со временем изменяется? - спросил Охэйо.

- В общем, нет, - ответил Мэтлай. - Но иногда из Моря Снов выходят люди, в которых нет наших воспоминаний; совершенно новые личности. Я думаю, что Мэхарра иногда... ловит души. Но на моей памяти, - а я не менялся уже сто двадцать лет, - таких было всего пятеро. Чтобы такими темпами набрать нынешнеё население... Хары, нужно... примерно два миллиарда лет. - Мэтлай сделал выразительную паузу.

- Столько во Вселенной существует разумная жизнь, - ответил Охэйо. - В этом есть смысл. Но если Хара существует столько, то её никто не мог построить. Разве что ОН. Но тогда она должна существовать ДЕСЯТЬ миллиардов лет, а такое уже невозможно. Даже два миллиарда лет - слишком много. За это время любое сооружение превратится в пыль. Не понимаю, - он помотал головой.

- Хара изменяет Реальность, - ответил Мэтлай. - Здесь нет рождений, нет смертей. Материал стен и чего угодно ещё здесь никогда не изнашивается, наши огни не гаснут. Беда лишь в том, что у нас ничего нет - только то, в чем мы выходим из Моря Снов, а это слишком мало.

Ему вторил гвалт возбужденных голосов - наперебой сыпались названия вещей, о которых здесь слышали и которыми хотели бы обладать; Лэйми почти ничего не понимал. Собрание явно утратило порядок и лад. Все говорили сразу, каждый сам по себе, каждого из пришельцев стеснил плотный кружок. Несколько рук тянули Лэйми в разные стороны. Крепкая, решительного вида девица сжала ладонями голову Охэйо и разглядывала его зеленые глаза так внимательно, словно не встречала ничего более необычного. Аннит, как ни странно, не возражал.

Чья-то крепкая рука схватила Лэйми выше локтя и попросту выдернула из толпы. Он узнал Мэтлая - тот ни ростом, ни сложением не особенно отличался от Лэйми, однако оказался гораздо сильнее; к тому же, перед ним расступались. Очень скоро они нырнули в туннель и свернув пару раз оказались в тесной комнатке, - как догадался Лэйми, жилище Мэтлая. Проход в неё был такой узкий, что пришлось ползти на животе. Сама комнатка оказалась хотя и уютной, но совершенно пустой - даже без постели. Впрочем, при здешней слабой гравитации можно с удобством спать и на покрытом мехом полу...

Следом за ним вполз Охэйо. За ним попытался вползти ещё кто-то, но Мэтлай бездумно тронул край проема. Воздух в нем замерцал, и протянутая рука Лэйми коснулась силового поля.

- Теперь мы сможем поговорить спокойно, - сказал Мэтлай, вновь усаживаясь на пол. Лэйми и Охэйо сели рядом с ним. - Я вижу, у вас есть вещи, - он коснулся сумки Аннита. - У нас очень мало вещей. У меня самого есть только это, - он коснулся туники, - и ещё... вот.

Он снял с покрытой мехом полки книгу в металлическом переплете, несколько больше обычного формата. Гравированное на нем название ничего не говорило Лэйми, не знавшему языка Хары. Он взял книгу; она оказалась неожиданно тяжелой. Страницы тоже были металлические, и, казалось, не имели толщины; Мэтлай сказал, что они из мономолекулярной пленки. Пользоваться этой книгой без опаски можно было только здесь или под Зеркалом Мира; в другом месте неосторожное прикосновение к краю листа вполне могло стоить пальцев. Буквы, казалось, парили над поверхностью страниц, а иллюстрации напоминали окна в какой-то иной мир: изображение было очень четким и обладало глубиной, объемом; Лэйми даже показалось, что оно сдвигается, когда он менял угол зрения.

- О чем она? - спросил он, возвращая книгу. Он решил, что непременно научится читать по-здешнему.

- Это собрание историй, придуманных в разных мирах; я полагаю, что самых лучших, - ответил Мэтлай. - Здесь двадцать миллионов страниц, - и я пока не одолел даже четверти. Надеюсь, вы понимаете, какая это ценная вещь. Когда я появился на свет, она была со мной. Я думаю, что когда книга закончится, закончится и моя жизнь. Но я не стараюсь читать ни быстро, ни медленно - я просто читаю, когда получается. - Он посмотрел поочередно на Лэйми и Охэйо. - Брахмастра не похожа на обычные предметы. Её нельзя собрать из частей: она должна быть создана сразу, целиком. Так же создает вещи и Море Снов. Если ты научишься... их делать, то всё может очень сильно измениться.

- Для этого мне нужны пластические форматоры, - сказал Охэйо. - Я думаю, что Генератор Зеркала можно приспособить для этой цели. Он на корабле. На нем мы бежали из Мааналэйсы. Если настроить ваши квантовые ворота, мы сможем на него попасть.

- Не получится, - ответил Мэтлай. - Это устройство - ловушка для волновых пакетов, которые отправлены и не приняты; оно не может ничего передавать. Мы пробовали. И те, кто были до нас, пробовали тоже. Мы ничего не добились.