Как говорится, вспомни о... и всё у тебя будет. Контуженный, в дальнем конце вернисажа, лежал в придорожной пыли ничком. Он, вероятней всего, страдал от тяжёлого ранения в голову спиртосодержащей жидкостью, но, не прекращал попытки идти в атаку. Раненый повернулся и подняв правую руку вверх, попытался что-то крикнуть. Получилось несвязное мычание. Долговязый скептически поглядел на поверженного бойца и вежливо спросил:
- Ты определись, что тебе нужно: рому или патронов.
Пока сталкеры ждали возвращение предводительницы, Ворон разглядывал обнажённую натуру, вылившуюся на полотно, вместе со всеми природными недостатками. Личное неумение художника, в связи с этими фактами, оставалось неопределённым.
- Ню, - сказал подошедший Шмель. - Голая баба.
- Я знаю, как называется эта картина, - заявил Вова, внимательно осмотрев неприкрытый зад натурщицы.
- Как?
- Ни концов, ни кольцов - полна... эта... огурцов.
- Дешёвая шутка, - вяло отреагировал присоединившийся, к просмотру, Лис.
- А что, - возразил Ворон. - Колец - не видно? Нет. Концов тоже не видать. Остаётся эта... Ну, а уж её содержимое просто не разглядеть, в силу непрозрачности естественного материала.
- Интересно, - усмехнулся Шмель, - огурцы свежие или солёные?
Лис захихикал и высказал свои соображения:
- Ну, свежими они уже по определению быть не могут, да и для засолки, место неподходящее.
- Тогда замаринованные, - решительно заявил Вова. - Для них точно закрытая тара нужна, для пущей консервации.
- А доставать как? - подал голос Бегемот. - Ножницами, что ли?
- Лучше штопором! - авторитетно заявил Кот.
Чингачгук махнул рукой и равнодушно заявил:
- Да ладно - так выйдут, естественным, так сказать путём...
- Правильно, - весело согласился Лис. - Нужно было художнику огурцы друзой поместить - жопками наружу.
Он ещё посмеялся некоторое время и спросил Ворона:
- Чего это тебя Лариска отчитывала?
За него ответил Шмель, подло ухмыляясь:
- У Володи, какая-то треугольная фигня вырисовывается...
- Чего? - опешил Константин, соображая, кто из их компании мог стать заместителем Ворона.
- Ну - любовный треугольник.
- Это я понял! - согласно кивнул Лис. - Между кем и кем?
- Между Вороном, Барбариской и бутылкой.
- А-а-а! - понятливо и хором, радостно и слаженно, протянули сталкеры.
- А если в этой геометрической какофонии есть любовник? - задал Кот провокационный вопрос.
Шмель на секунду задумался и высказал свои соображения, по этому поводу:
- Ну, это уже квартет получается и ещё неизвестно, за что на ринге схватка яростнее происходить будет - за бутылку или за бабу...
- Точно! - согласился Бегемот. - Глаза хитрые-хитрые...
- Чего? - напрягся Чингачгук.
- Анекдот не помнишь, что ли, про то, как жена с любовником в постели лежат? Я к заначке... Так и есть - всю брагу выпили!
- Ох уж мне эта любовь! - поморщился Кот. - Вот где сидит!
Он показал рукой на горло, а Шмель ему дал ценный совет:
- В этом случае поможет сказка про любовь и мины.
- Как это? - заинтересовался Василий, на всякий случай внимательно слушая, а вдруг - пригодится.
- Просто, - продолжил учитель. - Пристаёт с любовью? Скажи ей, что ты во Вьетнаме на мину-лягушку уселся. Джон наступил, а ты просто сел, а когда вставал, то только и увидел, как мимо хари собственные причиндалы пролетели... Отголоски чужой войны...
Вернулась Барбариска и сталкеры гуськом потянулись к выходу и, как кому-то показалось - на свежий воздух. Позади остались огурцы, неприличные картинки и прочие баклажаны - нарисованные и настоящие. Вдоль дороги потянулись ангары, в которых разместились склады. От остального мира их отгораживал бледно-серый забор, со следами былой покраски. Исходя их этого, хозяева складов размещали вывески, рекламирующие их продукцию, прямо на крышах ангаров. Чем выше - тем лучше. Этому способствовали длинные деревянные шесты, на которых крепился рекламный плакат. Как правило, шесты ограничивались шестиметровой длиной. Некоторые владельцы были несогласны с ограничением и делали несущую конструкцию составной, но, до первого сильного ветра и так по-новой, в извечном круговороте бытия. В одном ангаре работали, видимо, остряки. На вывеске имелась надпись: "Склад ╧13", а рядом был нарисован весёлый цыплёнок. Под ним, оформитель написал крупными буквами: "Ваши яйца здесь".
- Категорически не согласен! - возразил Бегемот. - Я их уже съел, а те, что хранятся на складе - не мои.
- И мои на месте! - подтвердил Кот.
- Надо сменить название на "Клиника пластической трансплантологии", - предложил Чингачгук.
- Ты там будешь, конечно же - главврачом? - засмеялся Лис.
Выйдя на центральную улицу, сталкеры окунулись в местную толчею. Все куда-то торопились, суетились и смотрели только себе под ноги. Этому способствовали раздатчики всевозможных бумажек, от которых не стало продыха во всех городах. Это ещё одно поветрие, с которым власти бороться были не в состоянии. Играли музыканты, с детства воспитывающиеся вместе с медведями, мычали не менее талантливые певцы. Талант заключался в том, что при полном отсутствии голоса и музыкального слуха, они не стеснялись побираться на центральной улице города. Наглость - второе счастье... И тем не менее, даже у таких талантов находятся пьяные поклонники. Трезвые, видимо, трезво оценивают музыкантов. На эти высказывания, со стороны Ворона, Мастодонт позволил себе возразить:
- Это таланту важно, чтобы его слушатели имели музыкальный слух. В противном случае - кто оценит? А вот бездарю - наоборот. Он входит в эмоциональный контакт со своими слушателями, которые по уровню интеллекта, стоят с исполнителем на одной ступени. Соответственно, воспринимают действительность на одной волне...
Мастодонт устал и равнодушно махнул рукой, в гипотетическую сторону, где одни наяривали на музыкальных инструментах, которые видели второй раз в жизни, а другие их слушали, пуская пьяную слезу.
Направо, в ряде стеклянных витрин, промелькнула странная вывеска. Кто-то решил проявить эрудицию и назвал магазин "Колониальные товары", не совсем ясно представляя себе, что это такое.
- А что это за товары? - изумилась Лариса, и не мудрено, так как владеть заморскими колониями, Россия закончила, аккуратно после Октябрьской революции.
Ворон улыбнулся и, хитро прищурившись, пояснил подруге характерные черты вещей, поступающих из далёких и, не очень, колоний:
- Шахматные фигуры, там, из хлебного мякиша - покрашенные табачным пеплом. Если они изготовлены из чёрного хлеба, то и красить не надо. Из белого - дороже. Батон, всё-таки... Ну, что ещё? Рукавицы, лифчики, несуразных размеров - от мечтателей, ну и так далее... Да - про лес, чуть не забыл: брёвна, тёс и доски, вместе с брусом...
- Да ну тебя, - вяло выговорила Лариса, уже устав напрягать мозговые извилины.
- Что такое? - обнял её Ворон. - Это правда, а то, что написано на магазине, от скудоумия. Я-то, тут, при чём?
- Это что, - зевнул Шмель. - Вот, в одном месте дали название магазину - Нью-Йорк! Я понимаю, когда крепятся вывески, типа: "Эльдорадо", "Клондайк" - тут всё понятно. Символы супербогатого американского края, но, магазин "Нью-Йорк" в глухом селе Косорылово - это ни в какие ворота не лезет.
- Это, наверное, ответ на америкосовские штучки, - догадался Чингачгук.
- Почему ты так решил? - спросил его Бегемот.
- Потому, - ответил Лейб. - Представь себе, что стоит в пустыне три с половиной дома и это, считается не деревня, а город. Там и деревень-то нет. Называется это поселение просто: "Москва". И таких там несколько. Несколько Парижей и так далее, и тому подобное.
- Действительно - ущербные, - согласился Лис.
На зелёной делянке, какой-то грамотей поставил табличку, приколоченную к небольшому шесту. Надпись лаконично гласила: "Газон засиян", вероятно для того, чтобы на него не ступала нога человека. Ходить не ходили, но, пьяные падали - регулярно.
