- Радиоактивными изотопами не пробовали стены метить? - в шутку спросил Жук Мастодонта.

За него ответил Терминатор, лениво ковыряясь пальцем в носу:

- Хрен его знает, насчёт изотопов, а вот фосфорные, некоторые группы сталкеров, наносят. На них, правда, фонариком нужно, довольно долго, светить. Зато потом, в темноте, они уже сами светятся, отдавая полученную энергию

- Насчёт радиоактивных красок, ты это - того, - перебил Витю Лектор.

- Чего - того?

- Один рисунок, нанесённый такой краской, был найден на стенах катакомб. Причём - случайно. Этот краситель, в отличие от фосфора, который нужно облучать светом, для его последующего свечения, сам облучает всё живое и постоянно светится в темноте. Филька Чокнутый, после подобной находки, не обратил внимания на этот факт и присел на перекур. Он прислонился спиной к этому рисунку. Потом у него ещё долго светился, красным ожогом, на голой спине странный иероглиф "ЙУХ".

- Да, - удовлетворённо покачал головой Мастодонт. - Сразу видно, что писали мастера своего дела; знатоки и ценители прежней культуры.

- Можно сказать - хранители старых традиций, - добавил Лектор.

Вернулся Терминатор из ближней разведки и сталкеры, предварительно проверив фонари, шагнули в темноту лабиринта.

Углубившись во мрак переходов штольни, товарищи с интересом рассматривали современную настенную роспись. Казалось, что диггеры всех мастей устроили здесь форум, соревнуясь в изобретательности начертания таинственных знаков. Мастодонт, с помощью ультрафиолетового сканера безошибочно находил нужный рисунок, но иногда, даже он останавливался в растерянности. Фёдору оставалось только радоваться тому, что у него в карте имелись сноски на возможные дополнительные и фальшивые иероглифы, могущие иметь место рядом с истинными. На перекрестье всех путей и вовсе можно было опустить руки. Задачи, приходящих сюда людей, порой были диаметрально противоположны. Мимоходом промелькнуло до боли знакомое слово из трёх букв, но никого не удивило, а даже наоборот - успокоило. Жизнеутверждающие символы, на стенах, не упоминаются от отчаянья. Разве что вслух, а тут - столько старания; столько стремления донести до потомков истину земного бытия, вместе со всеми регалиями... Заодно внести некоторую долю таинственности, так как смысл рисования неизвестен самому рисующему. Это происходит на уровне подсознания. Руку художника, ведомую неведомой рукой, просто вынуждают писать то, что у него пока лишь на уме. Зато теперь, все дамы в курсе, о наличии элемента у противоположного пола, которого у них у самих - нет, хоть некоторые матери и убеждают дочерей в обратном - таких у мадам будет много и все разные...

В штольне было тепло и холодно - одновременно, а также - сухо и сыро. Пахло плесенью. При сухости чувствовалась противная влажность. Походка Барбариски приобрела осторожность, а остальных членов коллектива предусмотрительность. Впечатление создалось такое, будто бы при ходьбе вперёд, носки их обуви смотрели назад. От такого противоречия сталкеры выглядели группой инвалидов, зашедших в открытый зоопарк, где стены вольеров снесены напрочь, а двери клеток открыты настежь.

Иероглифы на стенах сверкали зелёным фосфором, оранжевой светоотражающей краской и банальными акриловыми красителями, представленными всем цветовым спектром. Попадались даже радиоактивные компоненты, нанесённые идиотами на камень. Неожиданно, народное творчество закончилось. Даже Мастодонт растерялся. Стоя на одном месте, он неуверенно переминался с ноги на ногу. По его данным, иероглифы должны быть и в солидном избытке, но, их не было... Федя внимательно осмотрел стену и констатировал печальный факт - скололи. Причём, весьма внушительным блоком унесли в неизвестном направлении.

Лис оживился и чихнув, почти крикнул:

- А я видел что-то похожее в станице - на каменном заборе!

- Да, - удивился Мастодонт, - ты не помнишь, что на нём было нанесено?

Фёдор напрягся, расслабился и махнув рукой, сам же себе и ответил, разочарованно вздыхая:

- Эх, да разве всё запомнишь?! Памяти не хватит!

- Как же не помню? - возразил Лис. - Помню! Точнее - зачем запоминать? Я забил фотку в мобилу - на память.

- Ура! - обрадовался Мастодонт. - Да здравствует современная наука! Если, из подземелья, телефонному сигналу не пробиться, то уж запечатлеть на интегрированный фотоаппарат мобильника последние моменты жизни заживо погребённых, можно - запросто.

Все поблагодарили Федю за обнадёживающие слова, а Ворон даже собрался ловить Лариску, которая, по его разумению, сейчас полезет целоваться к утешителю. Диплодок с Терминатором ничего не сказали, давно привыкнув к плоским шуткам своего товарища. Они молча поправили свои рюкзаки и пошли по штольне дальше, ведомые своим проводником. Остальным ничего не оставалось делать, как последовать их примеру.

Ещё два часа Фёдор водил группу по тёмному лабиринту, пока чей-то голос, из толпы, не взмолился о привале. Все порядком устали, поэтому возражений не последовало. Выбрав подходящий уголок, на газовый примус поставили разогревать тушёнку. Синее пламя шипело, временами переходя в негромкий гул и убаюкивало домашним уютом. Если бы не серые стены, которые даже при свете подвешенного на треногу фонаря, оставались мрачными, можно было представить себя на кухне в малогабаритной "хрущёвке". При обширном пространстве подземелья, в нём, почему-то, было так же тесно, как на упомянутой кухне. Аромат консервированного мяса распространялся по коридорам штольни и Ворону показалось, что стоит ожидать гостей. Он отогнал от себя назойливую мысль, отдавая себе отчёт в нелепости подобных измышлений.

После обеда сталкеры плутали переходами ещё некоторое время; их сменил ужин и наступило астрономическое время ночи, которая царила в штольне всегда. Основательно устроившись на ночлег, произвольно выбрали место красного уголка и Ворон не замедлил этим воспользоваться. Отойдя за угол, он потерялся из виду. Пропажа одного члена осталась бы незамеченной, но Лариску что-то насторожило и она тревожно спросила:

- А Ворон где?

- Где-где, - вздохнул Лис. - Придётся объяснить... Так, ребята, давайте хором!

После того, как все отсмеялись, появился виновник торжества, поправляющий на себе верхнюю одежду.

- Ну, что за паника? - уныло спросил он Барбариску, опять покрасневшую, как девица на выданье в тот момент, когда приходят сваты.

Она ничего не ответила, чувствуя себя, почему-то, виноватой. Вова неопределённо помотал головой. В этом действии нельзя было угадать его настроение: то ли он недоволен, то ли раздражён, то ли просто устал... Ворон молча присел на своё место и вперился взглядом в синий огонь примуса. Тревожные мысли не покидали голову, забивая её подозрениями и сомнениями. Клаустрофобией он не страдал, но всегда чувствовал себя неуютно в пещерах и подземельях. Никто не мог сказать, насколько прочны своды вырубленной штольни и когда они просядут - сейчас или через сто лет. Его товарищи уже давно уснули, а Ворону сон не шёл. Кое-как покемарив, Вова сидел, будто в оцепенении. Пограничное состояние между сном и явью часто присуще людям, находящимся в нервном напряжении продолжительное время и сейчас, Ворон чувствовал себя именно так. С одной стороны он спал, а с другой... В дальнем углу расширяющегося коридора послышался шорох, переходящий в грохот падающих камней. Осторожно поднявшись с места, Вова окинул взором спящих товарищей и не спеша пошёл в сторону подозрительного шума. Выглянув за угол, он увидел довольно обширную пещеру, в которой находилась толпа призраков в противогазах. Из громкой, но невнятной речи выступающего, Ворон кое-как разобрал смысл сказанного по отдельным обрывкам фраз. Если вкратце, то ситуация сложилась следующая: немцы пустили в катакомбы отравляющий газ, а противогазов на всех не хватило. Ворон поглядел на призрачные фигуры и до сознания дошло, что и тем, кому хватило индивидуальных средств защиты, не слишком-то они помогли. Из дальнейшего выступления стало ясно, что фашисты применили новейшую разработку нервно-паралитического газа, который, как и теперешние модификации, проникает через кожу и одним противогазом не спасёшься. Ворон в оцепенении вернулся на своё место и постарался уснуть, где-то в глубине души понимая, что это всего лишь видение. Чуть-чуть задремать, кое-как получилось. Долго ли, коротко ли он пробыл в таком состоянии, но шум, всё в том же углу, снова разбудил Вову и подвиг на повторное посещение пещеры. В этот раз, в ней расстреливали политзаключённых... Туманные флюиды подземелья таяли от рук таких же образований. Ворон зябко поёжился и поднял воротник. Кутаясь в тёплую куртку, он спасался от могильного холода, которым внезапно повеяло со стороны происходящей экзекуции...