Я затираю сообщение, которое придумывала последние полчаса, и начинаю заново.

Гм. Нет. Свой фейсбучный профиль я открыла от имени Джейн Хьюз, так что Ал не поймет, кто ей пишет.

Поразмыслив, я стираю последнее предложение.

Накрываю мышку ладонью, уже готовясь щелкнуть иконку «Отослать», и тут вновь передумываю. А вдруг она уже в курсе? Тот, кто со своим сообщением влез на веб-сайт нашего приюта, мог точно так же написать и на адрес Ал. Если я ее разыскала за несколько минут, что мешало это сделать и другим?

Взяв в руку мобильник, я касаюсь строки с именем Уилла. Звонок попадает прямиком на автоответчик. Тон профессиональный, нейтральный, но сам звук его голоса успокаивает.

– Уилл, привет, это Джейн. Ты не мог бы перезвонить после занятий? Мне нужно с тобой поговорить.

Я кладу мобильник на столешницу возле мышки. Пялюсь на экран, задумчиво постукивая пальцем по левой кнопке.

Стереть или отослать? Стереть или отослать? Сердце говорит: «Доверься Ал». Разум категорически против.

Я щелкаю «Отослать».

Уилл сгребает меня в охапку.

– Прости, милая. Я думал, что предупредил насчет родительского собрания нынешним вечером… – Он отстраняется, удерживая руки у меня на плечах, и вглядывается в лицо. – Что-то не так? Мне по телефону показалось, у тебя голос встревоженный.

– Еще бы! – Я вручаю ему бутылку красного. – Денек выпал – не приведи господь. – Мимо садовой ограды идет какая-то парочка, прогуливая собак, и до нас доносятся обрывки чужого разговора. – Слушай, может, все-таки зайдем?

– Ох, да конечно! – Обняв за плечи, он подталкивает меня ко входной двери.

В коридоре тепло и ярко. С одной из стен мне улыбаются десятки фотокарточек Уилла с Хлоей, а также их многочисленные друзья и родственники. На противоположной стене висит репродукция с коллекционного плаката на тему «Звездных войн», где здоровенный шагоход Эй-Ти Эй-Ти говорит другому шагоходу, куда более мелкому: «Я твой отец!» (Я бы в жизни не догадалась, как все эти роботы называются, кабы не Уилл, который меня просветил.)

– Вот, хотела объяснить, почему прошлым вечером так себя вела, – говорю я на ходу, направляясь в гостиную. – Понимаешь, я потому спросила про ложь…

– Джейн, привет! – Хлоя машет мне с кушетки, где она устроилась по-турецки. В одной руке дощечка для навивки цветных браслетов, в другой – вязальный крючок. Она не сводит глаз с диснеевского мультика, чьи краски пляшут в углу комнаты под громкую бодрую музыку.

– Привет! – говорю я, вопросительно глядя на Уилла. Обычно-то, когда идет школьная четверть, дочь ему отдают лишь по выходным.

– Ах да. Хлоя. Другая причина, почему я так долго не перезванивал. Понимаешь, пока я был на собрании, позвонила Сара – дескать, лезвием кухонного комбайна сильно поранила палец, и не мог бы я на время взять дочь, пока сама она бегает по травмпунктам. – Он бросает взгляд на часы, что висят над камином. – Уже десятый час. Мы с ней условились, что Хлое лучше переночевать здесь; бог знает, какие там очереди…

Сара – это его бывшая. Они, в общем-то, расстались, хотя мирно, без скандала. По словам Уилла, после рождения Хлои их отношения мало-помалу стали походить на родственные, как между братом и сестрой, пока, наконец, Сара не призналась, что увлеклась кем-то на работе. Уилл испытал скорее облегчение, нежели ревность. После расставания Сара продолжила было свой «служебный роман», однако там, что интересно, все как-то быстро заглохло.

– На-ка вот, – сует он бутылку красного обратно мне в руки, – сходи лучше на кухню, открой ее, а я тем временем уложу Хлою. Тогда уже и поговорим спокойно.

– Ладно.

– Джейн! А хочешь, я тебе тоже браслет сплету? – кричит мне Хлоя, помахивая дощечкой. У нее такая же широченная, отцовская улыбка. – Какие у тебя любимые цвета? А я еще могу радугу сплести!

– Радуга? То, что нужно.

– И ошейнички для твоего приюта! А еще вы сможете их там продавать, чтобы набрать денег для…

– Для кровати! – говорит Уилл, не переставая улыбаться. – Ну, всё, на Джейн посмотрела, предлогов отвиливать больше не осталось, пора баиньки.

У Хлои поникают плечи.

– Да, но…

– Мы можем обсудить все твои идеи на выходных. – Я оглядываюсь на Уилла, и он одобрительно кивает. – Мало того, если хочешь, съездим прямо в наш «Гринфилдс». Я устрою тебе персональную экскурсию как особо важной персоне.

– Не может быть! – Хлоя отшвыривает дощечку и мчится ко мне. Обхватив за талию, она от избытка чувств трется лицом о мой живот.

Я кладу руку на ее шелковистые светло-каштановые волосы.

– Ах ты, везучая хитрюшка, – качает головой Уилл. – Там далеко не каждому разрешают ходить по территории.

– Да-да, и к собакам мы не попадем, – добавляю я. – Они очень нервничают, когда видят незнакомцев.

– Ничего, – вскидывает Хлоя лицо. – Я как раз хотела бы посмотреть на кошечек и… и мышей. И еще на хорьков. И на ругательного попугая тоже.

– На какого-какого попугая? – Уилл широко распахивает глаза в притворном ужасе, и девочка хихикает. – Будем считать, я этого не слышал. Ну, всё, пора зубки чистить.

– Спокойной ночи, Джейн. – Хлоя обнимает меня еще раз, проскакивает мимо отца и топает по лестнице наверх, с одной ступеньки на третью.

Мы с Уиллом обмениваемся улыбками, и он ладонью гладит мне щеку.

– Спасибо тебе. Смотри, сколько радости доставила.

Я пожимаю плечами.

– Да ну, всего-то…

– И тем не менее.

Его глаза задерживаются на моих, во взгляде я ловлю непростую игру чувств. Мы уже на третьем свидании договорились, что не хотим спутывать друг друга по рукам и ногам, так что до сих пор мы считаемся как бы очень близкими друзьями, пусть даже Уилл и настоял на моем знакомстве с Хлоей недели три тому назад. Мы «случайно» пересеклись, когда они кормили уток в поселковом пруду, и он представил меня такими словами: «Это Джейн, моя хорошая знакомая». Хлоя без расспросов приняла меня в свой круг, а узнав, чем именно я занимаюсь, широко распахнула глаза. И с тех пор пристает к отцу – мол, хочу почаще видеть Джейн.

Тут у меня в груди шевельнулась тревога. Зря я наобещала ребенку про ближайшие выходные: ведь мне предстоит сообщить Уиллу, что я врала ему с первой же минуты нашего знакомства. Хлоя меня увлекла своим детским восторгом, я и позабыла, что ничего из этого не является подлинным на все сто процентов.

– Пойду вино открою, – касаюсь я его руки и отвожу взгляд, одновременно отшагивая в сторону. – Поцелуй Хлою за меня.

Он разворачивается и топает по лестнице, преодолевая по две ступеньки зараз, после чего исчезает за дверью ванной комнаты.

На кухне много прохладнее, чем в остальной части дома. О кулинарном мастерстве Уилла наглядно свидетельствуют шкафчики, заставленные всевозможными специями, не говоря уже о внушительной коллекции зачитанных и заляпанных соусами рецептурных сборников. Винная стойка слева от плиты полна бутылок с красным, белым и розовым винами; есть даже два полуторалитровых «магнума» с шампанским, а полка над «елочкой» для кружек ломится от шоколадок и конфетных наборов: не иначе, склад подарков, полученных из рук благодарных родителей.

Я копаюсь в ящике для столовых приборов, пока на глаза не попадается штопор. Еще движение – и пробка сдается. Я не жду, пока вино «подышит», а сразу разливаю красное по двум самым большим бокалам, которые удалось отыскать в буфете, после чего отпиваю из одного добрую половину. Долив его обратно, под детскую беготню над головой возвращаюсь в гостиную, где выключаю телевизор, убираю разбросанные цветные резинки по их ящичкам, затем сажусь на кушетку и от нечего делать беру в руки айпэд Уилла.