Вся эта чрезвычайно важная область верований и обрядов хорошо изучена в этнографической и исторической литературе. Нас здесь интересует пока только одна сторона вопроса: древнейшие истоки этих олицетворений растительности, те истоки, которые уходят в эпоху доклассового общества и коренятся в первобытных земледельческих и вообще промысловых обрядах.

Конечно, нельзя забывать, что не только образ Иисуса Христа, но и сравнительно более простые образы упомянутых выше восточных и античных богов — Осирис, Адонис, Дионис и другие все же весьма сложны по своему происхождению, и что в них элемент олицетворения растительности, так сказать «земледельческий» элемент, составляет лишь какую-то часть: в одних случаях большую, в других менее значительную. Конкретный анализ каждого отдельного персонажа из политеистических пантеонов должен обнаружить его составные элементы и определить их удельный вес.

В христианстве, если рассматривать эту религию в целом, «земледельческий» компонент занимает сравнительно скромное место: ведь религия эта ориентирована в основном на потусторонний мир, на снискание посмертного «спасения души». Но быт и верования народа внесли сюда существенную поправку; и для европейского крестьянина подчас важнее из церковных обрядов не те, которые имеют отношение к загробному блаженству, а те, которые, по его верованию, помогут вырастить хороший урожай: благословение семян в церкви, молебен о дожде, крестный ход против засухи или градобития и пр.

В числе христиански святых особенно почитаются, наряду с другими, те, которые покровительствуют полям, скоту: таковы св. Власий, покровитель скота (видимо, у славян заместивший древнего «скотьего бога» Велеса); св. Юрий, или Егорий (от греческого имени Георгий, что дословно значит «земледелец»), покровительствующий и скоту и урожаю; богородица — «спори-тельница хлебов» и многие другие. Почитаются и те, гнев которых может, как верят, нанести ущерб крестьянским полям, — особенно Илья-пророк, повелитель грома и града (поговорки: «Илья грозы держит, Илья хлебом наделяет»; «Пророк Илья лето кончает, жито зажинает»); Илья в этом качестве заместил древнеславянского Перуна. Конечно, не случайно то, что дни праздников этих и многих других святых совпадают с важнейшими датами сельскохозяйственного года: началом полевых работ, первым весенним выгоном скота, началом и концом уборки урожая и пр.

Хотя земледельческая магия, как уже говорилось, зарождается едва ли не вместе с началом земледелия в его самой ранней ручной («мотыжной») форме, и притом довольно рано возникают и образы духов-покровителей земледелия, но о возникновении особой формы «земледельческой религии» мы можем говорить только тогда, когда оформляется ее социальный носитель — сельская община, тот особый тип переходного общественного образования, который является, как указывал Маркс, двойственным по своей природе, совмещая в себе черты и архаической и классовой общественных формаций.

Как отражение замкнутости, внутренней солидарности сельской общины и земледельческого, натурального и консервативного по всему своему укладу хозяйства и складывается та особая форма религии, которую мы называем земледельческой религией сельской общины. По своему идейному содержанию это обычно культ божеств, так или иначе связанных с земледелием: культ покровителей плодородия, божеств грозы и дождя, земли и духов растительности, почитание священных мест и т. п. Обрядность религии сельской общины бывает связана с сезонными земледельческими работами, со стремлением обеспечить урожай, с магией погоды. По своей форме эта религия замыкается в рамки местных общин, руководителями ее обычно выступают деревенские старшины или общинные жрецы. По своему классовому смыслу эта религия служит — в особенности на поздних стадиях общественного развития — орудием идеологической самообороны общины в ее борьбе против господствующих классов.

Эту форму религии мы находим в древнеиндийских земледельческих общинах: именно их приводил в пример Маркс, когда говорил об условиях зарождения древних «естественных» религий и когда характеризовал уклад жизни этих первобытных мелких индийских общин, которые имеют каждая своего «брамина» — служителя религиозного культа — и своего «календарного брамина» — астролога, определяющего сроки сельскохозяйственных работ[468]. По-видимому, эта форма религии существовала и в древнем Египте, с его земледельческим культом Осириса, и в Вавилонии, с таким же культом Таммуза.

Древнегреческие культы земледельческих божеств привлекали к себе внимание многих исследователей. Одна из самых обстоятельных работ на эту тему принадлежит Б. Л. Богаевскому[469]; в ней очень подробно рассмотрены мифологические образы женских и мужских божеств, покровителей земледелия и плодородия (Ге, Деметра, Кора, Баубо; Триптолем, Кекропс, Эрех-тей и др.). К сожалению, и этот автор, как и другие, очень мало внимания уделил самой организации культа, видимо, находившегося вначале в руках сельских общин[470]. В классический период культы земледельческих божеств были в значительной мере сделаны официальными городскими культами; но, вероятно, наряду с этим сохранились и народные общинные обряды в честь этих богов и богинь.

У кельтских племен в период их соприкосновения с античным миром шел процесс дифференциации религии — отражение зарождавшегося классового расслоения: из прежних культов племенных богов выделялись, с одной стороны, аристократические и жреческие культы — зародыши государственных религий, с другой — чисто народные общинные культы. Этот процесс очень хорошо исследован в упоминавшейся уже не раз книге Е. М. Штаерман, где прослежено перерастание прежних «родо-племенных» культов в культы божеств-покровителей сельских общин. «Первоначальной основой, на которой формировалась крестьянская идеология, — пишет справедливо Штаерман, — была община, кровнородственная или территориальная… Она имела своих богов, культ которых отправляла община в целом, культовые ассоциации, отдельные лица».

Е. М. Штаерман указывает, что облик этих божеств мог быть различным (бог, богиня, группа богов или богинь и т. п.); функции их тоже были разными, но в числе их была и функция подателей урожая[471]. Эти культы держались очень устойчиво и после христианизации западных провинций Римской империи, — до тех пор, пока сохранялась сама община. Даже и христианство вынуждено было к ним приспосабливаться. По преобладающему своему направлению эти общинные культы представляли собой земледельческую религию.

Не меньшее значение имели аграрные общинные культы у германцев. Новейшие их пережитки прекрасно изучены в работах Вильгельма Маннгардта, упоминавшихся выше.

Земледельческая общинная религия составляла, по-видимому, господствующую форму верований и культа у славянских племен до их христианизации, а пережитки ее сохранились у некоторых славянских народов почти до наших дней. Например, у сербов еще в XIX в., а частью и позже, бытовали обычаи, связанные с заботой крестьянской общины об урожае и общем благосостоянии: исполнялись весенние и летние аграрные обряды лазариц и кралиц, магические обряды против засухи (додола и т. п.), обряды опахивания села и пр. В болгарских селах до наших дней соблюдаются некоторые общинные обычаи и обряды, связанные с древними аграрными культами: Сурваки под новый год, новогодние и масленичные игры кукеров. Сами верования, некогда связанные с этими обрядами у сербов и болгар, конечно, давно исчезли, вытесненные христианством.

Еще более типичный пример общинной организации земледельческого культа можно было еще недавно видеть у народов Поволжья.

Так, у чувашей наиболее важные религиозные праздники и обряды были связаны с земледелием. Цикл этих обрядов начинался, как и у других земледельческих народов, около времени зимнего солнцестояния и нового года, затем был праздник начала весны, — но главнейшие праздники приурочивались к дням весеннего сева (ака патти, акатуй, или сабантуй), к началу летних уборочных работ (уй нук — «полевая жертва», синее — самый широкий праздник, длившийся неделю и больше).