У сакаев-джакун есть поверье о старухе Аруд, правящей подземным миром.

На некоторых полинезийских островах — Раротонга, Таити — образ божества подземного мира сливается с образом Тики — первого человека и общего предка либо создателя человека.

Сращивание этих двух образов — первый человек и царь подземного мира — известно и у некоторых других народов. Таков был Гаечь у ительменов, Яма в Древней Индии.

В богатом пантеоне древних ацтеков фигурируют несколько богов смерти и подземного царства: Миктлан-текутли — «владыка области смерти»; его супруга Миктлансиуатл; Теояомики — «бог мертвых воинов» — и др.; один из них, Тлантекутли, был и олицетворением земли. У майя тоже было несколько божеств, связанных со смертью и загробным миром: Ах Пуч («разрушитель»), изображавшийся в виде скелета; Хун Ахау («первый владыка») — царь подземного мира; Иш Таб — богиня небесного царства душ и др.

В китайских верованиях «верховным владыкой преисподней» считается Ди Цзан-ван; к нему приходят на поклонение все десять «князей преисподней». По свойственным китайцам склонностям к историзации мифологических образов этот Ди Цзан-ван изображается как некий буддистский монах, прибывший в Китай при одном из танских императоров.

Образы подземных богов — царей мира умерших — очень разнородны в религиях классического Востока. У вавилонян миром умерших, находящимся под землей, управляют подземные боги Анунаки; в мифах упоминается страшная царица ада Эрешкигаль; в других мифах богом мертвых выступает Нергал. Сложную эволюцию образов подземных богов обнаруживает древне-египетская религия. По-видимому, первоначально там существовало представление, что души умерших поедаются подземным богом — шакалом. Со времени первых династий развивается искусство бальзамировать и сохранять трупы и возникает представление о боге — покровителе этого искусства, боге умерших Анубисе. Но Анубис был первоначально номовым (местным) божеством не совсем ясно, какого нома (Сиута?), а по происхождению, видимо, тотемом-собакой (или шакалом, как некоторые считают); может быть, именно эта его близость к шакалу — пожирателю трупов — помогла Анубису занять почетное место бога мертвых. Но он не занимал этого места монопольно: в других частях Египта богами мертвых были: бог-собака Кентиментиу (Абидос), бог-волк Упуаут (Ассиут), бог Сока-рис (Мемфис). Так было до конца пятой династии, когда все эти боги — покровители умерших — были оттеснены на задний план или поглощены Озирисом — первоначально местным богом Бузириса, превратившимся затем в общенародное божество плодородия и растительности, хтоническое божество; Озирис и связался в народных представлениях с умершими[283].

Древнегерманская мифология, отразившаяся, хотя и в измененном виде, в исландской «Эдде», знала несколько олицетворений загробного мира: кроме страшной богини смерти и преисподней Хэль, там выступает водитель душ и царь светлого царства Валгаллы, куда попадают души воинов, — Один. Последний превратился с течением времени в главного бога северогерманского пантеона.

Очень сложной была история образов богов подземного мира в греческой религии. Разобраться в ней нелегко, ибо в формировании древнегреческого пантеона участвовали разные этнические элементы, а в источниках отразились разные стадии развития мифологических представлений, осложненные, помимо того, поэтической фантазией. Греки олицетворяли мрачное подземное царство душ в образе Аида, по гомеровской мифологии родного брата олимпийца Зевса и брата морского бога Посейдона. Но слово Аид (Гадес) означало и непосредственно само подземное царство, и образ его повелителя не играл видной роли в религии греков. С подземным миром душ ассоциировался и целый ряд других мифологических образов различного происхождения: Плутон — первоначально олицетворение богатства (хотя у греков был и особый мифологический образ Плутоса); так как для греческого земледельца богатство воплощалось главным образом в зерне, а зерно хранили в ямах, то Плутон стал подземным богом[284]; Персефона — богиня плодородия, хтоническое божество, супруга Плутона, вместе с ним перекочевавшая в подземный мир; Геката — сложный мифологический образ, связанный с вредоносной магией, мрачное божество ночи и всяких подземных ужасов; Эак, Минос, Радамант — загробные судьи человеческих душ; Танатос — непосредственное олицетворение смерти; Харон — перевозчик душ через подземную реку Стикс; Гермес — проводник душ, образ, возникший первоначально на совершенно иной почве; Кербер — мифическое чудовище, собака, стерегущая души в подземном мире, и т. д.

У римлян было смутное представление об Орке (Огсиэ) — царе подземного царства; это имя (неясного происхождения) служило и нарицательным обозначением загробного мира. Однако и сами души умерших — маны — были богами загробного мира.

В древнееврейской религии, ориентированной целиком на земную жизнь, погребальный культ вообще не имел важного значения, и божеств загробного царства евреи вовсе не знали, тем более что строгий монотеизм иерусалимского периода и не допускал никаких богов, кроме Ягве; в талмудический период сложилось лишь смутное представление о «шеоле» — мире мертвых.

В христианской религии отдельных и самостоятельных образов владык загробного мира нет; но функции их перенесены на образы бога и дьявола — двух важнейших фигур христианского пантеона. Эти два враждебных друг другу существа выступают как владыки двух царств, на которые, по христианским представлениям, расколот загробный мир: царства небесного — рая и царства мрака и мучений — ада. Но владыка ада, дьявол, — это в то же время универсальная злая сила, виновник всего злого и в земной жизни, «отец греха», а бог — «царь небесный» и владыка рая — в то же время есть «вседержитель», создатель мира и человека; он же создал и самого дьявола; Иисус Христос — одна из «ипостасей» бога, «искупитель» и «спаситель» людей — рисуется, с другой стороны, и как судья душ: одних он пошлет в ад на вечные мучения, других — в рай на вечное блаженство. В христианскую догматику, путаную и противоречивую, вплелись, таким образом, и эти фантастические представления, генетически связанные с древними мифологическими образами, которые сложились на почве погребального культа. Разумеется, их новая идейная роль порождена не этими древними реминисценциями, а теми общественными условиями, которые породили само христианство с его учением о загробном воздаянии.

Можно ли рассматривать погребальный культ как особую форму религии? Не является ли он скорее составной частью любой религии, входящей как элемент в разные ее формы, и притом на разных стадиях ее развития, так же, как, например, культ солнца, грозы, огня, как анимизм, фетишизм, магия?

На первый взгляд может показаться, что это так и есть, ибо погребальный культ, точнее, обряды и верования, связанные с покойниками, действительно присутствуют в религии любого народа, от самых отсталых до самых культурных. Погребальный культ есть и у австралийцев, и у папуасов, он есть и в религиях культурных народов Азии и Европы, в христианстве, исламе, конфуцианстве.

Но такое понимание было бы неправильным. Погребальный культ нельзя ставить на один таксономический уровень с анимизмом, магией или с культом огня, солнца. У погребального культа есть, в отличие от только что названных категорий, своя собственная основа, свои корни в определенной сфере человеческой деятельности — в обращении с покойниками. Обряды и верования, относящиеся к погребальному культу, всегда тесно между собою связаны. Хотя и сплетаясь во многих случаях с другими формами религии, особенно на поздних исторических стадиях, погребальный культ всегда сохраняет свою обособленность и самостоятельность.

Для того чтобы разобраться в особенностях данной формы религии, как таковой, уяснить себе связанные с ней представления и понять их генезис, следует рассмотреть погребальную обрядность не в поздних модифицированных, а по возможности в ранних, незатемненных формах. Первоначально погребальные обряды выступают как одна из форм религии первобытной общины.