Вспомним также довольно многочисленные находки женских статуэток неолитической и энеолитической эпох, из них некоторые тоже обнаруживают несомненную связь с домашним очагом.

Если такое объяснение верно, то получается, что представления сибирских народов о «матери-огне», «хозяйке очага» и т. п. являются лишь отдаленными отголосками необъятно древних религиозно-мифологических верований, восходящих к эпохе верхнего палеолита, к эпохе зарождающегося материнского рода.

Как уже говорилось в предыдущей главе, культ предков представляет форму религии, давно общепризнанную в науке. Поэтому нет надобности доказывать его существование как особой формы религии. Напротив, понятие культа предков надо ограничить, сузить, ибо, как мы видели, ему обычно придается в научной литературе слишком широкое и расплывчатое значение, включающее в него самые разные вещи: и почитание мифических существ — «тотемических предков», и заботу об умерших, и культ семейно-родовых покровителей, в которых далеко не всегда можно видеть предков.

В действительности культ предков представляет собой неуниверсальное и, что очень важно, далеко не первобытное явление. Оно свойственно сравнительно поздней стадии исторического развития — стадии патриархально-родового строя.

Чтобы придать понятию культа предков определенное значение, мы будем понимать под ним поклонение умершим прародителям и сородичам, и прежде всего семейно-родовые формы такого поклонения, т. е. веру в то, что умершие предки покровительствуют своим живым сородичам-потомкам, и умилостивительные обряды, устраиваемые в честь их членами рода или семьи. Я оставляю здесь в стороне те формы почитания предков, которые не связаны с семьей или родом, в частности общеплеменные или общенародные, почитание предков вождей и королей, предков шаманов и т. д. (об этих явлениях речь будет ниже (гл. 10 и 13).

Присмотримся к распространению семейно-родового культа предков. Этой формы религии мы совершенно не находим у наиболее отсталых народов — у австралийцев, бушменов, андаманцев, семангов и др. У ведда, правда, есть нечто вроде культа умерших, в том числе и предков (конде-яка), но здесь можно видеть влияние сингальцев или тамилов. Вообще на стадии дикости культ предков едва ли мог сложиться. На низшей ступени варварства, в период расцвета материнско-родовой организации, культ предков, как правило, тоже еще не развивается. В предыдущей главе было показано, что у большинства племен Северной Америки, типичных представителей именно этой исторической стадии развития, настоящего культа предков нет. Я старался там показать, что адекватная форма религии материнско-родового строя — культ родовых (и семейных) святынь и покровителей и что эта форма религии сохраняется у многих народов даже и после разложения материнского рода.

Есть, однако, исключение — это Меланезия, где при наличии материнско-родового строя широко распространен культ предков, притом не только у собственно меланезийцев, но и у еще более отсталых папуасских племен. Здесь почитание предков обычно связано с культом их останков, в частности черепов. Так, в Западной Новой Гвинее, в Геельвинк-бей и в других местах излюбленным предметом почитания является корвар — первоначально череп, а в дальнейшем — изображение предка; в Дорэ у каждой семьи есть свой корвар, служащий как бы посредником в сношениях с предками. У некоторых племен Северо-Восточной Новой Гвинеи почитание предков связано с деревянными трещотками балум, в которые превращаются духи умерших. У папуасов залива Астролябии Миклухо-Маклай описал деревянные и глиняные мужские (редко женские) фигуры телу мы, хранимые в мужских домах: возможно, что они связаны с представлениями о предках[325].

У собственно меланезийцев почитание предков тоже развито, притом меньше в Северной Меланезии, больше в Южной. На острове Добу его описал миссионер Бромилов[326]. У племени манус (острова Адмиралтейства) в 1920-х годах Peo Форчун и Маргарита Мид обнаружили очень своеобразный культ предков, вернее, две сосуществующие системы культа предков: одна, — видимо, родовая, другая — семейная[327]. Во многих местах Северной Меланезии Турнвальд нашел поклонение предкам, которым приносят жертвы, прося их помощи и покровительства[328]. На Соломоновых островах, по сведениям Кодрингтона, главный предмет культа — это души умерших, которым приносят жертвы[329]. И хотя сообщения Кодрингтона не совсем ясны, но, видимо, дело идет именно о почитании родовых предков. Карл Риббе тоже отметил культ предков и их черепов на Соломоновых островах[330].

В Южной Меланезии культ родовых предков выражен еще более резко. По наблюдениям Феликса Шпейзера, он составляет дело именно родовых групп[331]. Англичанин Лейард подробно исследовал верования и обряды жителей острова Малекула и прилегающих островков Bao и Атчин; по его сведениям, островитяне верят, что духи предков бдительно следят за соблюдением всех обычаев и обрядов, гневаются за их нарушение; тщательно выполняя обряды, островитяне с удовлетворением говорят, что теперь предки должны быть ими довольны[332]. По сообщению Шпейзера, на островке Bao человек, не имеющий сильного предка-покровителя, иногда стремится получить покровительство хотя бы чужого предка и для этого вступает в какой-нибудь влиятельный род[333].

На Южных Новых Гебридах духи предков были главным предметом почитания. На Новой Каледонии каждая семья чтила своих предков.

Таким образом, Меланезия (и, кажется, соседняя Микронезия) представляет собой известное исключение из общей картины: здесь культ родовых предков сложился на необычайно ранней ступени общественного развития[334]. Чем объяснить такое исключение? Трудно ответить на этот вопрос при настоящем уровне наших знаний. Быть может, однако, не случайно здесь одно совпадение: как раз Меланезия, и особенно Новая Гвинея, является ведь областью, где необычно рано обнаруживается переход от материнского рода к отцовскому; даже у некоторых самых отсталых папуасских племен — как у маринд-аним, банаро, войя-венда и др. — мы уже находим патрилинейную филиацию. Правда, прямого совпадения обоих явлений — перехода к отцовской филиации и развития культа предков — здесь нет; однако вполне возможно, что какие-то общие причины вызвали как раннее разложение материнско-родового строя в Меланезии, так и раннее развитие там культа предков.

Поэтому можно предположить, что и пример Меланезии не опровергает общей закономерности: того, что материнско-родовой строй представляет малопригодную почву для развития культа предков[335].

Настоящего своего развития культ предков достигает лишь на стадии патриархально-родового строя[336]. В Америке он был развит лишь у народов, стоявших на средней и отчасти на высшей ступенях варварства (некоторые из них уже имели свои государства): у индейцев пуэбло (культ качинов), у мексиканцев, у перуанцев (культ уака). Вполне развитую форму почитание родовых предков приобрело в Африке, подавляющее большинство народов которой стояло на высшей ступени варварства. Африку иногда называют «классической страной культа предков», и почти все непосредственные наблюдатели и специалисты-исследователи признавали этот культ господствующей религией народов этого континента[337].