Опасенія Маргуліеса впослѣдствіи сбылись: поставщикъ оказался неисправенъ и за все время кампаніи ничего не успѣлъ доставить. Конкретныя его предложенія послѣдовали уже тогда, когда все дѣло было проиграно, а армія очутилась у воротъ Нарвы. Практически пришлось довольствоваться тѣмъ, что удалось найти на мѣстѣ, да получить отъ иностранныхъ отдѣленій Краснаго Креста. Ожиданіе поставокъ со стороны Венгерова и краткость времени не дали возможности сдѣлать параллельныхъ закупокъ тѣхъ же предметовъ за-границей.

Какъ часто это бываетъ, — впослѣдствіи выборъ неудачнаго контрагента неосвѣдомленная молва цѣликомъ приписала М. С. Маргуліесу, какъ министру здравія. Въ видѣ задатка Венгеровъ получилъ по контракту однѣ «крылатки» и потомъ горько жаловался мнѣ, что онъ понесъ огромные убытки по этому дѣлу.

Внутренняя политика?

Въ этой области сѣв.-зап. правительство оказалось совсѣмъ безсильнымъ. Отчасти по собственной винѣ, отчасти изъ за косности руководящаго военнаго элемента, упорно невыпускавшаго политики изъ своихъ рукъ. Скептическое отношеніе лѣваго крыла правительства къ личности министра внутреннихъ дѣлъ К. А. Александрова очень скоро подтвердилось.

Въ свое время, при существованіи Политическаго Совѣщанія, г. Александровъ былъ назначенъ, какъ я говорилъ выше, главноначальствующимъ гражданской частью въ занятой мѣстности и въ семъ качествѣ оказался совершенно недѣеспособенъ. Когда онъ занялъ у насъ постъ министра внутреннихъ дѣлъ, гг. Карташевъ и Кузьминъ-Караваевъ особенно подчеркивали этотъ фактъ, доказывая въ своей брошюрѣ, что «ни ген. Юденичъ, ни Совѣщаніе въ избраніи даннаго лица значитъ не ошиблись»[154]. Увы, они слишкомъ поспѣшно похвалили свою креатуру. Едва вступивъ въ министерство и просидѣвъ въ Ревелѣ дня четыре, Александровъ…. взялъ двухнедѣльный отпускъ и уѣхалъ по семейнымъ дѣламъ въ Финляндію! Отпускъ Александровъ получилъ помимо вѣдома совѣта министровъ, властью С. Г. Ліанозова, и, узнавъ объ этомъ заднимъ числомъ, многіе его коллеги были очень недовольны, указывая въ засѣданіи Ліанозову, что такіе отпуски, да еще столь важнаго министра, очень плохое начало для дѣятельности нашего правительства. Ліанозовъ и Маргуліесъ во время такихъ разговоровъ чувствовали себя, видимо, совсѣмъ неважно и всячески завѣряли насъ, что Александровъ не замедлитъ вернуться къ своей должности.

Но прошло почти три недѣли, а отъ Александрова ни слуху, ни духу. Уѣзжая онъ свалилъ всѣ дѣла на плечи петроградскаго губернатора г. Гурьева и не оставилъ ему никакихъ инструкцій. Гурьевъ (настоящая его фамилія другая — одно изъ титулованныхъ именъ, кажется, бывшій членъ послѣдней Государственной Думы, человѣкъ умѣренно-правыхъ взглядовъ) очутился въ очень затруднительномъ положеніи. Вскорѣ онъ пріѣхалъ въ Ревель и, встрѣтивъ меня на улицѣ, откровенно спросилъ: «когда же начнется реальная оздоровительная внутренняя политика?» Я передалъ о разговорѣ Богданову, а тотъ въ слѣдующемъ засѣданіи предъявилъ формальный запросъ, когда же закончится такой недопустимый абсентеизмъ? Александрову послали настойчивое предложеніе вернуться въ Ревель, и только тогда онъ прислалъ телеграмму о своемъ выходѣ изъ состава правительства. Почему? Мотивы для насъ остались неизвѣстны.

Такъ непозволительно были потеряны цѣлыхъ три недѣли.

Но и дальше пошло не лучше. Лѣвому крылу этотъ постъ по-прежнему побоялись довѣрить и поручили временное исполненіе обязанностей министра внутреннихъ дѣлъ министру юстиціи Е. И. Кедрину. Онъ занималъ это амплуа съ 10 сентября по 1 октября. Полубольной уже тогда, Кедринъ еле справлялся своимъ министерствомъ, пока не слегъ въ постель, и исполненіе обязанностей министра внутреннихъ дѣлъ возложили на безпартійнаго и нейтральнаго ямбуржца И. Т. Евсѣева, министра исповѣданій. Передъ своимъ уходомъ Е. И. Кедринъ провелъ единственную и радикальную мѣру — постановленіе совѣта министровъ объ отмѣнѣ тѣлеснаго наказанія.

Порка, которую въ засѣданіи 5 сентября такъ жарко отрицалъ главнокомандующій ген. Юденичъ, въ дѣйствительности имѣла мѣсто и нерѣдко примѣнялась административными и судебными военными властями.

Спустя недѣли двѣ послѣ помянутаго засѣданія, начальникъ петроградской губерніи донесъ министру внутренних дѣлъ, что изъ поступающихъ къ нему рапортовъ комендантовъ о приведеніи ими въ исполненіе приговоровъ военно-полевыхъ судовъ онъ усмотрѣлъ, что, на основаніи постановленій этихъ судовъ, въ числѣ прочихъ карательныхъ мѣръ довольно часто примѣняется тѣлесное наказаніе. Собравъ весь матеріалъ о поркѣ, Кедринъ рѣшилъ повести энергичную борьбу съ военными сферами. Кстати подошелъ одинъ, особенно возмутительный случай, дошедшій до свѣдѣнія министерства юстиціи. Какой-то ротмистръ потребовалъ однажды къ себѣ ветеринарнаго врача, а когда врачъ немного замѣшкался, ротмистръ велѣлъ выдрать его. Опозоренный врачъ пожаловался министру юстиціи, а тотъ передалъ дѣло въ военный судъ для привлеченія безобразника къ отвѣтственности. Кедринъ, помню, много волновался по случаю этой порки, и такъ какъ факты порки были далеко нерѣдки, то, по его предложенію, 1 октября 1919 года совѣтъ министровъ вынесъ такое примѣчательное постановленіе:

Ген. Юденичъ на этомъ засѣданіи не присутствовалъ, но былъ его военный коллега — морской министръ В. К. Пилкинъ, не протестовавшій противъ такого постановленія. Ген. Юденичъ получилъ, такимъ образомъ, и второе подтвержденіе основательности сдѣланныхъ ему указаній въ засѣданіи 5 сентября, а правительство вынесло своего рода testimonium paupertatis господствовавшей и при немъ внутренней политикѣ.

Не знаю, что сдѣлалъ по этому поводу ген. Юденичъ, но порки со стороны военныхъ властей, повидимому, прекратились. По крайней мѣрѣ, намъ о нихъ не приходилось больше слышать, и жалобъ не поступало.

Будучи самъ по себѣ человѣкомъ отмѣнно прекрасныхъ личныхъ качествъ, И. Т. Евсѣевъ не обладалъ боевой натурой, чтобы рѣшительно ограничить на мѣстахъ произволъ всякаго рода военныхъ властей и обуздать военныхъ комендантовъ Гдова и Ямбурга. Послѣдніе хотя и состояли въ непосредственномъ подчиненіи начальнику петроградской губерніи г. Гурьеву, но оріентировались на нарвскій военный курсъ и позволяли себѣ вести политику, противную видамъ министерства внутреннихъ дѣлъ. Въ должностяхъ волостныхъ комендантовъ, вершителей буквально всѣхъ дѣлъ въ своей округѣ, по прежнему преобладали бывшіе военные писаря, прапорщики и разнаго рода представители прежней дореволюціонной полиціи. Конечно, не всѣ они были плохіе люди, попадались и исключенія, но большинство представляло собой неинтеллигентный элементъ, абсолютно непригодный для завоеванія уваженія и симпатій среди населенія. Однимъ словомъ, власти министра внутреннихъ дѣлъ на мѣстахъ вовсе не чувствовалось, а о существованіи гдѣ-то правительства, съ иными взглядами и намѣреніями, масса населенія имѣла весьма смутное понятіе.

Среди офицерства на административныхъ должностяхъ хорошій интеллигентный элементъ попадался изъ бывшихъ морскихъ офицеровъ. Одинъ изъ нихъ, нѣкто капитанъ 2 ранга Николаевъ, обращалъ вниманіе гражданскихъ властей на неудовлетворительность состава комендантовъ и на непониманіе низшими властями требованій, предъявляемыхъ новой жизнью и обстановкой гражданской борьбы, еще при самомъ началѣ дѣятельности правительства. «Волостные коменданты, читаемъ мы въ его рапортѣ отъ 8 сентября 1919 г., по большей части не пользуются должнымъ авторитетомъ и, что еще хуже, достаточнымъ расположеніемъ населенія. Происходитъ это отъ того, что они люди по большей части безъ служебнаго и житейскаго опыта (врядъ ли послѣднее можно сказать про старыхъ полицейскихъ чиновъ. В. Г.) и мало интеллигентные… Часть духовенства не понимаетъ современнаго положенія и, повидимому, полагаетъ, что съ приходомъ бѣлыхъ возстанавливается «старый режимъ». Необходимо держать духовенство въ курсѣ дѣлъ внутренней политики и внушить ему правильный взглядъ на вещи…»[155]