Къ сожалѣнію, все, что наблюдалъ г. Николаевъ до насъ, то же осталось и при насъ, а потому все, что писалось въ цитированномъ рапортѣ отъ 8 сентября, съ успѣхомъ могло писаться въ отчетахъ отъ 8-го октября, 8-го ноября и т. д. до начала декабря, т. е. вплоть до того момента, пока новый большевистскій шквалъ вновь не зачеркнулъ все бѣлое «строительство» въ несчастной полосѣ.
Въ оправданіе Евсѣева можно сказать, что трудно было бороться съ непорядками мѣрами одного министерства внутреннихъ дѣлъ, когда рядомъ съ нимъ дѣйствовали другіе органы, непосредственно подчиненные военному вѣдомству и пользующіеся иногда услугами опредѣленно преступныхъ людей; я не говорю уже о своеобразномъ политическомъ уклонѣ этихъ органовъ. Вотъ что мы читаемъ, напримѣръ, въ одномъ донесеніи отъ 19 сентября[156]. «Во ввѣреной мнѣ волости агенты и офицерскіе чины контръ-развѣдки, никому не извѣстные, производятъ безъ моего соучастія у мѣстныхъ гражданъ обыски, аресты, и тутъ же на мѣстѣ убиваютъ арестуемыхъ безъ суда и слѣдствія, забираютъ деньги, лошадей и все имъ пригодное, не оставляя никакихъ копій актовъ или расписокъ въ реквизиціи денегъ и имущества. Такія дѣйствія иной контръ-развѣдки на-руку всякаго рода грабителямъ и хулиганамъ, которые тоже называютъ себя агентами контръ-развѣдки… Если бы офицерскіе чины контръ-развѣдки всѣ аресты и обыски производили при содѣйствіи волостнаго коменданта, этихъ злоупотребленій не было бы…» Контръ-развѣдка оставляла такія заявленія, нерѣдко, безъ всякаго вниманія, иначе ей пришлось бы вообще прекратить свою «высоко-полезную» дѣятельность по вылавливанію разнаго рода «большевиковъ». Въ огромной массѣ репрессіи ея сыпались на головы ни въ чемъ неповинныхъ людей, выхватываемыхъ по грязнымъ доносамъ и сплошь да рядомъ изъ чисто — своекорыстныхъ цѣлей; присутствіе на обыскахъ и арестахъ такихъ наивныхъ людей, какъ г. Чапліевскій, врядъ ли было въ интересахъ большинства агентовъ этого органа, считавшихъ себя призванными твердой рукой искоренять большевизмъ на мѣстахъ. Зараза шла сверху, питаясь диктаторскими замашками игнорирующихъ правительство военныхъ властей, упорно стремившихся сдѣлать всю внутреннюю политику своей исключительной монополіей. При такихъ условіяхъ борьба съ произволомъ сводилась къ борьбѣ съ тенденціями нарвскаго тыла, передъ которымъ оказалось безсильнымъ правительство во всемъ его составѣ, а не только одинъ Евсѣевъ. Но, конечно, болѣе рѣшительный и крутой министръ внутреннихъ дѣлъ все же кой-что успѣлъ бы сдѣлать для смягченія многихъ частныхъ случаевъ царившаго повсюду произвола.
Впослѣдствіи правое крыло правительства поняло свою ошибку, чѣмъ и объяснялись всѣ разговоры о Савинковѣ, какъ о человѣкѣ, такъ или иначе импонирующемъ своей рѣшительностью военнымъ кругамъ. Разъ не было фактической силы, которая расчистила бы нарвскую накипь вооруженной рукой, поневолѣ приходилось думать о суррогатѣ, въ видѣ Савинкова, который къ тому же почему-то казался нашимъ коллегамъ менѣе лѣвымъ, чѣмъ я или Богдановъ изъ нашего крыла. Лавируя между Сциллой и Харибдой, такъ и протоптались на мѣстѣ до безславнаго конца. Въ частности вина нашего лѣваго крыла состояла въ томъ, что мы все время боялись испортить «общее дѣло» и не уперлись въ вопросѣ внутренней политики рѣшительно. Тѣ мотивы, которые приводились тогда въ нашей средѣ, стоятъ нѣкотораго общественнаго вниманія, чтобы остановиться на нихъ нѣсколько позже подробнѣе.
И. Т. Евсѣевъ, конечно, ясно сознавалъ всѣ недочеты своего вѣдомства, но, не будучи въ силахъ дѣйствовать на первопричину прямымъ путемъ, расчитывалъ искоренить произволъ мѣрами медленнаго и постепеннаго его разсасыванія, надѣясь отнять у военныхъ одну область за другой, путемъ общихъ земскихъ и административныхъ реформъ, дѣйствующихъ, такъ сказать, біологически-оздоровляюще на окружающую общественную среду.
Мы всячески поддерживали въ этихъ стараніяхъ Евсѣева, и, если читатель удосужится заглянуть въ приложенія къ этой главѣ, то увидитъ, какъ далеки мы были на практикѣ отъ доктринерства и преслѣдованія нашей демократической программы во что бы то ни стало, не считаясь съ условіями жизни взбудораженной полосы.
Вскорѣ послѣ взятія нашими войсками Ямбурга, туда выѣхали министры Евсѣевъ, Эйшинскій и Богдановъ, посѣтившіе затѣмъ также гдовскій районъ. Они имѣли рядъ собесѣдованій съ земскими, городскими дѣятелями и ближайшими волостными старшинами. Отношеніе къ правительству они встрѣтили сочувственное, но старшины замѣтно избѣгали высказываться сколько нибудь опредѣленно по политическимъ вопросамъ. У крестьянъ мелькала, видимо, мысль: «а вдругъ снова вернутся большевики, да потянутъ опять къ отвѣту?» Во всякомъ случаѣ, они сообща обсудили условія возобновленія дѣятельности органовъ самоуправленія на мѣстахъ, при чемъ выражено было пожеланіе упростить всю выборную процедуру, организовавъ земства по выбору отъ сходовыхъ. Тутъ учитывался до извѣстной степени прежде существовавшій опытъ. Дѣло въ томъ, что прежніе земскіе гласные частью разбѣжались, частью оставались еще за предѣлами нашихъ завоеваній, а потому еще лѣтомъ, во время перваго владѣнія бѣлыми Ямбургомъ, до появленія нашего правительства, тому же Евсѣеву удалось создать въ этомъ уѣздѣ нѣчто въ родѣ суррогата земства по тому же принципу и результаты получились довольно приличные, хотя земство и функціонировало безъ точной программы и ясно очерченныхъ правъ. Теперь желаніе совѣщанія отвѣчало, такимъ образомъ, планамъ самого Евсѣева и въ дальнѣйшемъ легло въ основу дѣятельности министерства внутреннихъ дѣлъ.
По свѣдѣніямъ, собраннымъ въ эту поѣздку въ бесѣдахъ съ населеніемъ Богданова, знаменитый Хомутовскій приказъ о землѣ, № 13, въ ямбургскомъ уѣздѣ фактическаго примѣненія почти вовсе не имѣлъ, но «въ гдовскомъ уѣздѣ онъ нашелъ широкое примѣненіе, вплоть до отобранія сѣмянъ въ возмѣщеніе убытковъ помѣщиковъ. Предъявлена (была) масса исковъ о взысканіи таковыхъ убытковъ, каковые иски основывались на томъ же приказѣ»[157].
Въ результатѣ поѣздки, Евсѣевъ представилъ на утвержденіе совѣта министровъ два проэкта, изъ которыхъ первый назывался — «Временныя правила о возстановленіи земскаго самоуправленія въ освобожденныхъ мѣстностяхъ сѣверо-западной Россіи»[158]. Законъ былъ составленъ примѣнительно къ Положенію, выработанному Временнымъ Правительствомъ, но съ измѣненіемъ въ главѣ о выборахъ въ томъ смыслѣ, что выборы гласныхъ производятся не по четыреххвосткѣ, а на открытыхъ сельскихъ сходахъ. Въ волостныя земства — путемъ посылки одного представителя отъ каждаго селенія до 50 дворовъ; уѣздныя же земства составлялись изъ выборныхъ въ волостныя земскія собранія, при 6 тыс. жителей въ волости — одного, свыше — двухъ, и представителей отъ городовъ (при 6 тысячахъ жителей въ городѣ — одного, свыше — двухъ). Представителей отъ городовъ проэктировалось посылать отъ городскихъ думъ. Евсѣевскія «правила» давали возможность организовать земства въ кратчайшій срокъ, не обременяя населеніе канцелярскими хлопотами при выборахъ по четыреххвосткѣ и не смущаясь тѣмъ, что выборы окажутся слишкомъ упрощенными. Имѣлось въ виду дать населенію возможность немедленно ощутить блага гражданскаго правопорядка и принять непосредственное участіе въ его строительствѣ.
Второй проектъ Евсѣева касался упорядоченія административнаго управленія въ сѣв.-зап. Россіи и заключалъ въ себѣ: 1) «Временное положеніе о государственной стражѣ въ губерніяхъ» и 2) «Положеніе о начальникахъ губерній»[159]. Законоположеніе — детально регламентирующее дѣятельность и права администраціи на мѣстахъ и вполнѣ гарантирующее, при честномъ его примѣненіи, населеніе отъ произвола властей. Коменданты по этому проэкту упразднялись автоматически.
Но судьба судила иначе. Ямбургомъ, Гатчиной и Лугой мы владѣли не болѣе двухъ-трехъ недѣль, и законодательствовать на этой территоріи вовсе не пришлось. Проэктъ объ администраціи въ совѣтѣ прошелъ только 1 ноября, когда началось стремительное отступленіи арміи къ границамъ Эстоніи; второй проэктъ — о земствѣ, какъ потерявшій смыслъ по той же причинѣ, Евсѣевъ самъ просилъ снять съ доклада. Впрочемъ, толку отъ этихъ проэктовъ тоже не вышло бы никакого, если-бъ даже войска и удержали занятый районъ: опьяненныя успѣхомъ, военныя власти готовили намъ чистую отставку, рѣшивъ распорядиться судьбой населенія по собственному плану.
