— Вот видишь? Он превратил мой шарфик в ценный металл. — сказала оракул, с трудом сдирая с шеи затвердевшую и потяжелевшую ношу. Он это сделал из дружелюбия, я уверена!

— Братик, ну хоть ты скажи ей, что это опасно!

— А что я могу сделать? Если предсказательница ее уровня считает, что он не опасен, значит, так и есть.

— Грррр… ой, там целая колонна идет.

Вампирша на время забыла об огоньке и уставилась на выходящую из-за леса по проселочной дороге процессию. Впереди шла персона в черных тяжелых доспехах, держа под уздцы мощного и явно породистого жеребца. За ним маршировало множество унылых фигур пехотинцев в поношенных бригандинах.

Глюковик засветился ярко-красным, встал между Ирис и подходящими воинами и воинственно пропел мелодичную трель, отдаленно похожую на звук подключения телефонного модема.

— Успокойся, мой хороший. Плохие дяди меня не тронут. — просюсюкала Ирис и погладила огонек. Рука постепенно проходила через отталкивающие пятерню силовые слои, пока не натыкалась на что-то, что при сильном желании можно было назвать тельцем существа. «Прикосновение» было приятным, несмотря на необычность ощущений. При поглаживаниях «зверек» приобретал легкий зеленый оттенок и начинал светиться ярче.

Рольф тем временем закутался в черную ткань еще сильнее, надеясь сойти за старуху-плакальщицу, но вскоре бросил эту затею, решив спрятаться за спиной Моринии. Наконец, все успокоились и начали ждать подхода войска.

— Святотатцы, посмевшие напасть на святую женщину, я, паладин Димитор Прославленный, вас задерживаю. Ходят слухи, что богиня на вас не сердится, но вот жертва вашего подлого нападения сильно хочет с вами встретиться еще раз.

— Боюсь, что тогда от ее задницы вообще мало что останется. — оскалилась вампирша с видом одновременно веселым и воинственным.

— Не усугубляйте свою вину еще и нежеланием раскаяться в преступлении. И назовите имя вашего сообщника, метнувшего нож.

— Вот еще. Моя сестра тратит свое время, пытаясь научить «преступницу» прилично готовить чай. Хочешь, чтобы ее старания прошли даром?

Паладин положил руку на меч, висящий в ножнах, и промолвил:

— Все будет открыто в свое время, главное арестовать вас живыми.

— Мы тоже не хотим стать причиной многих смертей. Пожалейте своих солдат! — сказала Ирис, взяв воинственно светящегося глюковика на руки и пытаясь его успокоить.

— Хотите сдаться?

— Нет, мы предлагаем дуэль один на один. Та группа, что победит в ней, та и будет права.

— И кто же выйдет против меня? Должен предупредить, у меня мощные противовампирские и антимагические амулеты.

— Может быть, я?.. — сказал Жалкий, вспомнив про свою новую катану, способную разрубить что угодно.

— Нет, ты плохо фехтуешь, а этот… достойный муж занимается с раннего детства.

— Тогда кто? Неужели сама хочешь сразиться?

— Нет.

— Тогда кто? Глюковик?

— Три.

— Что?

— Два. Один.

На озерном пляже открылся портал, из которого первыми вышли оба телохранителя старого мага.

— Привет, Риккардо. — обратилась оракул к одному из них.

— И тебе не хворать, Ирис.

— Хочешь развлечься? Заодно свои деньги отработаешь.

Паладин фехтовал невероятно технично, и все его именитые учителя за весь бой так и не нашли бы, к чему придраться. Шлем и тяжелые доспехи почти не мешали посланцу богов, и был он чудовищно вынослив, нанося по противнику резкие удары своим длинным мечом. Телохранитель Гильдии, долгое время бивший баклуши в замке, уже через две минуты боя выглядел запыхавшимся. Но фехтовал он божественно, заходя с боков неповоротливого врага и отражая его удары собственным мечом или пластично уклоняясь, поскольку знал все приемы, использованные паладином, досконально, и вдобавок оказался фехтовальщиком прирожденным и талантливым. Не раз и не два паладин проворонивал после своих неистовых атак серии ударов, заканчивающиеся неизменно звоном меча телохранителя о сочленения черных доспехов, и те, несмотря на высокое качество, допустили несколько ранений своего хозяина. Паладин повысил темп боя в надежде утомить своего противника прежде, чем сам потеряет слишком много крови, но от его неистового напора кровотечение усилилось. Бой, казалось ему, все еще не был проигран, ведь стоило бездоспешному допустить хоть одну ошибку… впрочем, минутой спустя промах допустил он сам, сделав неловкий удар из неудобного для себя положения, посчитав, что противник наконец-то открылся. Выбитый из рук меч звякнул о камни. Гарнизонные солдаты, обеспечивающие своему новоявленному командиру моральную поддержку, заголосили, обсуждая бой. Видно было, что мнения разделились, и за паладина, заставившего их покинуть насиженное место, болели далеко не все.

— Сдаюсь, вы победили. Риккардо, кажется?..

— Он самый, папаша. Он самый. — хрипя натруженными легкими, произнес телохранитель.

— Вы не тот ли Риккардо Антариус, который…

— Да, да. Фехтую я неплохо, выиграл парочку турниров.

— Но почему такой человек, как вы…

— Контракт с Гильдией. Они платили за мое обучение, а я до сих пор отрабатываю. Ну тупой я, все призовые просаживаю, играя в рулетку…

— Ну что ж, отработали вы на славу. Можете возвращаться к вашим друзьям, вы вольны идти, куда вздумается. Прошу меня простить, но моя нога требует срочной перевязки, да и другие раны тоже…

— Они мне не друзья. Сомневаюсь, что кроме Ирис кто-то помнит мое имя. Глаза б мои их всех не видели.

Используемый для охраны ящиков и надзора за вороватыми слугами чемпион фехтовальных турниров грязно выругался, отсалютовал паладину и, по-прежнему тяжело дыша, вернулся к коллеге. Теперь на него уже даже вампирша не посмотрела, как на пустое место, пробубнив про себя:

— Хороший бой, пища. Хороший бой.

Впереди по бескрайнему дну высохшего океана в Землях Хаоса шел Тизиан. Сапоги старика методично поднимали пыль там, где когда-то царила морская жизнь. Все, кроме Моринии, давно устали физически, но ныла только она одна, жалуясь, что так и не попробовала кровушки.

— Да успокойся ты. Можешь меня покусать. — сказал ей Жалкий, не выдержав.

— Я не покусать хочу.

— А что тогда?

— Кровавый Пир. Идеально подходит к скоплениям врагов. Вроде тех солдат, что ушли живыми и здоровыми.

— Боюсь даже спрашивать, что это такое.

— А, так это когда старый вампир буквально вырывает всю имеющуюся кровь из жил своих жертв, и собирает ее в ком, висящий в воздухе. Мерзкое зрелище после этого остается. Тела как будто…

— Я же сказал, что не хочу этого знать. — прервал Тизиана Жалкий.

— Ты сказал, что боишься спрашивать, а не что не хочешь знать. В следующий раз выражайся яснее.

Жалкий немного помолчал, затем не выдержал:

— Мори…

— А?

— Ты почему с такими наклонностями до сих пор нас всех не перебила одной прекрасной ночью спящими?

— С чего бы мне это делать? Глупый вопрос. Вы ж мои друзья.

— Но ты остаешься… ну…

— Где остаюсь?

— Не где, а кем!

— Вампиром?

— Да. Вампиром, причем очень жестоким.

— Разве? Чего я натворила-то?

— Ничего. Но в другом месте и в другое время ты можешь натворить таких дел, что…

По щекам Моринии внезапно потекли слезы.

— Вот и Атре говорит то же самое. Никто в меня не верит. А я ведь просто говорю о том, чего мне хочется. Я лишь болтала, понимаешь, болванский братик? Не виновата я в том, что маньячка. Я сдерживаюсь — вот все, что я могу с этим сделать. Я уже тысяч пять лет как сдерживаюсь. А вы… вы все…

Жалкий остановился, так что бредущая позади плачущая вампирша уткнулась сослепу в его спину. И обнял за плечи. Несмотря на обиду, Мориния вырываться не стала.

— Извини, Мори. Виноват. Наверное, я и правда болван. Больше не буду поднимать эту тему. Мир?

Мориния вытерла слезы.

— Сердиться будешь — себе дороже. Мир.