— Ну как, вам лучше? Успокоились?

— Да, спасибо.

— Тогда приступим?

Жалкий сидел в лучшем ресторане Старого Иданура и вспоминал посиделки с друзьями-учеными, устраиваемые в его старой версии. Интерьер, естественно, поменялся, как и внутренняя расстановка стен, но название было тем же, и божеству уходить не хотелось, хоть оно и успело насытиться.

Внезапно мимо него прошла отчаянно рыдающая девочка лет 12…14 с кошачьими ушками и хвостиком. Сквозь обильные слезы она не заметила, как ударилась о стул Жалкого мизинцем в обутой в сандалии ступне.

— Няяяяяяяяяяяя! — послышался полный вселенской скорби крик, и девочка присела на корточки от боли.

— У тебя ушки настоящие. Ишь как поникли.

— Мя это зняю. Кяк больня, кяк плохя…

— Почему ты плакала?

— Мня получиля от хязяиня местняю деняжку. А тут яе не принямяют!

— Слишком низкий номинал, наверное. Тут бомжатник, конечно, но сам мир высокоразвитый.

— Нячего ня зняю. Говоррят, A-кррядиты ня принямяют.

— Ну естественно, за A-кредиты планеты покупают, а не еду.

— Ня вязет тяк ня вязет. Ну, пошля мя.

Девочка вытерла слезы и выпрямилась.

— А чего ты бы хотела покушать?

— Рыбки.

— Садись. Меня, надеюсь, никто из твоих знакомых не будет избивать по подозрению в педофилии?

— Мя тут одня. Будяшь пррястявять — я тябя сяма побью. Но вот рыбки… рыбки можня.

— Вкусня. Рыбка недявно была живяя, тяк что вкусня втройне.

— Да, должна быть свежей. Хотя я не пробовал, не знаю.

— Ты ня понял. Мясо няших рыбок выррящивают в специмяльных чанях. Ня хятят някого обяжать. А эта пляскалась в вядичке.

— И червяков кушала.

— Чярвяков? Это плохя. Мя не любит чярвей. Но мя хищняца, мя мячтала о жявой рыбке.

— А нормально ты говорить можешь?

— Мягу. Я все мягу. Но токя есля хязяин прикяжет.

— А по своей воле? И так, чтобы было не мило, а по-человечески.

— Ня зняю. Ня пробовяла, и пробовять ня хочу. Я и тяк очень пляхая, дярусь, рыбку схомячила. И мысля в гяляве стрряшная, но мя ее ня скажу.

— Давай я тебе еще рыбки, а ты скажешь, о чем думаешь.

— Дявай. Мысля в обмен ня рыбку — это спррявядливя. Для мяня спрравядливя, ня для тябя.

Жалкий подозвал официанта, и заказал Оми сразу две порции фаршированной рыбы.

— Говори теперь, что за страшная мысль.

— Рыбки еще нет, но ладня. Ты ня хязяин, но мя подумала, что мя может дять сябя пяглядить.

— Ну, у тебя милые ушки, и голову ты недавно мыла. Я бы погладил, но боюсь, общество меня не поймет.

— Плявять на общяство, но тяких мысляй у мяня вообще ня должно быть! Я бррякованняя, получяятся.

— И что с тобой сделают?

— Ня зняю.

— Но тебя ведь не отправят на утилизацию или что-то вроде того?

— Ты чяго? Ты мяньяк кякой-то, такоя выдял!

— Тогда что ты так переживаешь?

— Хязяин если узняет, что я бррякованняя, перрястнет тяк сильня любить.

— Он с тобой хорошо обращается? Ты родилась такой или тебя изменили уже после рождения?

— Родялясь. Хязяин толькя один рряз поступил плохя — отпррявил мяня дррятся, а я тягдя бяялась, что ня побядю. Но вы все сплошняком слябые и глупяе, и хязяин это хорряшо знял. И знял, что мяне понррявится дрряться.

— А он… ну…

— Чяво ты? Задявяй вопрос нярмальня.

— Даже не знаю. Если он этого не делал, вопрос тебя может шокировать. И ты подумаешь обо мне плохо.

— Он мяня обнямает, дергяет за уши, нарряжает в плятьица, которряе часто сам шьет, деляет мня пррячески… И это все. Если бы он был плохим человеком, мне было бы проще это все воспринимать. Погладь меня. Я не хочу вечно жить вот так, хотя его очень люблю, и не просто потому, что мне так положено. Он хороший хозяин, и разрешает мне то, чего не разрешают моим менее везучим сестричкам по несчастью. — поток слов прорвал мысленный блок Оми, и вылился на Жалкого.

— Ишь.

— И это все, что ты скажешь? Я страшные вещи делаю сейчас. Но он мяня… меня поймет. Наверное.

— Хорошо, но что ты собираешься дальше делать?

— Погладь меня, сука!

— Незачем было ругаться.

Жалкий повел ладонью по затылку кошкодевочки, нащупал одно из ушек и нежно помял его в пальцах. Затей осторожно погладил сверху вниз, начиная с верхушки уха. Оми громко замурлыкала.

— Не обращай внимания, гладь дальше.

— Не хочу, на нас уже люди посматривают. Ты милаха, но есть определенные пределы приличий…

— Ладно.

— Что теперь будешь делать? Сбежишь?

— Ты что? Я разговаривала с незнакомцами без приказа, ела рыбу, которая когда-то была живой, самовольно перешла на нормальную речь, дала себя погладить постороннему. Я — чудовище, подлый неблагодарный монстр, но, как ты сам сказал, всему есть свои пределы. Покушаю еще рыбки и вернусь к хозяину.

— Я промолчу.

— Чего уж там, говори. О, рыбку несут…

— Тебе же будет лучше, если я ничего не скажу.

— Говори же.

— Это твой хозяин — монстр, раз так сильно ограничивает разумное существо.

— Хозяин как раз парень что надо, тут ты не прав. Эти ограничения заложены при создании меня и мириад моих сестер и кузин. У меня просто крыша съехала от поединков, вот я и… Ладно, приятного мне аппетита. Как пользоваться вилкой и ножом? В какие руки их принято ложить?

Быстро покушав, Оми поднялась со своего стула:

— Ладно, бывай здоров. Спасибо за рыбку. Если тебе срочно понадобится кому-то навалять по первое число, зови меня вслух.

— Да кому ты навалять-то сможешь?

— Кому угодно. Буквально. Код — Омимилаяомизеро.

— Хочешь сказать, что если я произнесу этот бред, ты появишься?

— Таковы объективные законы реальности наших обеих мультивселенных. Произносишь личный код — появляется настроенный на него маскот-слуга. Я как раз из таких. И я не должна была его говорить постороннему, гореть мне за это в аду. Но твоя рыбка была уж очень вкусная.

— Абсолютная власть! — засмеялся старик, превратив огромный камень в расплавленную лужу.

— Не вижу разницы с твоими предыдущими заклинаниями.

— Я его не готовил заранее, вот в чем основная разница. Я просто представил нужную последовательность рун, и выпустил из своих чертовых рук!

— Ну, поздравляю тогда. Но камень был ни в чем не виноват.

— Нужно было проверить, насколько мои заклинания стали сильнее с рангом красный-1. И Ирис говорит, что зависимость усилений способностей от увеличения ранга не прямая, а резко растет с каждым новым цветом. Каждый охотник… оранжевый ранг даст мне силы, способные потягаться с любым богом. Мы должны немедленно отправиться туда, где есть нужные для этого кураторы. Я настаиваю!

— Нет у тебя чувства меры совсем. Ты резко усилил свое могущество, и тут же хочешь еще силы.

— Но красный ранг — вообще не для магов, а для ничтожеств, которые…

— Да, да.

— Отведи меня в ближайший магический мир.

— И ждать тебя там неделю, пока тебя испытывают такие же, как ты бородачи?

— Ирис, сколько…

— Сам тест и разговор займет от силы час.

— Ну вот видишь, Жалкий!

— Но в целом мы задержимся надолго.

— Тогда пойдем в другой мир, где задержимся мало!

— А мы везде будем мешкать, в любом варианте. Нигде не получится просто прийти и сдать тест.

— Арррр. Ну что вам стоит…

— Жалкий против задерживаться, и я тоже. Но у тебя есть в замке универсальный портал, и ты теперь умеешь создавать двери в другие миры. Так и займись сам своими проблемами.

— И займусь. Но мы ведь бросили замок…

— Да, потому что боялись реакции богов. А она оказалась совершенно вялой и неопасной. Возвращаемся, с дикарями как-нибудь справимся. Это неправильно — беспокоить Атре и устраивать в ее доме наше логово.

— А это еще почему?

— Она внутренне очень переживает, когда видит большое количество народу. И она просила Мори, что если та и будет устраивать вечеринки в особняке, то будет их проводить только в узком кругу друзей или по весомому поводу. Так что…