После я много работала с одним человеком, который помог мне обдумать мою жизнь, то, что произошло, то, что следовало сделать, чтобы не стать жертвой подобных обстоятельств. Постоянно всплывало одно слово: уважение. Она говорила мне, что, принимая в жизни любые решения, нужно исходить из уважения к себе, и когда это уважение оказывается под ударом, мы должны сделать все возможное, чтобы его сохранить.

Сколько женщин и сегодня живут, не уважая себя, допуская, чтобы их ни в грош не ставили их сожители или начальники — ежедневно, дома и на работе. Сколько женщин стараются изо всех сил, из кожи вон лезут, чтобы понравиться мужу, который однажды их покорил, но забыл, что „однажды“ не означает „навсегда“, и то, что он считает своей неотъемлемой собственностью, может быть полностью пересмотрено, если только эти женщины потребуют уважения к себе. Но они боятся быть брошенными, остаться одинокими, потому что для большинства одиночество невыносимо. Одиночество — это пустота, это смерть. Сколько женщин пластаются морскими звездами в постели, потому что считают, что супружеский долг — это обязательство перед мужчиной, если тому приспичит удовлетворить естественную надобность, даже если сами не испытывают никакого желания, потому что месье грубо с ними разговаривает или забывает сказать, что они для него важны. Они раздвигают ноги ради покоя. Они думают, что делают как лучше, но далеки, очень далеки от уважения к себе.

Бывают и мужчины, которые проходят через такое же унижение. Их намного меньше, потому что человеческая природа так устроена, что чаще самец доминирует над самкой, а исключения лишь подтверждают правило, но все же такие есть, и их жаль не меньше. Хотя они реже прикидываются морской звездой. Уже кое-что.

Я пыталась открыть тебе глаза, но ничего нельзя было сделать. Ты была неспособна услышать. Тебя закрутил вихрь. Можно протянуть руку и помочь другому выбраться, если он так решил, но нельзя заставить его решиться, особенно при шквальном ветре. Мне было очень тяжело смотреть, как тебя несет в бездну, и чувствовать, что я не способна тебя удержать. А потом — Селестина. Твоя борьба, чтобы обрести ее, и несчастный случай, из-за которого ты ее потеряла. И твой уход. Я испытывала и грусть, и облегчение. Грусть от того, что эта крошка ушла в лимб[42], и облегчение оттого, что ушла ты. Ничто не бывает случайно, и я надеюсь, что в один прекрасный день ты увидишь во всем этом смысл. Хотя я знаю, как это трудно.

А потом появился Ромео с твоим письмом, вопросами и яростным желанием отыскать тебя. И в тот момент я осознала, что вот он, ангел из твоей песни… У него к тебе искреннее чувство. У меня камень с души свалился. Я поняла, что теперь могу уйти, что оставляю тебя под надежной защитой, потому что в его глазах была решимость. Он больше не выпустит твою руку.

Некоторое время назад мы с Жаном приняли решение уйти, но мне нужна была уверенность, что я могу тебя оставить, что ты в безопасности и покое.

Жан дал мне возможность прочувствовать то, чего не было у нас с Пьером, ведь на этот раз оба мы были свободны — свободны стать парой, свободны в наших отношениях с обществом. В нашем возрасте кто мог бы нам что-либо запретить? Возможно, эта свобода только усилила счастье нашей встречи. Но у Жана рак крови. Он слабеет с каждым днем. Он отказывается от лечения, от химиотерапии и госпитализации. Он хочет, в его возрасте, чтобы от него отстали и дали ему пожить пусть меньше, но полной жизнью. А еще он хочет сам выбрать момент, когда поставит точку — до того, как будет не в силах прекратить страдания, поскольку никто другой для него этого делать не станет.

А я не могу остаться и не последовать за ним. Он — моя весна, и у меня не хватает мужества противостоять зиме. В одиночку противостоять старости, постепенно деградировать, чтобы в конце концов уподобиться этим женщинам, которые ни на что не похожи: они вывернулись внутрь, как снятый носок, словно хотят вновь обратиться в скопище изначальных молекул. Это начинается со рта, куда больше не лезет вставная челюсть, с ввалившихся губ, потом спина сгибается все больше и больше, а все члены скрючиваются, пока ты не принимаешь позу зародыша, чтобы вернуться туда, откуда появилась. Кожа спадает с костей, как белье, которое развесили сушиться на веревке. И чувство собственного достоинства, которое угасает, как и прочие пять чувств. Нет, правда, я так не могу.

Этой ночью мы уйдем, унося с собой наше достоинство, потому что мы оба дорожим им, и никто не сумеет отнять его у нас. Я знаю, ты поймешь, потому что чувствуешь, что так для меня лучше. Если тебе будет меня не хватать, пошли мне радугу любви — ведь ты так хорошо научилась это делать. Научишься посылать двойную, Селестине и мне, мы же будем недалеко друг от друга и примем ее вместе.

Я знаю, чувствую, я смакую твой новый уход. Ромео чудесный мальчик. Он здесь, твой ангел, уходи с ним, прошу тебя. Пусть даже сейчас тебе это не очевидно. Даже если тебе кажется, что еще слишком рано, и хочется побыть в отдалении от мужчин. Прими его, мягко, постепенно и ты научишься любить его. Ты к нему крепко привязалась и в первый раз, так что почва благодатная.

У меня к тебе одна просьба. Незаполненный пробел. То, что я так и не смогла сделать, но хотела всей душой. Если сможешь, если захочешь, очень прошу, съезди в Брест, на мост самоубийц, и брось с моста горсть розовых лепестков как символ всех душ, которых принял Пьер, и одну белую розу — для него. На вокзальном перроне он всегда дарил мне белые розы, потому что знал, как я их люблю.

И еще об одном я хотела тебя попросить — я знаю, что со своей стороны Жан попросил об этом Ромео и Ванессу: мы хотели бы, чтобы нас сожгли вместе, а потом чтобы пепел развеяли по ветру в том месте, которое вы по общему согласию выберете.

Жан ждет меня, все готово. Как говорят молодые: и нечего бояться[43]. Только что один из нас выживет. Но мы все сделали, чтобы этого избежать.

Я не покидаю тебя, моя милая Джульетта, я только временно оставалась на этой земле, все мы здесь только временно, и неплохо бы об этом помнить, чтобы не утерять должного смирения. Я не покидаю тебя, потому что уношу тебя с собой в душе и в сердце, ведь я люблю тебя, как редко случается любить.

Я уверена: жизни учишься всю свою жизнь. Думаю, даже умирая, все еще учишься жизни.

Обещай мне всегда уважать себя и требовать уважения от других, жить в радости и избегать того, что не приносит тебе добра. Попроси Ромео защищать тебя, он сумеет, а тебе это нужно. Но защищай себя и сама. Чувствительным людям всегда нужен надежный щит.

Поцелуй Ванессу и позаботься о ней. Я смогла узнать ее получше, эту хрупкую маленькую гусеницу, и ее метаморфоза была поистине потрясающей. Этой девочке просто было нужно, чтобы ее любил другой мужчина, не только ее брат. Нам всем необходима уверенность, что нас любят по-настоящему, признавая наши достоинства и не глядя на недостатки. Это позволяет расцвести без страха и без оглядки на чужие суждения.

Вам предстоит еще столько всего пережить и испытать. Мы проживем это вместе с вами — издалека, но вместе.

Люблю тебя,

Когда Ромео сказал мне в машине, что мы должны вернуться оба, потому что Малу тоже умерла, я не поняла, как такое возможно. Неужели любовь может вынудить смерть забрать обоих, чтобы избавить их от разлуки? И тогда он объяснил, что Жан и Малу оказались сильнее смерти, потому что сами приняли решение перед ее лицом.

На обратной дороге мы почти не разговаривали. У него в машине было множество записей Жака Бреля, и мы их прослушали минимум два раза. Я сосредоточилась на словах, замечательных словах, которые так чудесно говорили о жизни, о смерти, о любви. О главных человеческих вопросах, по сути. Все проблемы этого мира вертятся вокруг них. Я не плакала, я не хотела плакать, пока не пойму, что произошло. Я только знала, что в доме престарелых для меня оставлено письмо. А еще я только что растворила свою тоску в необъятности озера, так что на целый корпус опередила следующее горе.