Она села на место под вялую морось аплодисментов.

— Спасибо, Грымза, очень мило, — сказала Чепухинда. — А теперь, думаю, пора перейти к обсуждению важных дел. И давайте покороче, потому что я лично мечтаю поскорей вернуться домой и выпить чего-нибудь горяченького с лимоном.

— Вам на что жаловаться, Чепухинда, не пойму, — просопела Шельма, — Говоришь, что нам нельзя колдовать погоду, а сама всегда ходишь в сухом облачке. Небось ни разу под дождем не мокла.

— Это потому что я предводительница, — сказала Чепухинда. — А предводительницы делают, что им вздумается. Хотела бы я сейчас потолковать с нашей пропавшей казначейшей. Ей велено было принести шабашные сбережения, чтобы я их пересчитала. Кто-нибудь видел на днях Пачкулю?

Все посмотрели на Шельму, как-никак она лучшая подруга Пачкули. Время от времени.

— На меня не смотрите, — пожала плечами Шельма. — Я с гриппом лежала вообще-то.

— Ну, так видел кто Пачкулю или нет? — спросила Чепухинда.

Оказалось, в последние пару дней Пачкулю никто не встречал. Что странно, потому что обычно от нее не продохнуть, особенно когда пора обедать — а также завтракать и ужинать.

— Хммм, — промычала Чепухинда. — Это настораживает. Будем надеяться, наши сбережения в целости и сохранности. Хорошо, перейдем к следующему вопросу. Кто-нибудь хочет что-нибудь обсудить? Новые заклинания? Рецепты? Вязание? Лекарства от простуды? Может, кто-нибудь надавал гоблинам тумаков? Нет? Батюшки, месяцок и впрямь выдался небогатым на события. Что с вами, девочки? Вы ведьмы или кто?

— Не знаю, как остальные, но мы с Барри так расхворались, что ни до чего, — проворчала Чесотка.

— Она дело толкует, Чепухинда, — согласилась Макабра. — Мы все не в форме, ясен пень. Устали жутко. А коль ты уставшая, колдовать не слишком-то выходит. Мало того, что сопли в зелье капают…

Но договорить она не успела — дверь вдруг распахнулась, и в комнату ворвался шквал ледяного ветра и дождя, а также знакомый запашок. Несколько свечей погасло, Чепухиндин журнал сдуло со стола. Стервятник Барри не удержался на спинке стула и рухнул на пол, крепко приложившись головой.

— Всем привет, простите за опоздание! — раздался бодрый голос. — Начинайте сборище, Чепухинда, не ждите меня! Хьюго, можешь вылезать. Мы на месте.

И вошла Пачкуля. С ее лохмотьев капало, за ней тянулись грязные следы. Из ее кармана показались две розовые лапки, а затем и маленькая пушистая голова Хьюго. Хомяк увидел Дадли и немедленно показал ему язык. Дадли весь напрягся и запустил когти в Шельмины коленки.

— Полегче, Дадли, дорогуша, — сказала Шельма, чуть поморщившись. — Мамочке больно.

— Ты вообще что о себе думаешь, Пачкуля? — строго вопросила Чепухинда. Пачкуля уже вытаскивала себе стул. — Я специально просила тебя прийти пораньше, чтобы я могла пересчитать шабашные сбережения.

— Ну да, — сказала Пачкуля. — Ну да. Сбережения.

— Именно. Полагаю, они у тебя с собой?

— Как бы это сказать, — протянула Пачкуля. — Честно говоря, Чепухинда, тут есть одна маленькая проблемка.

— Что еще за проблемка? Ты же не хочешь сказать, что забыла копилку дома.

— Не совсем чтоб забыла.

— Потеряла? Ты же не потеряла все наши деньги, правда?

— Не вполне. Скорее — потратила, — призналась Пачкуля и торопливо добавила: — Без паники, Чепухинда, не на себя, на общее благо. На весь шабаш!

— Потратила? — дрожащим голосом повторила Чепухинда, хватаясь за сердце. — Потратила? Все наши деньги?

— Вроде того. Но вы очумеете, когда узнаете, на что я их потратила. Взгляните! Вы будете вне себя от восторга.

И театральным жестом Пачкуля извлекла из-под кофты брошюру и триумфально выложила ее на стол, прямо под нос Чепухинде.

— Мы, — объявила она, — едем в отпуск!

— Грязьеводск, — медленно произнесла Чепухинда, через очки для чтения вглядываясь в глянцевую брошюру, на которой резвились баньши-купальщицы. — Веселые развлечения и очарование старины! Окунитесь в особое отпускное волшебство! Что это значит, Пачкуля?

— Это то самое место, — сказала Пачкуля. — Куда мы едем. Мы проведем семь беззаботных, солнечных дней в чудесном Грязьеводске! Все устроено. Я обо всем договорилась. Да, я потратила шабашные сбережения и, да, знаю, что следовало сначала спросить вас, Чепухинда, но я не сомневалась, что вы все скажете мне спасибо. Вы посмотрите на шабаш! Это ж форменный лазарет! Если нам что и поможет, так это отпуск. Не согласны? — обратилась она к остальным ведьмам.

Лазарет молча таращился на Пачкулю. Ведьмы даже кашлять не могли от потрясения.

— Отпуск? — сказала Грымза, точно пробуя слово на вкус. — Мы — в отпуск?

— Мы. В отпуск, — подтвердила Пачкуля. — Чудесный отпуск на солнышке.

— Но мы ж это, того самого, ведьмы. Нам не полагается любить солнце. Нам полагается любить выжженные степи и сырые пещеры, — парировала Макабра-Кадабра, известная сторонница традиций.

— Но вот мороженое ты же любишь? — спросила хитрая Пачкуля.

Макабра нехотя согласилась, что да, мороженое она любит. Особенно со вкусом овсянки.

— Что ж, морской воздух несомненно весьма эффективен для предотвращения инфекционных осложнений, — сказала Грымза. Она не упускала повода вставить всякие длинные, сложные слова.

— Именно! — воскликнула Пачкуля. Она ни слова не поняла из этой белиберды, но, похоже, Грымза на ее стороне.

— Тут написано, что там куча прудов, в которых водятся студенистые твари с ножками, — сообщила Крысоловка, читавшая буклет через Чепухиндино плечо, и ткнула в страницу пальцем.

— Вот видите, это еще и познавательный отпуск! — с энтузиазмом завопила Пачкуля. — Я знала, что тебе понравится, Крысоловка, ты же фанат всяких мерзких форм жизни. А еще там есть пирс, «Зеркальная комната», «Дом с привидениями» и всякое такое. И кукольный театр, и часовой гольф. Так, э-э, что скажете, Чепухинда?

Чепухинда, все это время изучавшая брошюру, наконец подняла глаза.

— Казначей из тебя паршивый, Пачкуля, — изрекла она сурово. — Ты не имела права тратить общественные сбережения. Прежде чем что-нибудь купить, мы должны проголосовать, а потом я сама принимаю решение и трачу деньги, на что захочу. Так написано в Своде Бесшабашных Законов. По-хорошему, надо бы исключить тебя из шабаша. За растрату средств.

Ведьмы дружно ахнули. Исключение из шабаша! Страшнее наказания не бывает. Дадли воодушевился и привстал. Если Пачкулю исключат — прощай, наглый хомяк, здравствуй, пост вожака ведьминых помощников, принадлежащий ему, Дадли, по праву. О радость! О боги рыбьих голов и крабовых палочек, неужели это правда?

— С другой стороны… — Чепухинда выдержала паузу. — С другой стороны, мне двести с лишним лет. Пора передохнуть. Проведем голосование. Все, кто за отпуск, скажите «за».

— За! — раздался громогласный ответ.

— Принято большинством голосов. Пачкуля, тебе повезло.

— Секундочку, — встряла Грымза. — А как же наши хворые подруги?

— В каком смысле? — спросила Чепухинда.

— Они же не голосовали, а у нас как-никак демократический шабаш.

— Только когда мне угодно, — твердо сказала Чепухинда. — Я решила: едем в отпуск.

Ведьмы возликовали. Дадли с гримасой отвращения спрыгнул с хозяйкиных колен и отправился дуться под стол.

— Меня вот только этот, как бишь его, автобус смущает, — пожаловалась Макабра. — Почему нельзя нормально на метлах полететь?

— Ну какой же это тогда отпуск! — заспорила Пачкуля. — Кто летает в отпуск на метле? Да над нами все смеяться будут. Ну и просто ради разнообразия — почему не прокатиться на автобусе? Будем петь песни и есть бутерброды.

— Где мы будем жить? — поинтересовалась Крысоловка.

— Я забронировала нам прелестную семейную виллу с чудесным видом на море. Называется «Вид на океан». Хозяйка — миссис Молотофф.