- Нет уж. Ладно, давай, спрашивай.

Гувер со злодейским видом потерла ладони. Вот уже неделю они с Мак-Гинти играли в шахматы. Гувер, по своему обыкновению, сначала попробовала изобразить начинающую и нарочно путала фигуры и ходы, но с Мак-Гинти этот номер не прошел. Играть с ним оказалось весьма интересно, он знал великое множество комбинаций и веселых историй про шахматистов. И под каждый ход у него была своя метафора. Особенно много он говорил про короля и королеву, офицеров и слонов. Гувер в ответ показывала ему язык и корчила рожи, чем иногда выводила невозмутимого злодея из себя. Проигравший должен был честно отвечать на вопрос. Так Гувер уже знала, что больше всего Мак-Гинти любит батончик Nuts, бразильский кофе, туалетную воду J"adore от Dior, группу Blackmore's night, поэта Вордсворта, первый раз поцеловался в десять лет с пятнадцатилетней соседкой и был квотербеком в школьной команде по американскому футболу.

Гувер, в свою очередь, пришлось рассказывать, что она больше всего на данный момент любит группу Within Temptation, знает семнадцать языков, включая мертвые, никогда не красила волосы, не целовалась, не любит запах кокоса и конфеты и всю жизнь мечтала попасть на концерт Black Sabbath.

- Расскажи про свою Родину.

Мак-Гинти тяжело вздохнул. То, что он родился не в Штатах, Гувер знала, но на этом ее знание кончалось.

- Я родился в Норвегии.

- Правда? Совсем не похож. Ты тогда высокий должен быть, со светлыми волосами, синеглазый...

- С обветренным лицом и капитаном драккара. - Продолжил Мак-Гинти. - В каком веке ты застряла? А что за намеки насчет высокого?

Трой встал во весь свой немаленький рост и нахально подмигнул Гувер. Он был стройный, хоть и не слабый, а вынужденная диета сделала его еще стройней.

- Рассказывай дальше давай.

- Что конкретно? Я родился не в городе. У отца... у меня был маленький домик посреди леса. Мы жили одни. Первое, что я помню, это блеск снега сквозь окно. Синие, красные, желтые искорки. И треск огня в камине. И никого вокруг, ни души, словно ты один в этом мире. И нет ни Бога, ни Дьявола, а есть только бесконечные фьорды, деревья и бег на лыжах, срывая дыхание, для того, чтобы принести жертву Ноку. Мы все там были язычниками. Мне рассказывали, что когда я был маленьким, я болел, и ко мне приходила Сигне-кьяерринг, лечить меня от рахита.

- Помогло?

- Помогло. - Усмехнулся Мак-Гинти. - Так что в них я верил больше. Но больше, чем в них - в себя. Кому еще верить, когда проваливаешься в полынью, а вокруг ни единого человека на мили вокруг, чтобы помочь? И только пушистый снег осыпается с игольчатых лап, нависших над водой. В юности я только и мечтал, чтобы увидеть Аасгаардсрейю, и занять место среди ее всадников. А потом... потом пришлось покинуть это место и переехать жить... в другое место.

- Ты не договариваешь. - Упрекнула его Гувер.

- Я ответил на вопрос.

- А почему у тебя шотландское имя?

- А почему у тебя имя испанского футболиста?

- Ладно. - Пообещала Гувер, собирая шахматы. - В следующий раз ты не отвертишься.

Она забежала к себе в отсек и достала фальшивый пропуск в костюмерную. Каждый год Фантом устраивал новичкам посвящение, веселое или злобное, в зависимости от настроения. Попытки пресечь издевательства над молодыми курсантами ни к чему не приводили.

Гувер не успела, ее опередил Питер Грин, сейчас мало на себя похожий. Ради важного события он выкрасил волосы в ярко-зеленый цвет, одел рваные штаны со следами крови и нарисовал на груди пару жутких шрамов, эффектно открываемых черной майкой. Мрачная готичная Гувер хмуро кивнула ему от двери длинными черными волосами и изобразила нечто вроде улыбки кроваво-красными губами.

Первокурсники, еще затянутые на все пуговицы, исполнительные, как овчарки, стройными рядами стояли наизготовку, преданно сверля стену полными служебного рвения взглядами. То, что дисциплина должна быть внутренней, а не внешней, они еще узнают, а пока... Пока Грин и Гувер переглянулись и сладко улыбнулись друг другу.

- Курсанты! - Голос Питера взлетел под потолок. - Приветствуем вас, курсанты, на лучшей антитеррористической базе страны! Вы многого достигли, но вы не остановитесь на этом. Меня зовут агент Гэртон, и мы с агентом Симмонс будем учить вас стрелять.

Гувер удовлетворенно кивнула. Буквально вчера она влезла в компьютер и перенесла время первого занятия с инструктором по стрельбе на час вперед, так что он сейчас не особенно торопился. Инструктора были каждый раз разные, кто-нибудь из многочисленных снайперов, специальных учителей на базе не держали, так что Гувер довелось присутствовать на паре лекций по профессиональной этике от Татьяны Михайлофф, на истории от Марии Кри и на философии от самого Кейджа. Винтовка инструктора лежала заранее подготовленная, чем бесстыжий Фантом и решил воспользоваться на этот раз.

Курсанты стрелять умели, но на Базе их все равно гоняли до седьмого пота. Значение имела не только точность выстрела, но и скорость, и положение, и стрессовая ситуация.

- В чем секрет удачной стрельбы? - Кисло вопросила Гувер, пялясь белыми контактными линзами на новичков. - Ну? Есть варианты?

- В меткости, мэм!

- Не вполне. Еще?

- В самодисциплине, мэм!

- Ближе, но не то.

- В душевном благородстве, мэм!

Грин уставился на Гувер, постаравшись сдержать хрюканье.

- Ну, это редко у кого получается. - Ухмыльнулась "агент Симмонс". - Все это не то. Главное при точном попадании - это суровое выражение лица.

- И клевый прикид. - Добавил "агент Гэртон".

- Вы еще не знаете, - серьезно сказала Гувер, - что все фильмы о военных действиях строго регламентируются правительством. В них все - правда. В них зашифрованы реальные знания, которые доступны только избранным. Так мы отыскиваем будущих агентов.

- Один из вас, вы не узнаете, кто, расшифровал код доступа в Пентагон, скрытый в фильме "Рэмбо: первая кровь"!

Курсанты, мигом растеряв всю выдержанность, принялись исподтишка оглядываться.

- Отличная работа. - Скупо похвалила Гувер. - Но не стоит зазнаваться.

- Итак, первое, что вы должны усвоить - суровое выражение лица. Попробуйте прямо сейчас.

Такого курсанты явно не ожидали. Но они знали, что попали на самую засекреченную базу в мире, подписывали обязательство о неразглашении и знали, что методы преподавания предстоят весьма экстравагантные. Они старательно принялись каменеть лицом, смущаясь и краснея.

- Больше, больше! - Подбадривали Гувер и Грин, едва не лопаясь от смеха. - Сильнее! Разбудите в себе внутреннего солдата! Война - не место для хохота! Почувствуйте суровость изнутри, и пусть она сама разливается на ваших лицах! Курсант, я сказала - суровое выражение лица, а не выражение "у меня запор"!

- Отлично. - Грин сделал знак Гувер, что он сейчас не выдержит, и его порвет от смеха.

- Перейдем к демонстрации. - Гувер подошла к винтовке. - Отлично, клевый прикид тоже есть.

- Мерд! - Прошептал Питер сквозь зубы.

- Чего? - Прошипела она, не разжимая губ.

- Винтовка!

- Что "винтовка"!

- Винтовка Дантона!

- Вот черт!

Дело принимало непростой оборот. Свою винтовку Дантон не позволял трогать никому, а уж тем более стрелять из нее. Рядом с винтовкой лежала счастливая куртка Дантона, в которой он проводил самые удачные свои операции. Но сбежать и опозорить Фантома Питер и Мерида не могли.

- Ладно. - Гувер еле заметно выдохнула. - Давай я. Я же все-таки девушка. Меня он не убьет.

- Только изнасилует.

- Заткнись, Пит!

Гувер надела куртку Джо, пахнущую порохом, дождями и сигаретным дымом. От старости она вытерлась и потеряла былой вид, но Дантон не променял бы ее и на стадо мотоциклов.

- Клевый прикид. - Питер отступил, демонстрируя курсантам Гувер. - Должен хорошо сидеть и быть удобным.