Едва тело перестало трансформироваться, Том буквально выскочил из воды мокрый, быстро находя в пещере свою одежду. Натянув первые попавшиеся штаны, Том не теряя времени побежал в родной город. Дорога до замка заняла не много времени, водяные часы не успели подняться даже на пол-ладони, когда он влетел сломя голову, открывая второе дыхание, в тронную залу. Он совсем не думал, что вбежав в парадные двери может столкнуться с отцом и матерью, которые в это время решали проблемы людей, восседая на высоких каменных тронах.

- Сын! Что ты здесь делаешь? Ты должен быть сейчас с Биллом! – Арина, увидев мокрого, полуголого сына, который, словно выжимая из себя последние силы, бежал через тронную залу, была не так удивлена, как возмущена. Стража ее мальчика не было рядом. – И где Густав? – женщина, звякнув многочисленными украшениями, поднялась с высокого каменного престола. Иссохший старец, который сидел на соседнем позолоченном стуле лишь утомленно окинул взглядом полуголого принца, вновь прикрывая морщинистые веки.

Арина – царица, прекрасная первая женщина-Альфа. Если бы не многослойная краска на лице и холодный презрительный прищур черных глаз, можно было бы увидеть поразительную схожесть между сыном и матерью. Он словно вышел из нее, повторяя лучшие черты лица.

Миреос – муж Арины. Порой даже Том задавался вопросом, как тот еще не покончил с собой. То, что о нем думают люди, то, как с ним обращается любимая, удивительно, что Миреос все еще как может держится. Миреос не давал повода для ревности Арины, ни разу он не сделал ничего, чтобы любимая с ним так похабно обращалась. Люди же города Альф, всего лишь видя отношения обожаемой царицы к мужу, под влиянием чужого обращения, так же презирали своего короля. Под влияние не попал только Том, он понимал, что обращение матери к отцу неправильное, но считал, что не имеет права вмешиваться в их отношения.

У царя Альф был Дар, но самому Миреосу, это скорее казалось проклятием. Дар превратился в его вечную болезнь. Под воздействием эмоций его физический возраст колебался от внешности младенца, до сморщенного как изюм старика. Он мог превратиться в маленького мальчика, когда был счастлив. Но стоило ему почувствовать моральную боль или обиду, он в тот же момент старел.

В час рождения сына Миреос был счастлив как никогда, единственное, что мешало ему трансформироваться в эмбриона и умереть, была беременность – период, когда у Омеги пропадают силы. Но, как только ему хотели дать на руки сына, чтобы закрепить связь с ребенком, Арина подхватила младенца за ножку, подозрительно осматривая орущего малыша. Миреос тогда заволновался, ожидая, когда любимая бросится к нему, обнимет и поблагодарит за наследника, за маленькое счастье. Но царица, сощурив глаза, спросила, ее ли это дитя.

Сколько лет он терпел ее оскорбления, сколько лет мирился со всем, пытался контролировать свои эмоции, но в тот момент эта короткая фраза превратила его в немощного старика, который едва мог дышать впавшей грудью. Как она могла подумать, что он отдался другому? Как она могла сомневаться в его любви? И почему все еще так больно? Почему он никак не примет как должное, что Арина жестокая, и такова ее натура?

И каждый день, из года в год он слушал от нее лишь обвинения в измене. Но, несмотря на то, что сына она не признавала своим, с удовольствием играла с крохой, учила мудростям правления, как ее учил отец. Так прошло пять лет, но и не многое изменилось, когда в лице маленького принца Арина увидела свои черты. Свои полные губы, свой тонкий курносый носик и высокие скулы. Но главным подтверждением верности Миреоса стало небольшое родимое пятнышко в форме звезды на плече, указывающее, что это ее сын. Ведь этот знак был еще у трех царей, он передался по линии Томеодоса от Альфы к Альфе.

В клане Бет уже давно не рождались дети со звездой - это указывало, что в роде Америдоса, в каком-то из поколений, была совершена измена. Ведь в отличие от Альф и Омег, они могли предать, физически при этом едва чувствуя разницу.

- Царица! Мама! Все потом, умоляю, – задыхаясь, Том едва выдавил из себя эту фразу, чувствуя, как грудь уже начинает нещадно гореть, а в боку ныть.

Арина непонимающе смотрела вслед убегающему сыну, как и люди, которые пришли жаловаться к своим правителям, о них Арина уже успела забыть. Тревога за сына, которая и раньше не покидала ее, возросла, но что она могла поделать?

Том с шумом ворвался в просторную залу, тут же облегченно вздыхая. На той высоте, где находилась отдаленная башня ученого, едва виднеясь в белых густых облаках, воздух был другим - легче, мягче. Это позволило Тому быстро отдышаться и вместе с этим осмотреть просторное помещение. Помимо стеллажа, как всегда беспорядочно заваленного старыми, потертыми фолиантами, многочисленных непонятных приспособлений, флаконов, трав разбросанных по полу тут и там, множества зажженных свечей, хотя день сегодня был и без того ясный, Том с изумлением оглядел новое приспособление Электра. Он и раньше видел металлический шар из невообразимого жидкого сплава, на небольшой каменной подставке, но сегодня этот шар сверкал всеми цветами, при этом не отбрасывая свечения, а словно поглощая уже имеющийся свет. Подойдя ближе, Том опасливо заглянул в него, видя множество светящихся точек. Их было безгранично много, и они сверкали, словно разбитые стеклышки, каждая своим светом.

- О! Том! – принц обернулся на оклик прибежавшего Электра. Несмотря на то, что старик был уже в глубочайшей старости, он не отличался сонливостью, медлительностью и глупостью. Скорее все было наоборот. С каждым годом Электр становился все подвижней и веселей. Даже его внешний вид: все старики носили либо серые, либо зеленые одежды, Электр же, как в молодости облачался в белые, хоть и весьма заношенные наряды, все еще надеясь встретить свою старушку. Том начинал подозревать, что старый проказник, что-то из своих открытий припрятал. – Том, усмотрел ли ты это?

- Да, - хоть Том и не понял, что он должен видеть, так как Электр часто говорил о своем, далеко не о том, о чем мог подумать простой парень.

- Момент запомни. Сейчас ты лицезришь счастливое будущее, - благоговейно произнес чудак, довольно поглаживая каменную подставку для светящего шара. – Как к Биллу съездил? – быстро поменял тему Электр. Но если бы другой растерялся, то Том уже давно привык к таким резким переменам разговора.

- Чисто гипотетически я все еще там. Билл сейчас в вещем сне. Я должен был также лечь набираться сил перед ночью Гармонии, но получил твое послание, – Том не упускал возможности держаться одной нужной сейчас темы.

- Как я тебе сказал, ты свадьбу отменил? – как бы между прочим поинтересовался старик, отворачиваясь и направляясь к стеллажам с книгами.