- Откуда мне-то знать?! - закономерно разозлился парень. – Мне плевать, как я выгляжу! Потому что себя не вижу! Понял?! Отвали от меня со своими предложениями! Я домой хочу.

- Может, ты останешься? – протянул я.

- Нет. Я сказал уже. Никогда и ни за что. Ненавижу, кретин, - русый отвернулся от меня, натягивая футболку на колени. Надо ему что-то на низ дать, а то ведь Аристарх придет. Еще подумает чего. Потому я снова взметнулся наверх, перерывая шкаф с одеждой и выуживая какие-то старые джинсы, что мне явно малы, хотя на Мире болтаться будут. Тогда еще ремень.

- На, одевайся, - сказал я ему, отдавая одежду. Он сперва недоверчиво протянул руку, схватил джинсы, ощупал ткань (не понимаю зачем, но ладно, как хочет) и только затем принялся надевать, чуть поморщившись от боли в лодыжке. Приподнялся, опираясь на диван и натягивая джинсы на задницу. И правда болтались – кулака бы два влезло между его худощавым телом и джинсами, - ремень тоже, - он молча принял и это, сам вставляя на ощупь в шлейки и застегивая. Правда, мимо нужной дырочки все равно промахивался, и пришлось мне самому застегивать, хоть дернулся он неслабо, что-то возмущенно пискнув.

- Расслабься, просто ремень, - ответил я. Самому непривычно КОМУ-ТО ремень застегивать. Пиздец, короче говоря. Мир затих, позволяя мне закончить дело, а только потом отскочил в сторону, зацепился за диван и полетел вниз, но я поймал его за пояс. Правда, тут же получил по башке за то, приготовьтесь, что пристаю к нему! Это я-то!

- Отпусти, - тихо произнес он, пытаясь вырваться. Наши «объятия» как-то долго продолжаются.

- Я, блять, спас тебя от синяков, - разозлиться – пара пустяков. Всегда был несдержанным. Тут же отпустил его, отчего он мигом повалился на диван, а я навис сверху, глядя в пустые глаза, - прекращай уже. Нельзя возненавидеть ТАК человека за один, сука, гребаный день! – я буквально выкрикнул ему это в лицо. – Хватит уже! Жутко-жутко, просто ужасно раздражает! Ну не такой же я урод, я же извинился!

- Отвали, - прохладным голосом ответил он, упираясь ладонью мне в грудь и глядя вперед, - слезь с меня, сейчас же. Я запросто могу подать на тебя в суд, хотя бы за насильственное удержание в квартире. Понял? Если сказал, что ненавижу – значит, можно. Ненавижу. Ненавижу-ненавижу-ненавижу. За то, что притащил, испугал, оскорбил, назвал педиком, возбудил, блять!.. – голос у него сорвался, а я удивленно подавился теми словами, что хотел произнести в противовес. Это еще и я виноват? Не он то есть сам, наглым образом, возбудился? Пиздец.

- Ты охренел? – тихим голосом спросил я, приближая лицо ближе и рассматривая его глаза. А у них радужка по краям темно-серая, а ближе к зрачку – почти прозрачно-белая, а сами зрачки не реагируют на свет; глаза совершенно не видят. Боже, как это страшно, наверное…

- Отодвинься, я же чувствую твое дыхание. Отстань, мне уже страшно даже. Я все равно тебя ненавижу, понял? – так же тихо повторил он, поджимая губы. Блять, ну и губы – тонкие, бесцветные, совершенно невыразительные, да еще и всегда чуть искривленные в недовольной гримасе или насмешке. У него все лицо совершенно неправильное, словно что-то не так, а я все не могу понять. То ли в губах дело, то ли в этих… глазах. Пугают они меня с первой встречи. – Чего молчишь? Отодвинься. Пугаешь.

- Я тебя возбудил? Какого хуя, спрашиваю? Какого хуя у тебя вообще встал?! – взбесился я. – Я не понимаю! Сам же говоришь, что не педик, а в то же время, блять, какого гребаного пиздеца я постоянно думаю о тебе, блять?! Сука, на-а-ахуй, как же бесишь! Весь такой из себя и так далее! Я тебя обидел? Я извинился! Извинялся сто раз! Почему ты такой злопамятный?! Меня, блять, впервые что-то так гложет! Я напился из-за тебя, блять. Из-за тебя, не просто так! И что ты мне заявляешь? Снова и снова? Что ненавидишь! Да сколько можно, сколько? Сука, еще и я виноват, что он возбудился… Да я, пиздец… Довел, - я наклонился окончательно, кусая его за губу и заставляя приоткрыть плотно сомкнутые губы, провел языком по зубам, врываясь в его рот и перекрывая доступ к кислороду. Руки по бокам от него уже дрожали от напряжения, а я жадно целовал Мира, несмотря на мычания и попытки укусить – у него уже губы кровоточили, когда я наконец оторвался и облизнулся. Сволочь, какая же сволочь. Я. Блять, что я сделал? Мир лежал подо мной, тихо всхлипывая и прикрывая слепые глаза, дрожа от пронзающего его ужаса. Ебать, я сам, в трезвом уме, поцеловал парня… Что теперь будет… Со мной, с ним, и как я вообще буду смотреть в пустые глаза?

Я наклонился снова, целуя в этот раз осторожнее, нежнее, словно извиняясь за первый раз, слизывая капли крови с его губ, в этот раз не углубляя поцелуй, а просто касаясь мягких тонких губ. Парень от испуга даже не сопротивлялся, изредка всхлипывая. А я все целовал и целовал, пока он не начал получать удовольствие – прикрыл глаза, словно понял, что я ничего делать не собираюсь, чуть расслабился, не переставая плакать – хорошо, что закрыл глаза: это пиздец как странно смотрелось, когда из пустых глаз катились слезы. Блять, блять, блять, что я творю?! Какого хуя не могу оттолкнуть самого себя от теплых губ?! Еба-а-а-ать, я мудак. Я окончательно и бесповоротно самый большой урод, какой есть на свете.

День третий - День N. Неделя пьянства.

Звонок в дверь заставил меня таки отстраниться. Я нехотя последний раз лизнул мягкие губы, поднялся, выходя из комнаты. Блять, он же не простит, никогда. Он же… Мир слишком злопамятный. Еба-а-ать, я поцеловал парня. Парня, мать вашу. К тому же слепого. Я до ужаса напугал слепого мальчишку и насильно поцеловал.

- А, Арчик, - протянул я как можно насмешливее, стараясь отвлечься от мыслей. Сейчас важно другое – не уронить себя в глазах этого придурка, потому что тогда я вообще не смогу себя за личность воспринимать. Да… уже не могу. Я урод, самый настоящий. Ну и ладно.

- Аристарх, - хмуро поправил брюнетик, заходя в квартиру с кейсом. Модные очки, пальто и кожаный кейс – пожалуй, мнение об этом человеке можно было составить сразу: просто козявка, что никому не важна, но пресмыкается перед вышестоящими. Перед отцом. Меня-то ни во что не ставит, считает, что папашка компанию не доверит.

- Арчик, - ласково повторил я, - раздевайся быстрее. Надо парня одного подстричь. Только… он слепой, потому осторожнее. Не смей его напугать.

- Да вы сами кого хочешь напугаете… - пробормотал брюнет, стягивая пальто – ну конечно, модный пиджачок. Я так и знал.

- Поговори еще тут, - огрызнулся я. Словно задел меня, ага. Просто блять, я же не настолько пугающий? Брюнет злобно зыркнул на меня, поднимая свой кейс и проходя в комнату, но я успел оттолкнуть его и зайти первым. Блять, лучше бы я этого не делал – Мирослав, что уже сполз с кровати вниз и сидел на полу, тихо всхлипывая, тут же дернулся в противоположную сторону, вжимаясь в стену рядом и тараща заплаканные пустые глаза. В ужасе. Даже без оттенков понятно, что он боится, до жути, до ужаса боится меня. Его бледное лицо, покрытое неравномерными красными пятнами, тут же исчезло в ладонях, а он взвыл. Аристарх, зашедший следом за мной, тихо охнул.