- А, так вы тот новичок! Ну, проходите, проходите! Вот сюда, - тетка цепко схватила меня за локоть, подталкивая в сторону коридора. Я лишь пожал плечами – ну, новичок так новичок, мне же легче воспользоваться чьим-то положением, раз я уже «принят». Женщина затащила меня в какой-то маленький кабинетик и велела ждать, пока не придет директор. Втиснувшись между столом и книжным шкафом на диванчик, я только что не разлегся на этом самом диване, снова доставая телефон. На часах уже было около двенадцати…
Директор соизволил явиться только тогда, когда я уже порядком утомился от скуки, слушая во всеуслышание музыку и рассматривая фотографии на стенах. Директором оказался пухлый мужичок в каких-то дряхлых очках с очень толстыми линзами, в потрепанном костюмчике и усталой физиономией, похожей на… мопса: маленькие глазки, отвисшие щеки. Стремный, решил я, выключая музыку и убирая ноги со спинки дивана.
- А, здравствуйте, извините-с за ожидание, - пробормотал он, вытирая маленькие руки от чего-то черного. Краска?
- Здрасьте, - отозвался я меланхолично, даже не стараясь произвести впечатление «хорошего мальчика».
- Вы бы это… чуть поуважительнее, - директор даже смутился, протягивая мне пухлую ладонь, - Александр Александрович, директор.
- Максим Иванов, - я пожал ладонь, что оказалась чуть влажной от пота – отвратительно. Только осознание того, что меня просто выгонят взашей, удержало меня от презрительной гримасы.
- А вы… записаны, как Николай Пенкин, - мужчина неподдельно удивился, беря в руки бумаги с резюме.
- У вас секретарша глуховата, таким негоже работать в Сообществе слепых, - я огорченно покачал головой.
- …и что вы уже работали несколько лет в Новгородском центре реабилитации, а сюда переехали, и… вам тридцать, - чем дальше он читал, тем больше удивлялся.
- Я хорошо сохранился. Знаете, у меня в семье все такие. Деду вон уже под сто, а все еще как и тридцать лет назад, бегает, - я умиленно смахнул невидимую слезу, - такой крепенький.
- А еще у вас жена…
- Ага, Наталья, золотко мое! – я возвел глаза к потолку. Дико хотелось расхохотаться.
- И трое детей.
- Четвертого сейчас носит, солнце мое. Представляете? На нескольких работах горбачусь, да еще слепым помогаю.
- И рак, - закончил он загробным голосом, а я подавился.
- Это опять ваша секретарша, нет у меня рака, - я покоробился, строя из себя оскорбленную жертву.
- Ладно-ладно, мы это исправим, - он миролюбиво взял ручку, зачеркивая ненужную строчку, - словом, по отзывам о вас, э-э, Максим… Пенкин?
- Иванов!
- Иванов, да. Мы готовы вас взять, будете учить детей писать в специальном классе.
- Нет-нет-нет! Стойте! – вскричал я, изображая неистовую ярость. – Но я же записывался, как волонтер для помощи слепым! Почитать там вслух, погулять, андерстенд?
- Но…
- Никаких но! Вы сейчас потеряете меня, как волонтера! – я встал с места, оправляя плащ, стал протискиваться мимо директора, что присел на краешек стола, а значит, заполнил все свободное пространство между мной и выходом. – Да пропустите вы!
- Хорошо-хорошо, вы приняты, - его очки неожиданно блеснули, а я на секунду подумал, что он, все же, не такой увалень, каким кажется, - есть у нас один подопечный, странноват немного, но для такого специалиста, как вы, это пустяк, - снова засверкали очки. Точно не дурак. Зря это я.
- Разумеется, - если играть, то до конца. Все равно он дурак, куда ему перехитрить меня.
- Вот его данные, слепой от рождения, Мирослав Кантемиров, двадцать три года. На данный момент безработный, правда… - он примолк на секунду, поправляя очки. Двадцать три года, еще и парень? Что-то как-то не вдохновляет. Вот была бы девочка, вообще отлично. Можно было бы без палева ее… ну того. Было бы славно.
- И? Это все?
- Нет. Он, как бы это сказать, милостыни на улице просит. Пытались сказать, что не надо, что мы поможем – отказывается. Ваша задача, как помощника, отучить его от этой, так сказать, пагубной привычки. И, по возможности, обустроить его – у нас есть пара свободных мест, но он не хочет. В общем, проблема наша это общая, - Александр Александрович тяжело вздохнул, - имейте в виду, вы не первый у него помощник, до вас куча была, но никто не смог – сбегают, - он сочувствующе пожал плечами, поправляя очки на переносице.
- В общем, вы меня проверяете: смогу – доверите нормальную работу, нет – я пропащий? – невозмутимо спросил я. Хотелось уже выйти из душного кабинета и покурить.
- В общем-то… конечно, нет! – опомнился тот. – У вас есть задача, приставляю вас к Мирославу. И запомните: он из детдома, потому не давите на него. Деньгами мы вас снабдим, заставьте парня понять, что не следует так поступать и вообще… Ну, вы поняли. Он почему-то считает, что слепота делает его изгоем, и сам сторонится людей. Да и помощи не примет никогда – гордый до жути. Ну, вы точно поймете, что это он – он даже спину держит всегда прямо. Короче, познакомитесь и поймете. Кстати, у него комната в приюте для инвалидов, но… в перспективе его могут забрать сюда, но он же, опять же, не хочет, - мужчина задумчиво почесал подбородок, - сложный экземпляр. Рассчитываю на вас, - он протянул мне папку с документами, - там фотография есть. Найдете его по этому адресу, можете приниматься за работу сейчас. Жду вас завтра с отчетом, сейчас я парню позвоню, - с этими словами он выставил меня из своего кабинета, для чего ему пришлось втянуть живот, выпуская меня из плена духоты.
Я сунул папку подмышку, решив заглянуть в нее позднее, вышел в коридор, кивнув тетке на входе. Вот же, кажется, я хорошо вляпался. Очевидно, что первые порывы всегда глупы, и зачем я им поддался? Волонтер? Вот отец поржет.
Посмотрел на адрес на клочке бумаги. Бог ты мой, это же… переход в метро. Твою мать, это же жесть. Чтобы я, сын директора крупной компании, да в метро спускался, в эту вонючую грязь, еще и парня какого-то вытаскивать? Кошмар. Надеюсь, Сан Саныч его предупредит.
