- Этот? – я помахал перед его носом цепочкой с маленьким крестиком. Парень тут же вырвал его у меня, складывая в ладошку и убирая в карман. – А с остальным что делать?

- Мусор оставлю, остальное заберу, - пристыдившись своего поступка, слепой поджал губы, поднимаясь с пола и снова садясь на стул, принимаясь вслепую разбирать оставшееся и складывать мелкое в рюкзак. Я же плюнул, сгребая все содержимое ящиков в пакет.

Наконец, спустя полчаса я уже был порядком зол, потому что Мир очень долго копался, собирал все-все-все, словно не мог расстаться ни с чем, содрал все картинки, которых никогда не видел – вот зачем они ему? На мой вопрос он не ответил, только злобно огрызнулся. Гадкий слепой, вот зачем мне дома весь этот мусор?

- Ну, пошли уже! – прикрикнул я, выходя из комнаты, нагруженный двумя пакетами. Мир постоял в дверях немного, глубоко вздохнул, повесил рюкзак на плечо, как-то сразу сгорбившись и становясь угрюмее, закрыл дверь в комнату с таким прискорбным видом, словно отрывал часть себя. А может, для него это так и есть – ведь это его дом, место, где он вырос, повзрослел, стал тем, кто он есть… - Ты идешь… Мир? – спросил я наконец, когда он просто стоял перед закрытой дверью и смотрел на нее, не шевелясь.

- А… да, иду, - слепой даже не огрызался, задумчиво ступая, почти не используя палку, еще бы: в этих стенах он знал каждый уголок, - к директору… Надо.

- Угу, я подожду на выходе, - сразу сообразил я. Он и так расстроен, не хочу, чтобы и на меня сорвался. Лучше побуду паинькой, хотя это жутко бесит, но я… понимаю его, отчасти.

На крыльце я наконец затянулся сигаретой – день клонился к вечеру, ну и долго же мы тут проторчали! Дул промозглый осенний ветер, поднимая неубранные листья в воздух, солнце медленно опускалось, окрашивая дома в неповторимый красно-оранжевый цвет, отблескивая в стеклянных окнах домов-многоэтажек; на площадке еще бегали дети, с визгом носясь туда-сюда в какой-то своей особенной, только им понятной, игре. Хорошо, наверное, быть таким беззаботным, не знать, чего ждать от завтрашнего дня да и жить сегодняшним. А ведь… завтра сегодня станет вчера, навсегда.

Сигарета медленно дотлела, пепел, подхваченный ветром, разлетелся в стороны, а окурок был притоптан моим ботинком. Кажется, моя жизнь всегда была беззаботной и безответственной до появления Мира. А вот после него… после него… Не знаю, как объяснить.

Когда-то и я наслаждался детскими играми, жестокими, необычными для детей, глупым хвастовством, надменностью, лицемерием. Только это и окружает меня. Все же, Мир в этом плане лучше – он хотя бы честный. Всегда и во всем. И его глаза не лгут – они просто не видят ничего, но вот… Сам он прекрасно все понимает, острее, больнее, чем я.

- Макс? – тихо спросил угрюмый Мир, выходя из дверей. Меня ищет?

- Я тут, - ответил я, зашуршав пакетами. Слепой уверенно подошел ко мне, стараясь не хмурить брови.

- Я свободен. Теперь ты… в общем, теперь я живу с тобой, - пояснил он, покусывая губы. Значит, теперь я за тебя отвечаю, да? Ну, дружок, теперь не посмеешь кричать, чтобы я ушел или позволил тебе уйти. Наверное, ты еще не осознаешь, в какое безвыходное положение загнал себя. И я загнал. Мы, пожалуй, слишком сильно не любим друг друга, чтобы наше совместное проживание стало мирным и добрым. Мир же не забыл… По вздрагиванию, когда я рядом, вижу, что не забыл. И я не забыл. Я же помню свой бредовый необъяснимый поступок, и его поступок в ванной.

- Ну, пошли. Думаю, мебелью я тебя обеспечу. Только знаешь, что?

- Что?

- Просто начнем все сначала, не хочу опять повтора всего, что произошло до этого. Тебе это не нравится, мне не нравится, - мы медленно выходили с территории приюта. Мир оглянулся еще раз, дети, игравшие на площадке, тут же подбежали к нему.

- Дяденька, а вы опять Мира забираете на полчаса? – спросила та вредная девочка, хватая Мирослава за руку.

- Нет, теперь насовсем, - усмехнулся я.

- Насовсем-насовсем? – дети разочарованно вздохнули, облепляя русого и уговаривая остаться.

- Да все в порядке, я буду часто приходить, - он улыбнулся. Я впервые увидел, как он улыбается, искренне, без потаенного страха и страдания. Просто открыто и от всей души. Даже я обратил внимание…

- Не забывай нас, Мир! Мир, приходи почаще! Пока! – мы снова двинулись спустя время, дети проводили нас до ворот, махая руками. Мирослав тоже махнул, тепло улыбаясь, уже с оттенком грусти, пустыми глазами глядя на приют – ясно, что ему очень тяжело с ним расстаться. Единственное пристанище…

- Да, думаю, ты прав. Это будет разумно. Мы совершенно неправильно начали, потому… Привет, меня зовут Мирослав Кантемиров, - он грустно улыбнулся, протягивая мне свободную руку, точнее, не мне, а туда, где я в его представлении нахожусь.

Мне необъяснимо сильно захотелось, чтобы моя квартира тоже стала ему домом, где он сможет улыбаться…

День первый. Тепло.

- Мир, думаю, спать ты будешь на том же месте, что и в прошлый раз. Диван и вся гостиная в твоем распоряжении, - стоило нам зайти в квартиру, как слепой боязливо поежился. Он настолько мне не доверяет, что даже после слов о том, что мы начнем все с начала, боится. Трус какой, аж противно.

- Ага, спасибо, - русый сгрузил на пол коридора свое барахло, стягивая старую куртку и ботинки – куртку ему надо новую купить, а вот с обувью Аристарх все же постарался.

- Про… проводить? – спросил я, дожидаясь его с пакетами. Куда вот этот мусор девать, не представляю.

- Нет, сам, - ну, собственно, другого ответа я и не ожидал. Потому развернулся, уходя в гостиную. Все же хорошо, что я успел прибраться, иначе он бы непременно споткнулся о бутылки и прочий хлам, что я тут раскидывал. Интересно, осталось у меня что из еды или придется заказывать? Сложив пакеты у дивана теперь уже Мира, я собрался выйти из комнаты, но столкнулся с Мирославом в дверях. Парень тут же отшатнулся назад, будто бы пропуская меня, сжимая в руках трость и рюкзак. Какой же он… трус. Будто бы я маньяк и убийца, наброшусь сейчас…

- Располагайся, - я махнул рукой в сторону комнаты, уходя на кухню. Так и знал – мышь повесилась. Я съел все, что было, потому сейчас быстро набрал номер знакомой пиццерии, чтобы сделать заказ, - Мир? – прижимая трубку к уху, возвращаюсь в гостиную. – Ты пиццу с чем будешь?