- Пусти! - я все-таки нашел в себе силы разорвать поцелуй. - Типичное поведение мужика: сначала накосячить, потом умолять о прощении и врать о любви. Я ничего тебе не обещаю (ну вот, зачем я так сказал?). Лечись, я ухожу!

- А наш ребенок? Позволь мне быть с тобой самые трудные последние месяцы беременности, помочь и поддержать...

- Я сам ходить умею, без поддержки! - отрезал я, всеми силами противясь накатывающему изнутри нелепому желанию остаться. - Мне не нужна твоя помощь, альфа!

- Юрген, я не прощаюсь. Выпишусь и сразу же к тебе приеду! - последнее, что я услышал, прежде чем покинул палату, чувствуя предательскую дрожь во всем теле...

Глава 19

Юрген фил Ллоуд

Меня начали мучить сомнения в правильности принятого решения уехать домой уже в самолете, хотя выбора никакого не было, и возвращаться к Освалльдам хотелось еще меньше. Брат окружил меня заботой и вниманием, укрыл одеялом, заказал какие-то специальные блюда для беременных, весьма озадачив при этом небесную обслугу, потом потребовал принести подушку, и никакие мои возражения насчет того, что я не хочу спать, его не остановили.

- Нам лететь почти четыре часа, Юргенчик, - кормя меня чуть ли не с ложечки, приговаривал он, - а ты уже очень беременный, тебе нельзя утомляться. Да еще после такого стресса, что ты пережил во время пожара!

- Перри, я не больной, - пытался защититься я от чрезмерной братской любви, - и со мной уже все в порядке.

- Ты правильно сделал, что решил немного отдохнуть дома, - продолжал он, не обращая на мои протесты никакого внимания, - пока твой супруг лечится, ты тоже наберешься сил и вернешься к нему совершенно здоровым. Родители с нетерпением ждут тебя, особенно наш папочка-омега, ведь он не видел тебя с самой свадьбы! Он прикупил новых узоров, мечтает, как ты составишь ему компанию в вышивальной мастерской.

- В вышивальной... мастерской? - похолодел я. - Папа ждет меня, чтобы вместе заняться вышиванием?

- Конечно, малыш! - с воодушевлением подхватил Перри. - С тех пор, как ты вышел замуж, папа занимается вашим любимым рукоделием только со слугами. Мой супруг не слишком часто составляет ему пару, так что в его лице он не нашел себе единомышленника, да у моего любимого и не получается шить по канве так же искусно, как у тебя!

- Но я...

- Не волнуйся, мы слышали о твоей работе, получении диплома и водительских прав, - не дослушал меня брат. - Ты молодец, что показал себя грамотным специалистом и смелым новатором среди омег, но теперь в этом нет необходимости, и ты можешь оставшееся до родов время посвятить тем занятиям, к которым привык с детства! Папа также прикупил специальную скамеечку для ваших молений в семейном храме, справедливо рассудив, что тебе в твоем положении будет сложно стоять всю службу на коленях.

- Брат, я пожалуй, действительно, лучше немного посплю, - услышав про моления в храме, пробормотал я. Незаметно вздохнул, отворачиваясь к стене, полный самых тревожных сомнений. Черт, как же я не подумал о той совершенно незнакомой мне добрачной жизни бедняги Юргена в родной семье, когда он жил под крылом своего заботливого папочки и готовился стать чьим-то послушным супругом?

В семье Освалльдов ни меня самого, ни моих привычек и предпочтений никто не знал, так что там мне было проще взбрыкнуться и потребовать смены обстановки, но здесь, в кругу своих домашних, с кем вырос с самого детства, все будет выглядеть совсем по-другому! Как-то они отнесутся к моему странному поведению и во что выльется мое пребывание в родных стенах?

Сделав вид, что уснул, я мучительно размышлял об этом, уже жалея, что из двух зол выбрал, возможно, худшее.

***

Демметрий фил Харрис, мой папа-омега, знакомый мне только по кадрам семейной хроники, встретил нас на пороге огромного особняка семьи фил Ллоуд. Поджарый и довольно высокий, с внимательным цепким взглядом, он производил впечатление хорошо вышколенного дворецкого, однако эта иллюзия тут же рассеивалась, не оставляя сомнения, что видишь перед собой высокородного господина, привыкшего властвовать.

- Мой милый, как ты измучен! - слова его были нежны и заботливы, однако Демметрий не тронулся с места, подчиняясь великосветскому этикету, запрещавшему открыто выражать свои чувства. Я вспомнил кадры хроники, подошел и церемонно поцеловал папе тонкую кисть, склонившись в поклоне. - Но как ты неподобающе одет?! Перриян, это твои художества?

- Мы были в дороге, папа, - учтиво ответил брат, - поэтому я и одел братика сообразно ситуации. Но он теперь дома, и может носить то, что принято в нашем кругу.

- Малыш, ты стал взрослым, и скоро родишь! - это снова ко мне. - Я рад, что ты к нам вернулся, хотя и ненадолго. Твои комнаты в том же самом виде, как и прежде, ты можешь подняться к себе и принять ванну, а после переодеться в более подходящую тебе одежду. Эй, Лау! - папа впервые обратил внимание на скромно стоявшего в стороне слугу. - Я очень тобой недоволен! Как мог ты не уследить за мальчиком, допустив подобную трагедию? Снимаю тебя в наказание с должности его личного слуги и отсылаю служить в прачечную!

- Нет!!! - моментально взвился я, услышав, что меня хотят лишить единственной поддержки и опоры. - Я не хочу другого слугу! Лау не виноват в пожаре, он спас меня!

- Тебя спас твой супруг, об этом написали все газеты, - упрямо возразил омега. - А Лау должен быть наказан!

- Я не приму другого слугу, ни за что на свете! - упрямо возразил я, наталкиваясь взглядом на безмерно изумленные глаза Демметрия. Видимо, прежний Юрген никогда не возражал отцу, покорно подчиняясь любому его слову. Но нынешний, то бишь я, уступать не собирался.- Лау всегда был со мной, мы замечательно ладим, я не хочу никого другого!

- Но Юрген, что ты себе позволяешь! Кто научил тебя поднимать голос на старших?

- Простите, папа, что вмешиваюсь, - негромко перебил Перри, - но братик беременный и очень ранимый, поэтому я вас прошу, оставьте ему Лау, он привык к нему и чувствует себя с ним комфортно. Накажете слугу позже, а сейчас пусть он поможет нашему любимому малышу заново освоиться в своих покоях.