– Ладно, играйся пока, – решаю я и беру из кучи у стены свою потрепанную, воняющую жучиным дерьмом куртку. За оставшиеся десять минут мне нужно оказаться у ворот номер семь с внешней стороны.

***

– И что, ты всю ночь проторчал в Переходе? – с любопытством интересуется у меня охранник, как только за мной закрывается шлюз.

Как будто этот придурок, за всю жизнь не бывавший дальше буферной зоны, представляет себе, что такое Переход. Наслушался рассказов от Патрульных и считает себя чертовым экспертом.

– Ага, – я привычно начинаю раздеваться. Вещи отправляются в пронумерованные пластиковые контейнеры. В третий вытряхиваю содержимое рюкзака. Сам рюкзак отправляется к куртке в первый. Трусы, носки и футболку складываю во второй.

Оставшись абсолютно голым, иду по узкому коридору. Захожу в прозрачный бокс, останавливаюсь по центру.

Дверь за мной с тихим щелчком задвигается, герметизируя кабину. Теперь, если сканер обнаружит в моем теле какие-либо мутации или опасные изменения, в помещение запустят усыпляющий газ, и очнусь я уже в изолированном медицинском блоке.

Невольно опускаю глаза. Взгляд падает на длинный грубый шрам на животе. Пару лет назад я подцепил споры – гниляк разодрал на мне три слоя одежды и слегка оцарапал кожу. И когда я разделся, на животе у меня красовалась черно-зеленая бугрящаяся полоса. Самое странное, что тогда я не чувствовал абсолютно никакой боли.

Как сказал мне потом врач, через пару часов споры пробрались бы глубже, поражая внутренние органы, и спасти бы меня уже не получилось.

Повезло.

Раздается тихое, на грани слышимости, жужжание, и по моему телу медленно ползет тонкая красная полоска.

– На первый взгляд, все нормально, – смеется из динамиков давешний охранник. – Третье яйцо не выросло?

Интересно, сколько лет этой шутке?

Отвечать не хочется. Я прикрываю глаза и просто жду окончания сканирования.

В итоге, не выявив никаких проблем, сканер отключается. Слышится знакомый сигнал, и меня обдает дезинфицирующим раствором из распылителей. Потом секундный душ, смывающий его, и створка отъезжает, пропуская меня дальше.

Забираю из контейнеров вычищенные и продезинфицированные вещи, одеваюсь и выхожу наружу. В горле саднит, спину щиплет, наверняка душ не до конца смыл раствор. Естественно, того объема воды, что успевают прогнать через изношенные фильтры, едва хватает на то, чтобы снабжать все население колонии.

Надо полагать, от водяного душа вскоре придется отказаться вовсе. Хотя лично меня всегда устраивал и звуковой. Правда, у некоторых от него начинались головные боли, и даже шла носом кровь.

Наверное, именно поэтому замена водяного душа на звуковой пока что была добровольной.

– Я смотрю, все нормально? – Хельмут появляется словно из ниоткуда и сразу пристраивается в шаг. – Неполадку на линии исправили, твари кабель испортили, оплетку подрали. Искрило здорово.

– Какое облегчение, – поправляю лямку рюкзака, болтающегося на плече.

– Хорошо, что жуки не поперли ночью, – зачем-то говорит Хельмут после короткой паузы. – Иначе хана пришла бы сектору.

– Ты что, хочешь доказать мне, что я не зря проторчал всю ночь за стеной? – интересуюсь. – Я и так в курсе.

– Вообще, я хотел спросить про твоего морлока, – он останавливается.

Сержант ему уже растрепал? Сволочь.

– Он в комнате под замком, – больше всего мне хочется, чтобы этот разговор закончился. А еще в койку.

– Я не об этом, – он коротко нервно оглядывается. – Я все понимаю, у всех свои тараканы, Горячев в коробке вообще «коровок» держит, а они действительно воняют, но, бля, это же морлок! Не просто там планктон какой-то!

– Решил сдать меня? – спрашиваю тихо.

– Знаешь, стоило бы, – так же тихо отзывается Хельмут. – Но ты мой друг и поэтому лучше всего будет, если ты просто отведешь эту тварь обратно за кордон, где ей самое место. Без шума и пыли.

А я вдруг думаю, что он действительно прав. Что оснований прятать у себя тварь из-за стены у меня не было. Впрочем, как и оснований вообще тащить его сюда.

Кроме слов умирающего морлока.

– Ну, чего ты молчишь? – зло интересуется Хельмут. – Это же угроза безопасности, неужели не понимаешь?

– Я сам разберусь, – бросаю. – Не лезь не в свое дело.

– Ты идиот, – говорит мне на прощание Хельмут.

Как будто из его уст это новость. Пожимаю плечами и иду к жилому блоку.

***

Морлока я нахожу на том же самом месте, на котором оставил, когда уходил. В той же самой позе.

Он поднимает на меня лишенные выражения черные глаза и словно сканирует взглядом. В висках снова начинает мерзко ныть.

Тишину нужно разбавить.

– Голодный? – интересуюсь, доставая из-за пазухи пакет сухпайка, который успел захватить в пункте выдачи по дороге в блок.

Вскрываю упаковку с галетами и протягиваю одну из пластинок детенышу.

Тонкие бледные пальцы вынимают из моей руки галету, морлок пару секунд разглядывает ее, а потом откусывает первый кусок.

В итоге от моего сухпайка остается только брусок желе, которое морлоку почему-то не понравилось, и витаминизированный сок – оранжевый порошок, который я развел в стакане с водой.