Именно это делает потенциально опасными трения с Индией. По иронии судьбы, Пакистаном правит светский генерал, а Индией — индиец-фундаменталист: идеальная комбинация, чтобы добиться мира. С другой стороны, на одном уровне обе страны устроила бы маленькая война. Генерал Мушарраф мог бы доказать свою силу, а премьер-министр Индии Атал Бихари Ваджпайи мог бы победить на выборах. Кашмирцы продолжали бы страдать. Но кто может гарантировать маленькую «безопасную» войну?
Проникновение Пакистана в такие организации, исповедующие джихад, как «Лашкар-и-Тайаба» и «Джайш-э-Мухаммед», в оккупированном Индией Кашмире, привело к созданию альтернативного военного аппарата, который Исламабад финансирует и снабжает, но контролировать который полностью не может, — совсем как талибы. Очевидно, что нападение на индийский парламент было совершено одной из таких организаций, чтобы спровоцировать более серьезный конфликт. Некоторые организации, исповедующие джихад, не слишком заботит целостность Пакистана. Их целью является восстановление мусульманского правления в Индии. Сумасшедшие? Да, но вооруженные сумасшедшие, способные посеять хаос в обеих странах.
Если Вашингтон может развязать свою «войну с терроризмом», то почему этого не может Дели? Только потому, что не сможет задним числом получить санкцию ООН? Но как вам скажет любой искушенный политик, мы говорим «ООН», а подразумеваем «США». Угроза индийско-пакистанской войны занимает умы в Вашингтоне: как дать индийцам их фунт мяса, не дестабилизировав при этом Пакистан? Ради возвращения в Пакистан демократии вполне можно пожертвовать генералом Мушаррафом. Проблема в том, что ни один гражданский политик не имеет достаточной силы и не может похвалиться своей непродажностью, чтобы бросить вызов армии, которая правит этой страной дольше, чем любая политическая партия.
17
Афганистан: между молотом и наковальней
Непоколебимая стойкость Афганистана, которого одинаково страстно жаждали в конце XIX века и Российская, и Британская империи, дала ему возможность избежать оккупации какой-либо колониальной державой. Два британских нападения были отбиты, что стало серьезным предупреждением как Лондону, так и Санкт-Петербургу. В конечном итоге в ходе распространения влияние обеих империй на Индию и Персию на Афганистан — дофеодальную конфедерацию племен во главе с королем — стали смотреть как на некое буферное государство. Британия, как более мощная держава, не сводила с Кабула глаз. В то время такое положение дел устраивало все три стороны. Результатом его стало то, что афганское общество никогда не подвергалось даже частичной имперской модернизации, почти целый век оставаясь более или менее стационарным. Мозаика конкурирующих племен и национальностей — начиная с доминирующих в стране пуштунов, которые были сильно разобщены, таджиков и узбеков и заканчивая хазарейцами, нуристани и балухами — не позволяла ни одному центральному правительству властвовать слишком долго. Пропасть между Кабулом и афганской деревней заполнялась редко, если заполнялась вообще.
Когда в конце концов произошли изменения, их катализаторами стали события извне. Русская революция 1917 года и падение Османской империи под ударами кмалистской армии нового типа подогрели модернизаторские амбиции молодого афганского короля Аманулла-хана. Раздраженный опекунством Британской империи и окруженный радикально настроенными интеллигентами, которые вдохновлялись идеалами европейского Просвещения и дерзким примером революционного Петрограда, Аманулла-хан спешно объединил малообразованную элиту с основной племенной массой и в 1919 году одержал знаменитую военную победу над британскими войсками. Это и позволило ему продержаться на троне еще десять лет.
Успех придал Аманулла-хану уверенности, и он начал программу реформ, инициированную отчасти кемалистской революцией в Турции. Была провозглашена новая конституция Афганистана, которая давала всем взрослым гражданам право голоса. Если бы эта конституция вступила в силу, то Афганистан стал бы одной из первых стран в мире, давшей право голоса всем женщинам. Следуя примеру Турции, Аманулла-хан позволил женщинам обходиться без чадры и поощрял мужчин носить западную одежду. Он послал афганцев учиться за границу и разрешил смешанное обучение в кабульских школах. Одновременно его эмиссары были посланы в Москву за помощью. Хотя большевистские лидеры сами были осаждены многочисленными армиями интервентов государств Антанты, они отнеслись к визиту афганского короля довольно серьезно. Султан Галиев тепло принял посланцев Кабула от имени Коминтерна, в то время как Троцкий послал с линии фронта в Центральный Комитет ВКП(б) секретное письмо. В этой замечательной депеше он писал:
«Нет совершенно никаких сомнений в том, что наша Красная Армия составляет несравнимо большую силу на азиатской территории мировой политики, чем на европейской. Здесь для нас открывается несомненная возможность не просто ждать, как будут развиваться события в Европе, но активно действовать на азиатской территории. Дорога в Индию может оказаться для нас в данный момент легче и короче, чем дорога в Советскую Венгрию. Армия этого типа, которая в данный момент может не иметь никакого существенного значения в европейских масштабах, может опрокинуть неустойчивое равновесие в отношениях азиатских колоний с метрополиями, дать прямой толчок к восстанию угнетенных масс и обеспечить победу такому восстанию в Азии. Дорога на Париж и Лондон лежит через города Афганистана, Пенджаба и Бенгалии».
Один из военных специалистов Троцкого предлагал в некоем порожденном галлюцинациями документе создать антиимпериалистические кавалерийские корпуса из 30–40 тысяч бойцов для освобождения Британской Индии.
Ничего из таких сценариев не вышло. Без сомнения, неудачный марш Тухачевского в Польшу два года спустя оказал на Москву отрезвляющее воздействие. Аманулла-хан не получил от большевиков ничего, кроме дружеских советов. Британцы, волнение которых можно понять, решили теперь лишить афганского короля престола. Нью-Дели предложил королю в качестве советника Т.Э. Лоуренса, подкупил пару ведущих племен, занялся подстрекательством религиозной оппозиции и в конечном итоге сбросил короля с престола в результате военного переворота 1929 года[107]. Коминтерновский журнал «Инпрекорр» прокомментировал это так: Аманулла-хан продержался у власти десять лет благодаря «дружбе с Советами». Более уместно замечание одного из большевистских боссов о том, что Аманулла-хан провел «буржуазные реформы без буржуазии»; платить за них пришлось крестьянам, которых королю не удалось завоевать аграрной реформой, а это позволило Британии эксплуатировать социальные и племенные противоречия в стране.
Как имперская власть в регионе, Британия не была популярна даже среди тех племенных вождей, которых поддерживала. Во время Второй мировой войны Афганистан оставался нейтральным. Документ германского Министерства иностранных дел от 13 октября 1940 года (расшифрованный при помощи дешифратора «Энигма» во время Второй мировой войны) — захватывающее чтение. Статс-секретарь Вайцзекер писал в немецкую дипломатическую миссию в Кабуле:
«Афганский министр позвонил мне 30 сентября и передал приветствие от своего министр-президента и военного министра, а также добрые пожелания успешного окончания войны. Он спросил, совпадают ли цели Германии с надеждами афганцев, намекая на угнетение арабских стран и ссылаясь на те 13 миллионов афганцев (в основном пуштунов Северо-Западной пограничной провинции. — Т. Али), которых заставляют страдать на территории, принадлежащей Индии. Мое заявление, что целью Германии является освобождение народа, живущего в том регионе и находящегося под игом Британии, а также восстановление его прав, было воспринято афганским министром с удовлетворением. Он заявил, что справедливость по отношению к Афганистану будет восстановлена только тогда, когда граница страны будет продлена до Инда; это было бы также приемлемо, если Индия отделится от Британии. Этот афганец отметил, что Афганистан доказал свое лояльное отношение к Германии, энергично сопротивляясь требованию Британии о разрыве отношений с германским правительством. Сегодня он хотел выразить пожелания Афганистана, но в качестве меры предосторожности потребовал строгой секретности; он назвал исполнение этих пожеланий делом будущего».
