Лежу на своей стороне кровати, смотрю на него и думаю – я вообще хоть немного ему нравлюсь? Иногда мне кажется, что да. Когда он не ведет себя, как засранец, он вроде как даже бывает нежным. В прошлые выходные мы смотрели вместе дивиди, и он обнимал меня и гладил по волосам. Такое ведь не проделывают с тем, кто совсем не нравится? Он словно доктор Джекил и мистер Хайд. Так стремится спрятать свои раны, а когда по незнанию их заденешь, набрасывается, как подстреленное животное.

Он лежит на своей стороне постели, смотрит на меня и ждет, когда я сдамся. Потому что знает, что так и будет. Хотелось бы мне верить, что он ошибается.

А потом он вдруг улыбается мягко и зовет:

- Иди ко мне!

Нежно и соблазнительно. И я иду. Вот и все, что мне от него нужно. Чтобы он был со мной нежен, улыбался и обращался хоть с капелькой уважения. Все остальное не обязательно. Он слишком юн, чтобы ждать от него того, что я ищу в отношениях. Но времени у нас много, а я терпелив.

Я точно знаю, что он трахнул уже двоих в «Вавилоне». И когда я ушел, вряд ли остаток времени он сидел в одиночестве и кусал себе локти. Но ему восемнадцать, и энергия в нем так и кипит. Он легко может довести меня до безумия, если постарается, – а он все время старается. Когда за окном рассветает, у меня такое чувство, словно он уже несколько часов удерживает меня на самом краю. И это при том, что я уже трижды испытал оргазм. Измученный, я умоляю его дать мне кончить. И когда, наконец, он это делает, я выстанываю его имя и засыпаю в его руках.

Когда Брайан позволяет себе просто быть самим собой, он совершенно неотразим. Умный и веселый, и очаровательный. И всегда невероятно соблазнительный, даже когда не прикладывает для этого никаких усилий. А сколько в нем врожденного изящества! И он все это прекрасно осознает и не гнушается использовать в своих целях. Но когда он перестает рисоваться, он еще более красив. Когда не играет в свои игры, не пытается кому-то что-то доказать или любой ценой настоять на своем. Тогда вдруг становится виден парень, в которого я влюбился. И из-под тщательно подогнанной маски начинают просвечивать его честность, цельность, чувство юмора, цинизм, заботливость – да, иногда он бывает и заботливым, чаще всего, во время секса, и ранимость.

Когда же Брайан начинает вести себя, как говнюк, он разрушает все вокруг. Он очень проницателен, а психологию людей разгадывает так хорошо, словно специально этому учился. Однажды, благодаря этим качествам, он станет превосходным рекламщиком. И они же позволяют ему так точно бить по больному.

У него проблемы с доверием. Что, в общем, не странно с его-то семейным анамнезом. О котором я давно догадался по синякам и случайно оброненным репликам. И он полагает, что лучшая защита – это нападение.

Я все это знаю. Как и то, что не смогу мириться со всем этим вечно. Я так люблю Брайана, когда он позволяет себе ослабить оборону и просто наслаждается жизнью. В такие моменты мне просто хочется быть с ним рядом. Но когда он принимается меня мучить, я понимаю, что должен научиться либо останавливать его, либо защищаться. Я многое про себя понял за эти три недели, и знаю теперь, что у меня не хватит сил выносить это вечно. Иначе, в конце концов, я погибну.

Воскресным утром Брайан пытается меня разбудить, но я проспал только три часа и никак не могу проснуться. Он хочет, чтобы мы снова поехали к нему за одеждой, но у меня глаза не открываются. И я разрешаю ему взять мой джип и съездить самому, а сам снова засыпаю.

В следующий раз я просыпаюсь от того, что он прижимается ко мне, голый. Он так ласков со мной, что я едва осознаю, что происходит, пока он не принимается мягко в меня вталкиваться. Мы лежим на боку, и он удерживает меня за бедро. Тянусь через плечо к его щеке, а он наклоняется и целует меня. Так нежно. Я и не знал, что он способен на такую нежность. Хотелось бы мне понять, что ее пробудило.

А потом, пока я пытаюсь вынырнуть из блаженного тумана в наш бренный мир, он лежит рядом, на спине, и курит. Я давно понял, что лишних вопросов ему лучше не задавать, так что интересуюсь только:

- Вещи забрал?

- Ага. Я джип слегка стукнул, но вмятина почти незаметна.

- Что? – подскакиваю я.

А он смеется.

- Проснулся, наконец? Шучу я, все в порядке с твоим джипом. А ты спишь по полдня, как старикашка.

Смотрю на него укоризненно - я люблю свой джип. Ворчу:

- Мне всего двадцать девять.

А потом бросаю в него подушку. Он хохочет и запускает ее обратно. А затем бьет меня своей собственной. И следующие двадцать минут мы бьемся подушками, деремся, хохочем – и снова трахаемся. И еще раз. И из постели за весь день выбираемся только раз – заплатить курьеру, что принес тайскую еду.

Не хочу, чтобы наступал понедельник. В прошлый раз он все на хуй разрушил. И мне так хочется придумать, как нам быть дальше, чтобы больше этого не произошло. Но сейчас нам вместе так хорошо и спокойно, что я боюсь даже начинать этот разговор, чтобы все не испортить. У Брайана настроение меняется каждую минуту. Неосторожное слово или жест – и он тут же взвивается. И в отместку делает мне больно. Понедельник все ближе, а мы так ничего и не обсудили.

Утром мы не разговариваем. Зато занимаемся сексом – и это уже прогресс по сравнению с прошлой неделей. Я высаживаю его там же, где и в тот раз, и еду на подземную парковку. Оставляю джип на своем законном месте, выхожу и закрываю дверь. И тут же ко мне подходит Кип Томас.

- Доброе утро. Можешь уделить мне пару минут?

- Привет. Конечно. В чем дело?

Кип вот уже шесть месяцев работает в отделе Уоррена Сигела. Я видел пару его проектов. Довольно впечатляюще.

Он оглядывается по сторонам и, убедившись, что никто нас не слышит, выдает:

- Я хочу перейти в твой отдел.

- Яааасно. А что случилось? Какие-то проблемы в твоем?

- Нет-нет, там все в порядке. Просто мне бы хотелось работать с тобой. Потому что ты лучший.