Гейл еле слышно застонал и притиснул Харрисона к себе еще ближе, скользя ладонями по спине, по бокам, касаясь выступающих тазовых косточек, впитывая в себя каждое действие, каждый вдох и выдох самого дорогого в жизни человека.

Рэнди, всхлипнул, когда Гейл спустился жаркими поцелуями на его шею и резко потянул того на себя, заставляя лечь сверху. Гейл выдохнул и послушно улегся, еще крепче сжимая руки вокруг талии Рэнди. Он продолжал целовать его со страстью путника, проведшего много дней без воды и, наконец, припавшего к вожделенному источнику жизни. Казалось, что оторвись он только на секунду, и Рэнди исчезнет. Растворится в реальности, вновь лишая Гейла смысла существования. Поэтому он жадно ласкал Рэнди, шептал ему в уши такие важные для него слова, то ли прося прощения, то ли умоляя, то ли уговаривая. Он чувствовал жаркий, нетерпеливый ответ Рэнди. Его руки, скользящие по спине. Страстные, тягучие стоны. Цепкие пальцы, вцепившееся в одежду. Призывно раздвинутые бедра и пылающую жаром кожу. Рэнди хотел его. И Бог свидетель, Гейл хотел его не меньше.

- Гейл, - снова застонал Рэнди, вовлекая Гейла в очередной огненный поцелуй. – Боже, Гейл…

Его бедра резко качнулись вперед, проезжаясь по напряженному до боли члену Харольда. Оба синхронно выдохнули и снова вцепились друг в друга. Это было крышесносно.

Слишком давно Гейл не ощущал ничего подобного. Слишком соскучился. Его руки ни на секунду не останавливались, скользя по коже Рэнди, приподнимая край футболки, проникая за пояс джинсов, выбивая из его груди все новые и новые стоны. Буквально вытягивая так необходимые сейчас ответы. Губами, телом, взглядом. Он с одержимостью маньяка вглядывался в закрытые глаза Рэнди, в его искаженное страстью лицо и хотел одного – чтобы этот момент никогда не кончался.

Рука Рэнди тем временем пробралась между ног Гейла и сжала болезненно напряженный член. Гейл всхлипнул, выгнулся и сжал зубы на плече Рэнди, пытаясь хоть немного погасить острое, проникающее в каждую клеточку наслаждение.

Харрисон болезненно застонал и дернулся из крепкой хватки, но тут же вскрикнул, когда Гейл резким движением рванул его ширинку и прошелся прохладным пальцами по пышущей жаром, напряженной плоти.

- Гейл! – застонал Рэнди и подался вперед, сильнее толкаясь в ладонь Харольда.

Гейл прерывисто выдохнул и усилил скорость и давление, жадно глядя на то, с какой страстью Рэнди следует за ним. За каждым движением. Словно привязанный нитью. Его рука все быстрее двигалась по истекающей смазкой плоти Рэнди. Каждый стон, каждая эмоция Харрисона словно отпечатывалась под веками Гейла.

Рэнди был прекрасен.

Его безоглядный, неосознанный ответ заставлял Гейла сходить с ума от страсти, от первобытного желания войти в это тело, почувствовать, как его член охватывает со всех сторон тесная теплота. Вбиваться в него со всей возможной нежностью и страстью. Заставить кричать, умолять, плавиться от наслаждения.

Рэнди стонал. Что-то шептал. Беззвучно умолял. От этих звуков Гейл был готов кончить в ту же секунду, даже несмотря на то, что рука Харрисона слабо шевелилась у него между ног, распаляя, но не давая освобождения. Рэнди был слишком поглощен собственным удовольствием, и Гейл был готов делать для него это вечно. Давать Рэнди все возможное для того, чтобы тот был счастлив.

Вкус губ Харрисона был божественен. И вибрирующий стон в кожу Гейла между плечом и шеей. Его руки, скользящие по животу под рубашкой, рывки вперед, запрокинутая шея, мечущаяся по подушке голова, приоткрытый рот, капельки пота над верхней губой – все это дарило Гейлу непередаваемое блаженство от осознания того, что в его руках любимый человек. И он старался взять от ситуации по максимуму, невзирая на возможные последствия.

- Рэндс, - простонал он, когда острые зубы Харрисона впились в его предплечье. – Ты просто… Как я скучал…

Слова закончились, как и воздух в легких. Движения все ускорялись. Рука Рэнди проникла в брюки Гейла и тоже сжала до боли напряженный член Гейла.

Не было ни нежности, ни плавности, ни осторожности. Только дикая, первобытная страсть. Какая-то неземная, звериная, на грани боли. Гейл чувствовал, как пальцы Рэнди скользят по члену, и сам делал то же самое. Их тела двигались в унисон - каждый стон, каждый поцелуй, каждое объятие казались бесконечно правильными. До слез, до застилающей глаза нежности. До желания никогда не отпускать. Связать. Присвоить себе. Запереть, а потом уже, когда бежать будет некуда, вымолить на коленях прощение.

Гейл кусал губы Рэнди, впитывая каждую грань любимого вкуса, подставлял шею под жадные поцелуи, повиновался неистовым рывкам и неосознанным мольбам. Он встречал с радостью и эйфорией жгучую, но такую правильную боль, когда острые зубы Рэнди впивались в его кожу, а короткие ногти царапали спину. Он осязал, дышал, жил в эти моменты только эмоциями Рэнди и собственным сошедшим с ума либидо. Он готов был проглотить Харрисона, с силой впиваясь зубами в податливое тело, расцвечивая его яркими отметинами страсти. Крики, прерывистые вдохи, почти звериное рычание – темная комната буквально потонула в них.

Рэнди громко стонал прямо в рот Гейлу, синхронизируя движения языка внутри и руки на члене. Подстроиться под рывки друг друга оказалось довольно просто. Особенно, когда страсть одна на двоих, когда эмоции через край.

Безумно хотелось войти. На всю длину. Сразу. Утопая в чувствах. В Рэнди, в его естестве. Но усилием воли Гейл сдержал себя. Рэнди должен был пойти на это осознанно. Четко понимая, кто перед ним. И никак иначе. Но сейчас можно было обойтись и без этого. Тем более, оба были уже на грани.

Гейл так безумно соскучился, так хотел, так нуждался, что достаточно было и руки на члене. Запаха кожи. Вкуса губ и звука голоса. Как, впрочем, и для Рэнди, который уже бессознательно метался под Гейлом, отчаянно требуя долгожданного освобождения.

Его тонкий, но бесконечно нежный стон прокатился по коже Гейла разрядом тока. Рыкнув, он впился поцелуем в запрокинутую шею Рэнди и еще сильнее сжав ладонь на подрагивающем члене, неистово задвигал кулаком.

Рэнди зашелся в хриплом крике, кончая с такой силой, что его тело мелко затряслось, пачкая руку Гейла вязкой, теплой жидкостью. Видя оргазм любовника, Гейл почти сразу последовал за ним, с громким стоном изливаясь меж их прижатыми друг к другу тел.

Казалось, что из легких выкачали весь воздух, а в мире погасли все огни, оставляя после себя вакуум тишины и мрака, в который, спустя пару минут, все же стали возвращаться отдалённые звуки. Двигаться не хотелось. Хотелось вечно дрейфовать в этом покое и потрясающем ощущении правильности. Счастья. Но руки и ноги в неудобной позе быстро затекли, и Гейл, словно нехотя пошевелился, тут же ощущая, как тело под ним напряглось.