Яра, которая все еще считалась его девушкой и усиленно готовилась к предстоящей свадьбе, не учла того, что ради того, чтобы разорвать видимое партнёрство, Гейл был готов на все. Поэтому он отклонял каждое из предложений о работе. Уходил в сторону, юлил, напускал тумана, но всеми силами отказывался от того, что ему предлагали. Он соглашался только на небольшие роли в незначительных, малобюджетных проектах, которые имели значение только в узких кругах.
Яру подобное положение дел совершенно не устраивало. Но на все попытки девушки надавить, Гейл не реагировал, продолжая держать выбранную линию поведения. Ему достаточно было и того, что он делает. В другом он не заинтересован.
Гейл жил, словно в тумане. Поначалу ему очень нравилось доводить Яру. Он получал какое-то извращенное удовольствие от того, что девушка, грандиозные планы которой трещали по швам, выходила из себя, превращаясь из степенной и воспитанной барышни в громко вопящую истеричку. Но, в конце концов, и это надоело Гейлу. Ничего больше не приносило ему удовольствия. Ни игра в кино, как таковая, ни привычные занятия, ни даже возня с любимым «Вugatti». Существование стало пресным и неинтересным, приправленным болью и чувством вины. Гейл как не пытался, не мог забыть прощальный взгляд Рэнди, его слова, его готовность пожертвовать всем ради их отношений. И это стало его персональной Голгофой. Его постоянным источником страданий. Двигаться вперед было невыносимо. Особенно первое время. Немного скрашивало ситуацию лишь то, что он смог нарушить душевное равновесие и уверенность Яры. Все остальное было лишь фоном. Обычной рутиной, которая позволяла ему не потеряться в самом себе.
Спустя несколько лет подобной жизни и фиктивных отношений с Ярой, та, наконец, сдалась. За все это время Гейл ни разу не сделал ничего, чтобы помочь ей. Свадьба так и не состоялась, в первую очередь потому, что на все уговоры девушки Гейл отвечал категоричным отказом. Ни угрозы, ни обещания не помогали. Поэтому в один из вечеров, после особо яростной ссоры, в течение которой Гейл флегматично читал какой-то сценарий, а Яра носилась по комнате, подобно разъярённой фурии, она собрала свои вещи и, высказав все, что думала о Гейле и его поведении, перебралась из квартиры Гейла в свою собственную, купленную папочкой для особого случая. К тому времени Яра уже была довольно успешным режиссером, на счету которого была парочка успешных проектов. В то время, как сам Гейл так и остался актером второстепенных ролей. Это был его осознанный выбор. Как вызов всем тем, кто пытался им манипулировать. Он так и не сдался им до конца. Не пожелал стать разменной монетой ни для Яры с ее амбициями, ни для Дэна с Роном, пытавшимися манипулировать чужими чувствами и жизнями. Хотя где-то в глубине души Гейл понимал, что это своеобразное наказание и для него тоже. За глупость, которую он совершил, позволив распоряжаться собой, как вещью. За то, что не смог противостоять. За то, что не нашел другого выхода. Сейчас, по прошествии времени, Гейл понимал, что, возможно, стоило поговорить с Рэнди и рассказать ему правду. Но в то же время, зная импульсивность Харрисона, тот вполне мог вовлечь себя в огромные неприятности. А этого Гейл позволить никак не мог.
Со временем он научился жить с этой болью. Примирился с ней. Заставил работать на себя. Вкладывая каждую ее частичку в созданные на экране образы, пусть незначительные, но нежно любимые Харольдом, поскольку в каждом он находил то, что связывало персонажа с его душой. С его личными переживаниями.
Он старался не задумываться над тем, чем в итоге пожертвовал, отказавшись от карьеры. Что бы случилось, если бы он воспользовался неоднократными шансами оказаться в Голливуде. Он знал, что если бы все с самого начала пошло правильно, если бы рядом был тот, кто неизменно толкал его вперед, заставлял быть лучше, то у него бы все получилось. Он смог бы выйти на хороший актерский уровень. А сейчас, по сути, это уже не имело значения. Он делал то, что считал нужным. То, что умел. И жил надеждой на то, что в конечном итоге все как-нибудь образуется.
А жизнь текла своим чередом.
Дэн и Рон ожидаемо уехали в Европу, где довольно успешно раскрутили новый проект, не без помощи сеньора Мартинеса. Про Гейла и Рэнди они вроде как забыли, что не могло не приносить хоть какого-то удовлетворения. Поэтому, спустя время, Гейл смог расслабиться и не опасаться того, что Коулипы могут вспомнить свое обещание и навредить Харрисону. Именно после того, как это стало ясно, Гейл смог противостоять Яре уже в открытую.
Сам Харрисон совершенно исчез с радаров. После того, как закончились съемки «Queer as Folk», Рэнди полностью ушел в театр. Гейл знал, что блондин покинул Америку, но где именно парень находится, он не имел представления. Первое время до жути хотелось броситься за ним, чтобы вернуть. Чтобы поговорить. Особенно тогда когда страсти с Дэном и Роном улеглись, а история с Ярой закончилась. Но, к тому времени связь с Рэнди потерял весь каст. Даже Питер Пейдж, с которым у Харрисона сложились приятельские отношения, не знал, где тот находится. Конечно, до Гейла доходили слухи, что тот выступает на подмостках то Рима, то Милана, то Мадрида. Несколько раз его труппа даже засветилась в Большом Лондонском Театре, но в Америку Харрисон больше не возвращался.
И именно тогда Гейл принял решение не искать. Отпустить, наконец. Смириться с тем, что его единственный золотой шанс был упущен, и что судьба распорядилась именно так. Рэнди счастлив. Он нашел свое место в жизни. Он делает то, что любит. Он свободен. И это самое главное.
И Гейл жил с этим годами. Продолжая любить Рэнди и бережно хранить в памяти каждое из воспоминаний о нем, Гейл научился идти вперед и, во что бы то ни стало, делать свою работу. Он упорядочил свою жизнь, нашел для себя спокойную нишу и больше ничего не желал. Небольшие роли в малобюджетных фильмах и сериалах давали Гейлу средства к существованию и удовлетворение от проделанного. Общение с друзьями не позволяло усомниться в себе. Даже несмотря на все сомнения, спустя годы, Гейл удостоверился, что весь каст «Queer as Folk» действительно не потерял связи друг с другом. Они все продолжали периодически общаться между собой, даже иногда встречались, чтобы пропустить по стаканчику и вспомнить былые времена. Это было приятно.
После того, как боль немного утихла, Харольд даже начал получать удовольствие от таких сходок. От теплого участия Скотта и яркой жизнерадостности Питера, от мудрости Шерон, и вечного позитива Мишель и Теа. Он всегда был рад увидеть Роберта и послушать его нескончаемые истории из прошлого. Даже юный Харрис Алан вызывал в Гейле только теплые чувства. Единственный, кто ни разу не почтил их своим присутствием – это Хэл Спаркс. Почему-то именно он полностью отрезал себя от бывших коллег, отказываясь от общения. Нельзя сказать, что Гейла это слишком печалило, даже наоборот. Чего нельзя сказать о Рэнди о котором тоже было ничего не известно. Вот о нем Гейл категорически запрещал себе думать.
Шли года, и ничего не менялось. У каждого из ребят бы свой проект. Все чего-то добились и вроде как состоялись в выбранном деле. Даже Гейл, примирившись с прошлым, наконец, нашел для себя приемлемый вариант работы.
