Но проблема состояла в том, что Гейл знал, какое решение принял бы Харрисон. Он наплевал бы на все и остался в Лос-Анджелесе. Он отложил бы свою жизнь ради того, чтобы быть с ним. А подобного Харольд не хотел. Никогда. Рэнди был достоин того, чтобы покорить мир. И будь то мир театра, кинематографа или любого другого творчества – малыш был слишком ярок и талантлив, чтобы хоронить все это в угоду трусливому негодяю и двум старым педикам-манипуляторам, которые слишком поздно открыли все козыри для того, чтобы Гейл успел сосчитать собственные карты.

Коуэн и Липмэн переиграли его по всем статьям. Они просчитали каждый ход, каждое решение, сделав ставку на чувства Гейла, на его эмоции и совесть. И взяли эту игру. На их руках были Джокеры, тогда когда у Гейла и Рэнди всего по шестерке.

Признавая поражение, мистер Харольд сделал единственное, что еще мог в этой ситуации. Он оградил от этого Рэнди. И малыш уехал. С разбитым сердцем, болью, а может быть и ненавистью. Но он добился своего. Европа покорилась таланту хрупкого блондина, который был сильнее и мужественнее многих известных ему людей.

Но почему же тогда Гейл не дал ему возможность выбора? Почему, считая его стойким и смелым, он принял решение за двоих, руководствуясь только своими мыслями и доводами?

Ответ был только один: в тот момент это казалось самым верным решением. Но сейчас, по прошествии времени, оно не выглядит таким уж правильным.

Возможно, Гейл совершил ошибку и заставил платить за нее самого дорогого человека.

Но теперь появился шанс на то, что еще не все потеряно, и он сможет объяснить Рэнди мотивы своих поступков. Пусть малыш и не простит его, но попытаться стоит.

Жизнь снова сталкивает их не просто так. В любом случае, говоря словами Брайана Кинни – это всего лишь время. И в праве каждого человека распоряжаться им по собственному усмотрению.

Усаживаясь на свое место в самолете, и пристегивая ремень безопасности, Гейл был готов к любому исходу этой поездки. От того, что Рэнди откажется слушать его, до того, что через несколько дней он будет сидеть рядом с ним, возвращаясь в Лос-Анджелес.

Прикрывая глаза и слушая монотонный гул двигателей взлетающей машины, Гейл погрузился в воспоминания о том, как получилось, что радужное будущее превратилось в величайший кошмар, который он сотворил своими руками.

Как все начиналось. (Время съемок «Квиров»)

Соглашаясь на предложение сниматься в сериале про геев для канала «Showtime», Гейл Харольд и представить не мог, во что это выльется для него.

Пробы и утверждение на роль прошли как по маслу. Сценарий хоть и шокировал, попирая все привычные взгляды на гомосексуальную жизнь, но и являлся настолько новым, настолько ярким и откровенным, что Гейл не мог дождаться начала съемок.

Немного беспокоило то, что это была его первая роль на телевидение и в силу неопытности, Харольд очень надеялся на то, что коллектив окажется достаточно компетентным и сплочённым, чтобы работа и довольно тонкие перипетии сюжета не вылились в проблему.

Прилетев в Канаду за 3 недели до начала съемочного процесса, Гейл довольно легко сошелся со всеми актерами, которые были задействованы в сериале.

Вспоминая о своих впечатлениях от встречи с ребятами, Харольд сразу отмечал Скотта Лоуэлла, который моментально стал одним из его лучших друзей. Он был немного похож на своего персонажа – скромного, тихого и глубоко-романтичного Теодора Шмидта. Тэдди был бухгалтером, что характеризовало его как зануду. Но сам Скотт был ответственным, общительным и очень добрым парнем.

Питер Пейдж, жизнерадостный и эксцентричный молодой человек в точности воплотил представление Гейла об Эммете Ханникатте. Именно такого он себе его и представлял, знакомясь со сценарием. Питер подкупал своей искренностью, умом и постоянно хорошим расположением духа.

Девочки, Тэа и Мишель, оказались очень веселыми, общительными и всегда готовыми прийти на помощь. Мисс Гилл как никто подходила на роль Линдси Питтерсон, так как во многом разделяла ее убеждения. Мишель же была полной противоположностью Мелани Маркус – своего персонажа. Мисс Клуни оказалась яркой, живой, порывистой девушкой с отличным чувством юмора. В ней не было ни капли сухости и зажатости адвокатессы, которую ей предстояло сыграть.

Но наиболее всех Гейла поразил Хэл Спаркс. Человек, призванный исполнять роль лучшего друга Брайана Кинни.

Майкл Новатны настолько отличался от актера, нанятого воплотить его в жизнь, что просто поражало. Скромный, тихий, душевный, милый Майки был полной противоположностью громкому, немного хамоватому и эксцентричному Хэлу. Тем поразительнее было наблюдать на экране необычную метаморфозу. Темные, почти черные глаза Хэла постоянно блестели сарказмом и вызовом, но стоило ему только произнести первую реплику Майки, лицо Спаркса приобретало смешанное выражение смущения, желания и наивности.

В течение двух дней после своего приезда в Канаду, Гейл познакомился со всеми теми, кто должен был делать это шоу. От актеров до осветителей. Но он так и не видел своего партнера. Загадочного Рэнди Харрисона, который должен был играть Джастина Тейлора, того самого подростка у которого по сценарию должен завязаться роман с Кинни.

Его собственный персонаж и пугал и восхищал Гейла. Брайан был тем, кем сам Харольд всегда быть опасался. Раскрепощенный, успешный, красивый, поступающий всегда, согласно собственным убеждениям и никогда не склоняющий голову перед мнением общественности.

Он был хищником. Неприрученным зверем, который сметал все на своем пути, стремясь к вожделенной цели.

Будь то бизнес, секс или обычная перепалка с друзьями, Брайан Кинни был тем, кто задавал тон. Тем, кто играл первую скрипку, вынуждая всех склонить головы перед его железной волей.

Гейла интриговал этот человек, и он безумно боялся, что не сможет воплотить в жизнь характер своего персонажа.

В любом случае, то, каким выйдет Брайан во многим зависело от Джастина, и Гейл с нетерпением ждал встречи с партнером по сериалу.

Но с Рэнди Харрисоном мистер Харольд познакомился накануне первого совместного чтения сценария, за 4 дня до официального начала съемок.

Гейл сидел в кафетерии, ожидая назначенного времени, чтобы явиться в конференц-зал. В руках он вертел папку со сценарием. В мыслях был сумбур и какой-то иррациональный страх. А вдруг у него не получится? Вдруг Брайан Кинни в его исполнении окажется не убедительным или, чего доброго, он совсем завалит задумку режиссеров. Гейл совсем недавно беседовал с Роном и Дэном по поводу своего персонажа, и его собственное понимание Брайана расходилось с мнением Коуэна и Липмэна. Но они дали Харольду зеленый свет в любых экспериментах с героем.

- Вперед, Гейл! – говорили они, - Ты вправе наделить Кинни любыми чертами, которыми посчитаешь нужными, но они не должны выходить за рамки сценария.