— Что, если он пошлёт тебя подальше? Что, если он уже нашёл себе другого? Ну, любовь — всегда риск, но если это хоть чем-то тебя утешит, я точно знаю, он настолько же неравнодушен к тебе, насколько ты неравнодушен к нему. Я даже готова поспорить, что, в отличие от тебя, у него хватило смелости признаться тебе в своих чувствах.

При этих словах я усмехнулся. Она отобрала у меня рисунок и положила его на журнальный столик, а потом чмокнула меня в лоб.

— Ну вот, проблема решена. Теперь иди и ешь бейгл. Ты уже на скелет стал похож.

Она забрала сумочку и пошла к двери.

— Пока.

— Пока, Линдси, — пробормотал я.

Она беззвучно усмехнулась и закрыла за собой дверь.

Через пять минут я, как ни в чём не бывало, уже заказывал билет в Ванкувер на завтра. Сейчас самое подходящее время года для поездки, и, к тому же, я там ещё ни разу не был. Когда я нажимал на кнопку «подтвердить заказ», меня внезапно осенило: я сейчас делаю то, что ещё несколько минут назад считал в принципе невозможным.

Я еду за ним.

Примечание к части

* (местный сленг) небольшой перерыв или вечеринка прямо на рабочем месте, когда одного из работников предварительно отправляют в кофейню Тима Хортона за кофе и выпечкой для коллег или, когда всей компанией идут погулять перед тем, как зайти в эту кофейню.

ГЛАВА 15

Когда я пополз к нему по одеялу, на его лице читалось явное непонимание происходящего, но когда я велел ему заткнуться и поцеловал его, он без колебания ответил. Он обнял меня, он был таким красивым. Казалось, он сам поверил в то, что красив, почти поверил. Он не трахал меня, нет, он занимался со мной любовью. Обычно это выражение у меня ничего кроме протеста не вызывало, но как иначе назвать то, что он делал? Ну почему он был до конца честен со мной именно тогда, когда мне через несколько часов предстояло сесть в самолёт и улететь? Хотя… возможно, именно поэтому.

Когда всё закончилось, и наступила тишина, он поцеловал меня. Я уже засыпал, когда он прошептал это. «Останься». Я тут же распахнул глаза. «Пожалуйста». Я кивнул, и улыбка расползлась по моим губам. В следующую секунду я обнаружил, что почему-то лежу с закрытыми глазами, хотя я совершенно не помню, чтобы их закрывал. Поэтому я их открыл. Я был в своей комнатке в своей квартирке в Ванкувере. Опять. Блять, да сколько ж можно?!

Этот сон всегда видоизменялся. Но начинался и заканчивался он всегда одинаково. Начинался с того, как всё было на самом деле, и заканчивался так, как я хотел бы, чтобы всё закончилось. Я дошёл уже до такой стадии, когда перестал понимать, что на самом деле было, а что мне просто приснилось. Сон казался таким реальным, потому что в гостиной стояла одна из моих картин, но ведь на самом деле этого быть не могло. Когда мы занимались сексом, я всё время видел её периферическим зрением, но я был слишком занят, чтобы повернуть голову и проверить, есть она там, или мне всё-таки померещилось. Но в каждом сне эта картина была. Обратись я к психологам, они наверняка бы с лёгкостью растолковали, почему в такой момент мне снится моя картина, но я к ним не обращался.

Я просто жалок. Мне кажется, в его отсутствие я возвёл Брайана на некий пьедестал, поскольку думать я мог только о нём. Каждый раз, как я ходил в кино, я думал о том, как бы Брайан посмеивался над главной героиней, и какие гомоэротические варианты развития сюжета предложил бы он. Я думал о том, что бы он заказал поесть, о том, как бы он жаловался на несвежесть риса, или как бы он затих над цыплёнком терияки (это бы означало, что он ему очень нравится). Как я уже говорил, я был просто жалок.

Когда наступил день благотворительной выставки, я пришёл к выводу, что с головой у меня совсем нелады. Правильнее сказать, это я тогда так подумал.

Я разговаривал с одной из коллег, Тесс, когда у меня опять возникло это ощущение, ну, словно он стоит у меня за спиной. Я обернулся, как я всегда делаю в подобных ситуациях, и, господом богом клянусь, увидел его. Ну просто потрясающе! У меня теперь ещё и галлюцинации!

Я до тех пор раздумывал над тем, что я окончательно съехал с катушек, пока не услышал шёпот Тесс.

— М-м-м-м-м! Ты только посмотри, какой красавец! Вон тот, высокий в тёмно-синей рубашке.

Подождите-подождите! Что?! Она его тоже видит? Это же означает, что…

Господи!

Он. Идёт. Ко мне.

Это он.

Он здесь, в Ванкувере. Господибожемой! Джастин, пожалуйста, только не устраивай здесь сцену, слышишь? Держи себя в руках!

— Какого хрена ты сюда припёрся?

Это я это ему сказал? Бля-я-я…

— Я тоже рад вас видеть, мистер Тейлор, — усмехнулся он.

Вот, блять, подонок!

— Привет. Что ты здесь делаешь? — немного сбавил обороты я.

Ну ладно-ладно. Я всё равно был немного зол. Хотя… Подождите-ка! Я был адски зол. Какое он, блин, имеет право являться сюда с этой его вечной усмешечкой на губах, в особенности после того, как он со мной обошёлся?!

— Ну-у-у… У меня была встреча с клиентом, и я подумал, почему бы не зайти и не узнать, как поживает всеми нами обожаемый художник?

— У меня всё хорошо. Я могу вам чем-нибудь помочь?

Пусть не думает, что я куплюсь на это.

— Помочь? В чём? — он посмотрел на меня так, как будто я задал ему абсолютно непостижимый вопрос.

— Вы собираетесь покупать какие-нибудь произведения искусства? — разъяснил я.

Господи! Да чем больше я думал над этим, тем больше я злился! Да как он посмел явиться сюда и вести себя так, словно всё в порядке, разыгрывать полное непонимание, когда он прекрасно знает, о чём я веду речь, словно он не отдаёт себе отчёта, что в головке любого дилдо куда больше мозгов, чем в его черепной коробке! Пусть идёт нахрен. Нет, пусть идёт и трахнет себя сам. Собственно, для этого их и изобрели. Если кто не понял, о чём речь, это я про дилдо.