Она увела грязного Гаса. Просидев в одиночестве около минуты, я встал из-за стола и вышел на заднее крыльцо. На ступеньках с сигаретой сидел Брайан. Джинсы и рубашка спереди были заляпаны грязью.

— У вас не найдётся закурить? — робко спросил я.

Он посмотрел на меня, словно оценивая ситуацию, и не просто протянул сигарету, а даже дал прикурить.

— Выходит, — сказал я, затянувшись, — вы и есть отец Гаса?

Он улыбнулся, кивнул, а потом сказал:

— А ты и есть «Дасин», который приносит конфеты и рисует. Он иногда рассказывает о тебе.

Эти слова заставили меня улыбнуться.

— Зато о вас он говорит всё время, — я снова затянулся, — а каким образом вы исхитрились его так перемазать?

— Вот таким, — он указал сигаретой на громадную грязную лужу справа от качелей. — Господом богом клянусь, я отвернулся всего на секунду… На что угодно готов поспорить, он вам сказал, что упал, да?

Я кивнул.

— Скорее, он с разбегу плюхнулся на живот в самый центр лужи, да ещё принялся ворочаться и похрюкивать. Ну поросёнок! — он усмехнулся, но глазах явственно читалась гордость за сына.

Возможно ли такое: Брайан Кинни и я ведём беседу? Это оказалось в разы проще, чем должно бы было.

— Никогда бы не подумал, что вы семейный человек, Брайан.

— Я, кстати, тоже, — согласился он. — Я был просто донором спермы. Вернее, так предполагалось поначалу.

— Что же изменилось? — поинтересовался я.

Он пожал плечами.

— Он родился и… даже не знаю… всё пошл`о совсем не так, как я предполагал, — он принялся крутить сигарету в пальцах.

Я улыбнулся.

— Вы его полюбили.

Он застыл, потом вздохнул.

— Отцовская любовь в нашей семье, видимо, генетически не передаётся, — произнёс он небрежно, но серьёзность подобного заявления не ускользнула от меня.

— Я вообще не думаю, что любовь может генетически передаваться, Брайан. Возьмите к примеру хоть моего отца. Когда мне было шестнадцать, из-за того, что я гей, он отрекся от меня и выгнал из дома. Но я не думаю, что поступлю также со своим ребёнком, если он у меня когда-нибудь будет.

Он посмотрел на меня. Я отвернулся и затянулся ещё раз.

— Не всем везёт с отцами, — он затянулся тоже и горько усмехнулся.

Я стоял и разглядывал его: выражение лица, когда он говорил о сыне, дорогущую одежду, покрытую грязью, а ведь он, кстати, даже ни разу не пожаловался…

— Вы хороший отец, Брайан.

— Ты меня совсем не знаешь, Тейлор, — тут же возразил он.

Я улыбнулся.

— Но зато я хорошо знаю Гаса. Он самый классный малыш из всех, а вы его идеал. Значит, то, что вы делаете, вы делаете правильно.

Я решил, что всё происходящее как-то уж слишком начинает напоминать сериал «Изящный цветок»*, поэтому я встал и затушил окурок.

— Спасибо за сигарету, — бросил я через плечо и вернулся в дом.

Примечание к части

* http://www.kinopoisk.ru/film/297213/

ГЛАВА 6

БРАЙАН

Представьте, блять, моё изумление, когда я решил провести субботний день с сыном, а практикант обнаружился в гостиной у Линдси. Я чуть было не расхохотался, когда сообразил, кто он такой. Но я рад, что смог удержаться. Проклятая Линдси с этими своими комментариями о том, что я, якобы, хочу, чтобы Джастин был рядом. Мне адски скучно на работе, и это что, преступление, что ли, держать под рукой что-то (кого-то) для развлечения? Кроме того, это истинная правда, он потрясающий работник, и я был бы идиотом, если бы уволил его.

Короче, я посчитал, что лучше выйти. Я повёл Гаса на задний двор качаться на качелях. Он раскачивался и хихикал, а я вспоминал, что я слышал о Джастине за последние годы. Каждый раз, как Гас приносил мне мой портрет, где по непостижимой для меня причине были изображены часы, он всегда сообщал, что рисовал вместе со своим другом «Дасином». Линдси не раз упоминала молодого невероятно талантливого художника, который собирался поступать в Дартмут, и которого Линдси убедила поступать в ПИИИ*, который… Бля! Это же он нарисовал тот портрет Линдси с Гасом на руках, который висит у неё в спальне. Я не из тех, кто любит сентиментальные картинки с изображениями старичков, кормящих голубей, или мамаш, демонстрирующих розовощёких младенцев. Но этот портрет мне нравился всегда. Было в нём что-то. Возможно, дело в том, что на портрете они оба выглядят так же, как в жизни. Я помню, как однажды обнаружил залитую слезами Линдси с портретом на коленях. Она плакала потому, что…

Господи боже.

Джастин и есть тот самый мальчишка, которому гомофоб проломил голову на выпускном. Это он лежал в коме, когда никто не знал, очнётся ли он хоть когда-нибудь. Я даже видел его фотографию в газете! Он тогда выглядел, конечно, по-другому, такой юный, такой счастливый. Я помню, как смотрел на эту газетную фотографию и испытывал что-то вроде горечи, что для меня абсолютно нехарактерно. Я привык считать себя человеком, умеющим читать других, как открытую книгу, но мне даже в голову не приходило, что мальчишке пришлось через столькое пройти. Я-то всегда думал, что детства, хуже, чем у меня, не было ни у кого, и что я лучше других после подобного сумел адаптироваться к жизни. Блять, какая у него должно быть сила воли и…

Громкий всплеск вывел меня из задумчивости. Гас громко хохотал. Я скривился, увидев, что он катается в центре огромной лужи.