Не менее, а, скорее, и более чем два десятка ярдов в длину, он был также и довольно широк — ярдов шесть. Мачту снимать не стали, но весла были убраны. Я посчитал румы, и прикинул, что хирд у ярла Гуннлауга был довольно большой: если румов было пятнадцать, то хирдманов у него должно было бы быть не меньше восьми десятков, а то и больше. Корабль был не новым — весельные люки, хоть и были забраны заглушками, но я видел, что они достаточно истерты. Однако не был он и ветхим, и хирд тщательно за ним ухаживал, даже золотую краску на носу и синюю на бортах явно не так давно подновляли. Дракона на штевне, естественно, не было. В общем, определить, где именно его построили, мне не удалось, но если в общих чертах — где-то здорово южнее Лаксдальборга, и даже Хагаля. Да, я был не самого высокого мнения о корабелах юга Нурдланда, но мастер, создавший «Сияющего змея» заслуживает уважения.

Хотя, у нас бы справились не хуже, а, возможно, даже и лучше.

Да, не бедствует ярл Гуннлауг Длинный, такой драккар стоит куда как немало, и много достойных и славных деяний можно совершить, если у тебя есть такой корабль, и крепкий хирд.

Но вот рыжий скальд махнул мне ручищей, с зажатым в ней жбаном, и я поднялся по широким сходням на палубу.

— Я много слышал о Торвальде Треске! С ним хирд Лаксдальборга был очень силен, — поведал мне ярл Гуннлауг — Кое-что слышал и о Полосатой Бороде, говорят, он сильный боец. Но я ничего не слышал о тебе, Свартхевди Конь! Почему ты считаешь, что достоин ходить на «Змее»?

Ярл с самого начала беседы пытался представить дело так, будто это мне было надо к нему. Был бы я оборванцем с пеплом за спиной, без оружия и штанов и с погоней на хвосте — так бы оно и было, но удача при мне: я в доброй кольчуге и при шлеме, щит и секира со мной, и даже серебро еще не все пропито и проедено.

— Твой человек, достойный скальд Гудбруд, сын Гудбруда, позвал меня, — ответил я ему — Сказал, что тебе может пригодиться еще один хирдман, и что мне нечего делать на берегу, когда столь достойный хирд собирается в море.

— Хирдманов у меня и без того достаточно, а если понадобится найти еще, то мне достаточно сказать людям, что Гуннлауг-ярл зовет к себе достойных! В чем ты хорош? Я вижу секиру у тебя за поясом, ты мастер секиры? Может, ты ловок и с мечом, копьем и луком? Или ты знаешь пути Ньерда? В чем ты силен и умел, Свартхевди Конь?

Мастером даже я сам себя не считал, что уж тут говорить о реальном положении дел. Застольные беседы — дело другое, не грех и немного преувеличить умения, заслуги и подвиги, но сейчас корчить из себя того, кем не являюсь, не следовало: Гуннлауг наверняка предложит проверить, и я, вероятнее всего, облажаюсь. Опытный ярл таких, как я, видал, наверное, не один десяток, и отлично знает, что из себя представляет юнец, вроде меня.

— Я не мастер, ярл, — я смотрел ему прямо в глаза — Хотя знаю, как держать секиру, копье и щит, и хорошо метаю. Не буду лгать тебе, я слаб с мечом и хороший лук лучше будет доверить кому-нибудь другому. Путей Ньерда я тоже не знаю.

— Тогда зачем ты мне? Чего ты хочешь?

Я ухмыльнулся. Толочь воду в ступе — занятие, конечно, бесполезное, но, иногда, довольно забавное.

— Твой человек звал меня, — повторил я — Значит, тебе нужен именно такой, как я.

— Тогда, может, ты умеешь что-то еще, что могло бы пригодиться в вике?

Я ухмыльнулся еще шире.

— Смотря, что тебя интересует, славный ярл. Но, может быть, ты погрузил слишком много пива и мяса на борт этого прекрасного «Змея», и твои хирдманы могут не справиться с ними? Вот тут я и приду вам на помощь. Не выкидывать же припасы за борт!

Ярл сначала недоуменно нахмурился, потом неожиданно гулко захохотал, его смех поддержали и остальные любопытствующие, вроде отпившегося, наконец, Гудбруда.

— Ты слышал, Виглаф, — обратился Гуннлауг к высокому и широкому хирдману в годах, также прислушивающемуся к беседе — Не справимся с пивом! Тот спрятал улыбку в бороде, и показал на уже скальда, чья рожа уже сменила раскраску с бледно-зеленой на розовую.

— Кой-кому бы помощь вчера не помешала.

Скальд оскорбился.

— Я мог бы осилить еще три раза по-столько!

Вокруг заржали еще громче.

— Да когда ты вливал в себя последний кувшин, у тебя уже из ушей лилось! — донеслось сзади — А у Гюльви из носа!

— Ладно, хватит шуток, — ярл снова стал серьезен — Гудбруд сказал, что ты колдун, ученик Трески. Нам нужен колдун, что ты умеешь?

Раз уж пошел предметный разговор, я не стал вилять, и тоже отбросил веселье.

— Мне было мало лет, ярл, когда убили деда. Он немногому успел меня научить. Некоторые тайны стали ведомы мне, но гораздо больше осталось скрыто.

Мне не надо было оглядываться, чтобы увидеть разочарование на рожах обступивших нас карлов.

— Да! Немногое. Но, не думал же ты встретить в кабаке мудреца, которому ведомы и восемнадцать Великих заклятий*? Их не знал и дед Торвальд, не то, что я.

— Но чему-то он тебя научил?

— Немного огня и чуть больше льда, ярл, воздух — совсем чуть, а вода и земля мне непокорны. Я знаю рунную вязь, но готовых заклинаний у меня немного…

— А Хильда? Хильда Аудунсдоттир! — обозначился рыжий скальд — Она же…

— Помолчи, Гудбруд, — отозвался ярл.

А я продолжал.

— Я чувствую волшебство, могу работать с амулетами, талисманами и прочими артефактами… — при этих словах морщины на лбу ярла разгладились — Знаю лекарства и яды, и как бороться с болезнями и ранами. Бабка Хильда, дочь Аудуна, учила меня, когда погиб дед, и пока мне не пришлось уйти из Лаксдальборга.

— Амулеты, говоришь? Ну-ка, взгляни! — он запустил руку в поясную сумку и высыпал на рум рядом с собой довольно немалую кучку металла — Расскажи мне об этих вещах.

Предложение явно было с подвохом, и следовало бы проявить внимательность.

В кучке были, в основном, кольца, всякие: золотые и серебряные, с камнями и без, с рунами и неизвестными символами. Были серьги, как совсем простые, так и такие, что впору надеть и жене иного конунга. Были пряжки, брошки и всякие висюльки.

Магии в этом всем не было и на комариный хер.

Что-то такое, правда, чувствовалось в медном кулоне на грубом кожаном шнурке. Оправа была покрыта полустершимися рунами, среди которых преобладали ISA и ANSUZ, а вместо драгоценности был вставлен ограненный кристалл кварца, когда-то, видимо, чистый и прозрачный, а теперь мутный и потрескавшийся. Крепления кристалла в оправе потемнели, и легко крошились.

Но «что-то такое» именно что чувствовалось, вроде как оттенок вкуса, если выпить воды из плохо помытой кружки из-под пива.

— Это хорошая добыча, ярл Гуннлауг — сообщил я ему — Можно выручить много серебра за некоторые из этих украшений. Но волшебных вещей среди этого нет. Возможно, — я показал ему медный кулон — Было вот это, но сейчас это мусор.

Тот едва заметно вздохнул.

— Этот амулет перешел ко мне от отца, а я надеялся передать его сыну.

Я покачал головой.

— Он испортился, проще сделать новый. Да и мог он немного. Заморозить что-то, или создать глыбу льда, ведь так? Этот амулет делал хороший мастер, вложил в него добрую меру силы, но почему-то взял не самые лучшие материалы и был небрежен в работе. Может, твой отец обидел мастера чем-то, или мало заплатил?

Амулет был несложным, если честно, и сделан через задницу, но раз уж ярл так о нем сокрушался, я решил не огорчать его. Хотя, такая штучка будет, конечно, куда как получше моих болотных поделок.

— Немного мог?! — возмутился Гудбруд — Не раз силой амулета повергались сильные бойцы! Им ярл поразил драугра на Эльдстеланде! Да, даже драугр, настоящий драугр, Конь — не ходун — был погружен в колдовской лед навеки! А ты говоришь…

Вязь рун, комок холода в животе — и скальд с недоумением уставился на кусок льда с ручкой, в который превратилась его кружка, которой он с таким упоением размахивал. Он потряс ее в воздухе, потом перевернул, потряс еще и ничего из нее не добыл. Потыкал лед пальцем, понюхал, хотел лизнуть, но не стал, и сделался задумчив.